Писатель скончался 27 января 2010 года. Литературный да и не только литературный мир переполошился. Насколько реальны слухи о том, что Сэлинджер все эти годы не оставлял писания и в закромах его «скита» таятся новые романы, рассказы и, как знать, мемуары? Однако наследники писателя (сын Мэтью и вдова Коллин) вполне в духе умершего продолжали хранить молчание. Лишь через три с половиной года после его смерти двери тайны немного приоткрылись.

В сентябре 2013 года увидела свет книга «Сэлинджер», написанная в несколько необычном жанре «устной биографии». Она представляет собой искусно сделанный коллаж из многочисленных интервью друзей и знакомых писателя. В этот хор включаются и голоса авторов – Дэвида Шилдса и Шейна Салерно. Выясняется, что работа над проектом началась еще при жизни писателя и продолжалась около 10 лет. Публикация книги предварялась документальным фильмом на основе тех же интервью. Мультимедийность проекта не удивительна: Шейн Салерно – известный голливудский сценарист, а этот фильм оказался его режиссерским дебютом.

Суть этой книги такова. Великого писателя породил трагический военный опыт, отягощенный увиденным в Дахау. Для него был характерен тяжелый посттравматический синдром, который он вначале лечил писательством, а потом прибегнул к рецептам восточной мудрости (авторы особенно выделяют веданту). И замолчал. В сухом остатке это звучит так: дар писателя был порожден войной и убит религией. В подтверждение этой нехитрой мысли книга разбита на четыре раздела: брахмачарья, грихастха, ванапрастха и саньяса, то есть четыре ашрама, на которые делится жизнь праведного индуса. Начинается она с ученичества, затем следуют стадии домохозяина, отшельника и монаха.

Как известно, монахом Сэлинджер никогда не был, в последний путь его провожала третья жена, с которой он встретился довольно поздно, но дело не в этом. Авторы противоречат себе на страницах самой книги, сообщая, что еще не изданное творческое наследие Сэлинджера включает в себя пять произведений. Это антология «Семья Гласс» с пятью новыми рассказами, два произведения о Второй мировой войне, сборник эссе о веданте и, наконец, полная семейная история Холдена Колфилда. Если эти сведения достоверны (родственники Сэлинджера их не комментируют), религия не убила дар писателя, а просто спрятала его на время от читателей.

В таком случае Сэлинджер поставил интереснейший эксперимент: может ли сохранить свой спасительный запал «религия творчества», если она почти полвека практиковалась исключительно для себя. Ждать результатов осталось недолго. По уверениям авторов устной биографии, «два надежных и независимых друг от друга источника» сообщили, что книги будут опубликованы до 2020 года.

В середине 1970-х годов два господина средних лет вышли из гостей на улицу Saint André des Arts в Париже и поклялись друг другу, что превратят индийскую эпическую поэму «Махабхарата» в пьесу, доступную для западных зрителей. Было три часа ночи, время не совсем подходящее для подобных приступов энтузиазма, но британский режиссер Питер Брук и французский драматург Жан-Клод Карьер не могли сдержать эмоций. Только что они несколько часов кряду слушали пересказ великой поэмы французским санскритологом Филиппом Лавастином (тем самым, который вместе с Рене Домалем участвовал в гурджиевской Работе в кружке Жанны Зальцман – оккультный мир тесен) и поразились, насколько она может быть близка современному западному человеку. Значит, есть такое знание о мире, которое превосходит любые национальные и культурные границы? И если оно существует, то почему бы не попытаться передать его театральными средствами?

Брук задавался этим вопросом не впервые. Поиски ответа на него и подтолкнули британского режиссера обосноваться в Париже, где он создал Международный центр театральных исследований. Путешествуя с многонациональной труппой по Азии, Африке и Америке, он искал театральные формы, которые были бы понятны всем вне определенного культурного контекста. В лице Карьера Брук нашел единомышленника. Тот инсценировал для него древнеперсидскую поэму суфия Фарида ад-Дина Аттара «Беседа птиц». Теперь наступил черед «Махабхараты».

Работа над гигантским эпосом заняла более десяти лет. Вначале Брук и Карьер собирались у влюбленного в Индию Лавастина, который без устали пересказывал им поэму, потом начали читать что-то сами (Карьер с благодарностью вспоминает вольные драматические переложения Рабиндраната Тагора), затем последовали поездки в Индию. Опытный Брук быстро понял, что его актерам, собранным со всех концов света, не овладеть театральными техниками, которым индийцы учатся с младых ногтей, поэтому пытаться их копировать не стоит. Но индийский колорит сохранить все же было необходимо.

Режиссер отыскал спасительный рецепт – фольклор. С одной стороны, его язык универсален, с другой – имеет национальные оттенки. Фольклорные представления «Махабхараты» идут как в Индии, так и по всей Юго-Восточной Азии. Актеры Брука могли не только опереться на какие-то местные приемы, но и привнести что-то от своего народного искусства. Язык фольклора должен был помочь соединить уникальное и универсальное. Задача непростая, и неудивительно, что Брук сформулировал ее почти апофатически: «Мы не пытаемся реконструировать дравидскую или арийскую Индию трехтысячелетней давности. Мы не берем на себя задачу воссоздать символизм индийской философии. Музыке, костюмам, движениям мы попытались придать индийский колорит, не притворяясь теми, кем мы не являемся. Напротив, многонациональный актерский состав попробовал отобразить „Махабхарату“, используя и нечто свое. Таким путем мы воздаем должное творению, которое могло быть создано только в Индии, но эхо от которого разносится по всему миру».

Брук и Карьер были не первыми европейцами, которые обнаружили в индийской культуре универсальное измерение. Подобные поиски начали еще романтики, убежденные в том, что в Индии сохранилась древняя мудрость, объединявшая в себе религию, философию и искусство. На Западе это единство, по их мнению, было разрушено однобоким рационализмом, но обращение к индийскому наследию должно было помочь его вернуть. С этой целью Фридрих Шлегель изучал в Париже санскрит под началом британского востоковеда Александра Гамильтона. Передача таинственного знания совершалась на глазах.

Позже идея древней мудрости индусов была подхвачена западными оккультистами. Исследовательница из Кембриджа Мишка Синха обнаружила, что начиная с 80-х годов XIX века переводы той же «Бхагавадгиты» стали плодиться, как грибы. И это не случайно. Именно в эти годы Теософское общество под началом Елены Блаватской и Генри Олкотта переместило центр своей деятельности в Индию. Духовное единение человечества на почве возрождения древней мудрости стало его главной задачей. Ее и искали в древних священных текстах. В ходу были аллегорические толкования, позволявшие увидеть в битве героев «Махабхараты» – Пандавов и Кауравов – вселенскую схватку добра и зла. Занимались этим не только теософы, но и сами индийцы от Свами Вивекананды до Махатмы Ганди. Если для первых духовное единство человечества было залогом его спасения, то для вторых – доказательством величия Индии, сумевшей донести это знание до сегодняшнего дня.