Тарасов взял в руки пачку с папиросами и посмотрел вслед лейтенанту. Какое-то внутреннее предчувствие заставило его насторожиться.

«Откуда у него папиросы? Интересно, откуда лейтенант их взял здесь, в глубоком немецком тылу?» – задал он себе вопрос.

Эпизод с танкистом лишний раз ему напомнил, что в этой жизни ничего случайного не бывает. У танкиста был чистый подворотничок, а у этого – папиросы. От этих мыслей его оторвал лейтенант. Он появился неожиданно из-за кустов и удивленно посмотрел на Тарасова.

– А где ваши люди, сержант? Я думал, что вы их уже привели в наше расположение?

– Не успел еще, товарищ лейтенант государственной безопасности. Сейчас приведу. Разрешите идти?

– Идите, сержант.

Тарасов развернулся и направился в сторону кустов, из-за которых вышел на поляну минут тридцать назад.

***

Прозвучала привычная для солдата команда «стройся», и строй замер. На середину строя вышел лейтенант НКВД и хорошо поставленным голосом начал говорить. Нужно отдать ему должное, говорить он умел неплохо. Он долго говорил о том, что Родина ждет нас, и сейчас наша главная задача – прорваться через линию фронта и соединиться с нашими частями. Тарасов быстро сосчитал количество бойцов, которые до этого были в подчинении капитана, их оказалось восемнадцать человек. Судя по окраске их петлиц, они представляли различные рода войск. Капитан закончил говорить и посмотрел в его сторону.

– И так, командиром первого взвода назначаю сержанта Тарасова. Командиром второго взвода – Жданова. Общее командование беру на себя. Всем все ясно? Разойдись!

Тарасов отошел в сторону и присел на пенек. Недалеко от него на траве расположился Воронин, который чистил свой трофейный автомат, отбитый им у врага в последнем бою.

– Товарищ сержант! Когда двинемся? Скажите, почему немцы вдруг отстали от нас, ведь все время висели на плечах?

Тарасов и сам не мог понять этого.

«Может, они специально вели нас к этому капитану? – подумал он. – Говорят, что снаряд в одно место не падает дважды. Немцы же не дураки и, по всей вероятности, не будут дважды использовать одну и ту же схему? Нет, здесь явно что-то другое».

– Воронин, ты пошарь на всякий случай вокруг лагеря. Может, повезет, и ты что-то пронюхаешь.

– Вы что, командир, не верите капитану?

– А ты как думал? Обожжешься на молочке и на водичку подуешь. Когда мне что-то непонятно, это всегда меня пугает. Вот ты сам подумай, Воронин: лес большой, а мы вдруг встречаем эту группу? Почему отстали немцы? Почему они не преследовали и не уничтожили нашу и эту группу? С нами-то пока все ясно, а вот с ними? У меня почему-то создалось впечатление, что они специально нас ждали здесь. Второе, меня насторожили папиросы этого лейтенанта. Откуда они у него здесь в лесу? Так что вопросов у меня много и, пока они есть, я не успокоюсь.

– Я все понял, командир. Пойду, понюхаю.

Он быстро собрал автомат и, забросив его за спину, скрылся в кустах. Тарасов встал с пенька и посмотрел на подошедшего к нему офицера.

– О чем думаешь, сержант? Давно идете?

– О доме, товарищ лейтенант. Жена у меня осталась одна дома с маленькими детьми на руках. Вот о них и думаю. Нельзя мне погибать, товарищ капитан. Нужно детей поднять на ноги, выучить. А вы давно здесь? Я смотрю все у вас здесь сделано капитально, словно зимовать собрались? Палатки, запасы продуктов…

– Ты прав. Я тоже обратил на это внимание, когда со своей группой вышел на эту поляну. Похоже, это был чей-то летний лагерь. Люди снялись, оставив здесь свой скарб, продукты и палатки.

– А я подумал, что это вы с собой все таскаете.

Офицер улыбнулся, обнажив прокуренные желтые зубы.

– Товарищ лейтенант, а вы как оказались в этой разношерстной группе?

– Возвращался из отпуска. Состав разбомбили на переезде, вот с тех пор и бреду по этим лесам. Сам знаешь, попадешь немцам в лапы, сразу же расстреляют. У них с офицерами и евреями разговор короткий.

– А что, столкновений с немцами не было? Я смотрю у вас ни одного раненого бойца. У меня их больше десяти, а у вас – ни одного.

– Мы тоже движемся уже больше десяти суток. Люди устали, отдельные из них в отчаянии.

Капитан усмехнулся и, достав папиросу, закурил. Он говорил каким-то фальшивым голосом, и этот голос невольно вызывал у Тарасова недоверие к нему. Словно прочитав его мысли, он достал из полевой сумки лист бумаги и протянул его Александру.

– Вот на, почитай! Этот документ нашли мои бойцы у убитого батальонного комиссара. Забавный документ. Я его никому еще не показывал. Ты первый, кто его читает.

Тарасов взял в руки лист и начал читать:

«Постановление Государственного Комитета Обороны о строжайшем пресечении в Красной Армии нарушений воинской дисциплины, об аресте и предании суду группы командования.

N ГКО-169сс (N 00381)

Экз. N__________

Сов. секретно

от «16» июля 1941 г.

Москва, Кремль

Государственный Комитет Обороны устанавливает, что части Красной Армии в боях с германскими захватчиками в большинстве случаев высоко держат великое знамя Советской власти и ведут себя удовлетворительно, а иногда прямо геройски, отстаивая родную землю от фашистских грабителей.

Однако наряду с этим Государственный Комитет Обороны должен признать, что отдельные командиры и рядовые бойцы проявляют неустойчивость, паникерство, позорную трусость, бросают оружие и, забывая свой долг перед Родиной, грубо нарушают присягу, превращаются в стадо баранов, в панике бегущих перед обнаглевшим противником.

Воздавая честь и славу отважным бойцам и командирам, Государственный Комитет Обороны считает вместе с тем необходимым, чтобы были приняты меры против трусов, паникеров, дезертиров.

Паникер, трус, дезертир хуже врага, ибо он не только подрывает наше дело, но и порочит честь Красной Армии. Поэтому расправа с паникерами, трусами и дезертирами и восстановление воинской дисциплины является нашим священным долгом, если мы хотим сохранить незапятнанным великое звание воина Красной Армии.

Исходя из этого Государственный Комитет Обороны, по представлению главнокомандующих и командующих фронтами и армиями, арестовал и предал суду военного трибунала за позорящую звание командира трусость, бездействие власти, отсутствие распорядительности, развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций:

1) бывшего командующего Западным фронтом генерала армии Павлова;

2) бывшего начальника штаба Западного фронта генерал-майора Климовских;

3) бывшего начальника связи Западного фронта генерал-майора Григорьева;

4) бывшего командующего 4-й армией Западного фронта генерал-майора Коробкова;