Этот довод склонил чашу весов в мою пользу, и, заплатив энную сумму, я получил на руки четыре авторских свидетельства.

Но помимо поисков личной выгоды настал момент, когда я невольно задумался и о том, как можно принести пользу СССР не только экспортом гитарных педалей. Почитал как-то на досуге «Правду» на уличном стенде, где приводилась речь Председателя Президиума Верховного Совета СССР Леонида Ильича Брежнева о положении в стране. Нет, ничего революционного, напротив, будущий генсек всячески превозносил политику партии и правительства и Никиты Сергеевича в частности, делая упор на достижениях сельского хозяйства. Ну да, конечно, только вскоре начнём закупать зерно за границей, если уже не начали. Почему вдруг, этого я не помнил, как-то не зацикливался никогда на политических и экономических вопросах. Но того, что наворотили в будущем Горбачёв и Ельцин, не одобрял.

Ведь если что-то серьёзное происходит в обществе, ищи, кому это выгодно. Каким боком видел в перестройке свою выгоду «меченый»? А последующая демократизация при «запойном»? Понятно, что развал сильной державы был выгоден нашим западным оппонентам, прежде всего Соединенным Штатам. И без их участия наверняка не обошлось. Но как именно они поучаствовали, я мог только догадываться.

Что касается Андропова, то, по словам знавших его биографию не понаслышке – а в обществе «Динамо» на посиделках в бане меня судьба сводила и с такими людьми, правда вышедшими на заслуженный отдых, – главный чекист был отнюдь не таким рыцарем без страха и упрёка, каким его многие воспринимали. Вот кого поминали добрым словом, так это Шелепина и Семичастного. Говорили, что, окажись эти люди во главе государства, всё могло бы пойти по другому, более оптимистичному сценарию. Сейчас, если я не ошибаюсь, Шелепин из Комитета уже перешёл в секретари ЦК КПСС, а его место в кресле председателя КГБ занял как раз Семичастный.

Может, рассказать им всё как будет?

Но если я рискну встретиться с кем-то из них лично, то последствия для меня могут быть самыми непредсказуемыми. От одобрительного похлопывания по плечу и обещанием направить СССР по верному пути до заточения в психушку, где остаток дней я проведу, пуская слюни под воздействием транквилизаторов.

Нет, такой вариант меня не устраивал. Так что если и предупреждать Шелепина с Семичастным, то анонимно. Например, подкинуть им письмо с подробным описанием будущего. А чтобы поверили, вписать несколько событий из ближайшего времени. А что у нас вскоре случится? Ну, например, размещение ракет на Кубе, что приведёт к Карибскому кризису. Можно подкинуть ещё несколько предсказаний, типа убийства Кеннеди. Когда его грохнут, в 1964-м? Нет, по-моему, всё же в 1963-м. В любом случае в письме можно сослаться на старческую память, мол, не все события помню, столько лет прошло.

А вот кому именно подкинуть? Председателю КГБ? Хрена к нему так просто подберёшься. Да и к Шелепину не подъедешь. Но всё же к секретарю ЦК подобраться попроще, чем ломиться к Семичастному. Ну, не ломиться, это я так, преувеличил, но тем не менее…

Эту идею я вынашивал следующую пару недель, и наконец у меня таки созрел план, как всё это провернуть без последствий для себя. Письмо напечатаю на пишущей машинке. Вопрос на засыпку: где её взять? Купить за 150 рублей? Деньги на сберкнижке были, но на маминой, куда стекались все мои авторские. Я принципиально отказался заводить собственную. Так что – просить? Последует резонный вопрос: «Зачем тебе, сынок, такая сумма?» Не говорить же правду, что собрался писать подмётное письмо Шелепину?

А что, если где-нибудь спереть машинку? Ведь недаром же в комнатушке Никодима, когда оттуда выносили старую мебель, которой оказалось не так уж и много, я подобрал набор отмычек. Зашёл, увидел, подобрал… Никто не обратил внимания на мои телодвижения. А я, не будь дураком, заныкал набор в укромном месте. Тайничок оборудовал в старом нежилом, готовящемся под снос доме недалеко от нашего двора. Надеюсь, в ближайшие дни его всё же не снесут.

Сейчас залезть куда-нибудь намного проще, чем в будущем, где чуть ли не в каждом сортире установлены сигнализация и камеры наблюдения. В итоге своей мишенью я избрал контору метизного завода, что располагался на Шмитовском проезде. На завод я приезжал по заданию нашего завхоза из училища забирать со склада приготовленные для нас метизы в виде ящика шурупов. Меня послали как физически сильного и ответственного студента, поскольку в большинстве своём в училище занимались натуральные ботаны. Причём никакого транспорта не выделили. Мол, там всего ящик, уже оплаченный, и весит двадцать кило, довезёшь на трамвае. Билеты с трамвая сдашь в бухгалтерию, две поездки тебе оплатят.

Накладную мне оформляли в конторе заводоуправления, где я и приметил тётку, увлечённо печатавшую на машинке какой-то документ. Контора была одноэтажным деревянным зданием с фанерной дверью и простеньким замком. Этот факт мне сразу почему-то запомнился. Да и забор, насколько я помню, был из деревянных досок, в которых тут и там зияли щели.

Оставалось провентилировать вопрос с охраной. Для этого я специально приехал после семи вечера, когда завод замирал и его покидали последние рабочие. Чай, не военное время, нет нужды вкалывать в три смены. Пробравшись сквозь щель в заборе, выяснил, что будка сторожа находится практически на другом конце территории, а собаки здесь не имелось. Вот это меня больше всего порадовало.

Через пару дней, проводив Ленку до дома, я в десятом часу вечера с набором отмычек в кармане отправился на завод. Потренировался с ними заранее в домашних условиях, оказалось, нашу комнату можно вскрыть на раз-два. Надеялся, что и в конторе не встречу каких-нибудь сюрпризов.

Обойдя завод по противоположной от сторожки стороне завода, я приблизился к конторе. Свет не горит, все разошлись по домам. На всякий случай, натянув на руки перчатки, дёрнул дверь. Заперта. А теперь самая важная часть…

Вытащил набор отмычек и стал подбирать нужную. Подошла третья. Аккуратно прикрыл за собой дверь и чуть ли не на ощупь двинулся вперёд. Солнце зашло не так давно, и через окна в помещение пробивался неяркий свет, но в коридоре всё же было темновато. Дверь кабинета, где я оформлял накладную, тоже была закрыта. Тут я ещё провозился пару минут.

А вот и пишущая машинка, бережно накрытая квадратным куском тёмной клеенки. Хорошо, небольшая в размерах и, как оказалось, не очень тяжёлая, я ожидал худшего. Она как раз втиснулась в спортивную сумку, купленную ещё в прошлом году. А теперь аккуратно всё закрываем, запираем и обратно к щели в заборе.

Я отправился в тот самый заброшенный, предназначенный под снос дом, где у меня оборудован тайничок. Там извлёк машинку из сумки, завернул в заранее припасённый кусок ткани и сунул в дыру в стене, снова прикрыв её куском обоев. Если бы дело происходило в будущем, дом наверняка облюбовали бы бомжи. Но в это время все не желающие трудиться были собраны в специальных местах. Как раз в прошлом году началась борьба с тунеядством, и отсутствие постоянного места работы стало уголовно наказуемым, что резко сократило количество людей, не имеющих официального источника дохода и постоянного места жительства.