Саммерсайд был маленьким городом, и преступления тут случались редко, но это убийство на случайное не походило, учитывая столь возбужденное состояние Натана во время последнего разговора. Но, если кто-то все спланировал, откуда убийца узнал, где искать жертву? Правда, он мог просто проследить за Натаном.

– Полиция не считает, что это ограбление. Они нашли в кармане кошелек с деньгами и картами. И его сотовый.

– Он был в чем-то замешан? – спросил Эфраим. – Наркотики или что-то подобное?

– Конечно, нет!

Мэри и Джена с тревогой посмотрели на них. Он поднял руку, показывая, что все было в порядке.

– Прости, Шелли. Не хотел ни в чем его обвинять. Я, как и ты, хочу знать, кто это сделал.

Она шмыгнула носом и кивнула.

Натана, похоже, что-то сильно беспокоило. Может, он знал, что за ним следят, и поэтому пришел тем утром за монетой. Если бы только Эфраим смог тогда помочь ему, с магией или без.

– Не могу поверить, что его нет, – сказал Эфраим.

– Я хочу, чтобы он вернулся, – всхлипнула Шелли.

– Я тоже.

Она подалась к нему. Ее лицо было серьезным.

– Тогда сделай что-нибудь.

Эфраим уставился на девушку.

– Что, например?

– Он сказал, что, если с ним что-нибудь случится, мне нужно прийти к тебе. И ты знаешь, что делать. Он сказал мне показать тебе это, – она залезла в сумочку и положила на стол четвертак.

Он взял монету и осторожно рассмотрел ее – сердце отчаянно колотилось. Та, судя по всему, оказалась вполне обычной, даже не юбилейной.

– Это о чем-нибудь тебе говорит? – спросила девушка.

– Обыкновенный четвертак. А ты не подумала тогда, что он как-то странно себя ведет?

– Нат – странный парень, – она проглотила слезы. – Был. Но мне он был дорог.

– Когда он тебе об этом рассказал? – спросил Эфраим.

– Вот в этом-то и странность. Еще одна, – Шелли вытащила смятый платочек и высморкалась. – Полицейские сказали, что Нат погиб этим утром. Между девятью и одиннадцатью.

Эфраим кивнул.

– И?

– Он звонил мне сегодня в полдень. Именно тогда и сказал о четвертаке. У меня осталась запись на телефоне, – она открыла экран и показала ему. Да, Натан звонил с домашнего телефона днем, в 12:23.

– Значит, они ошиблись со временем. Уверен, такое случается, – полицейские наверняка допустили неточность, потому что Эфраим и сам разговаривал с Натаном почти в десять утра.

– Я так не думаю. Я довольно быстро добралась до школы, и, когда пришла туда, Нат уже был мертв, – она тяжело вздохнула. – Эфраим, что-то происходит.

– Натан не мог позвонить тебе после своей смерти.

– Конечно, нет. Не знаю, почему, но он думал, что очень важно сказать тебе о монете. Словно от этого зависела его жизнь, – она закрыла глаза, а когда открыла, в них уже плескалась ярость. – Если есть хоть один шанс все изменить, ты должен его использовать.

– Это безумие, – ответил Эфраим. Он подумал о монетке, которую дала ему девушка. Не знал, что еще сказать. – Я больше не могу ему помочь.

– Вранье, – Шелли выпрямилась. – Натан в это не верил и я тоже. Когда я вытащила четвертак, ты все понял. Что это значит?

– Натан умер, – сказал он.

– Я это знаю! – Она глубоко вздохнула и скрестила руки. – А что, если бы это была Джена?

– Ничего бы не изменилось.

Эфраим сжал монету в кулаке. Шелли была права. Он бы сделал что угодно, чтобы спасти Джену.

Он положил монету на стол и взглянул девушке в глаза:

– Я попробую. Но больше ничего обещать не могу. Может быть, уже слишком поздно.

– Значит, попытайся. Мне не нужно знать деталей, просто сделай, что должен. Знаю, ты не подведешь его.

Подошли Мэри и Джена. Эфраим уступил место сестре Шелли и отошел к абонементному столу, крутя в руках четвертак. Мысли путались.

Эфраим опустил голову на руки. Куски картинки не складывались, смысла не было. Если Натан погиб утром, то не мог позвонить Шелли днем. Более того, он уже был мертв или погиб вскоре после разговора с Эфраимом в парке, в другой части города, далеко от того места, где нашли тело. Полицейские наверняка ошиблись.

Правда, это не меняло того факта, что Натана убили. В столь бредовой ситуации Эфраим мог придумать лишь одно безумное решение.

Джена подошла и встала за ним, положив руку на плечо. Он поднял глаза. Мэри и Шелли ушли.

– Эфраим, мне очень жаль, – голос у нее дрожал, словно она плакала.

– Мне тоже.

К Эфраиму слезы еще не пришли. Мысль о смерти Натана доходила постепенно, но теперь, когда у него появился план, он не был готов ее принять.

Она всхлипнула.

– Я знаю, о чем ты думаешь.

– И о чем же?

– Что это твоя ошибка.

– Это целиком и полностью моя ошибка. Может, не напрямую, но это все из-за тех желаний. – Все обдумав, он понял, что выторговал жизнь матери в обмен на жизнь друга.

– Ты не можешь знать этого наверняка. Прекрати жалеть себя.

Он показал ей четвертак.

– Вот это дала мне Шелли.

– Она знает?

Эфраим покачал головой.

– Натан попросил ее передать сообщение, которое мог понять только я. Он сказал ей, что я могу его спасти, – он принялся стучать монетой по столу, все сильнее и сильнее. Джена положила ладонь на его руку, успокаивая.

– Это не вариант.

Эфраим вздохнул.

– Я просто размышлял.

– Ты отправил ее прочь. Она исчезла. Ты ничего не можешь сделать.

Эфраим подбросил четвертак.

– Когда я загадывал желание, то, если не подбрасывал монетку тут же, она нагревалась. Словно «активировалась», как ты и говорила.

Он почесал подбородок краем монетки и вспомнил ту ночь на автобусной остановке, когда бездомный поднял четвертак после того, как уронил его. Желание сбылось только тогда, когда металл коснулся кожи Эфраима.

– Если желание не может исполниться, пока я не подброшу монету и не коснусь ее, значит, она все еще в фонтане.

– Значит, возможно, тебе нужно коснуться ее во второй раз, чтобы все сбылось? Эфраим, я не знаю.

– Ты права, я тоже ничего не знаю наверняка. Да и вообще не понимаю, как она действует. Но когда я дотрагиваюсь до других людей, то включаю их в свое желание. Может, монетка чувствительна к прикосновению.

– Звучит разумно. Но, даже если она все еще здесь, ее невозможно будет найти. В фонтане столько мелочи.