Отчаяние удесятерило силы Кейлы, и все его четыре лапы заработали, как ветряные мельницы. Он разгребал, копал, грыз, долбил и раскидывал землю; на стоящих сзади обрушился целый град комьев и песка. Послышались вопли возмущения. Это еще сильнее подхлестнуло Кейлу:

— Эге-е-е-е-ей! Сейчас вам Кейла покажет, как нужно копать! Вот так! И так! Ого-го-го-го-го-го!

Из носа Кейлы хлынула кровь: он ударился о большой камень. Кейла лег на него и, натужно покрякивая, стал яростно копать дальше; он пробивался вперед и разгребал песок, пока его голова вдруг не высунулась из ямы на берегу, между скал. Выбравшись из подкопа, Кейла выплюнул изо рта землю и утер лапой нос. Дрожа от восторга, он тихонько засмеялся:

— Ха-ха, видите, что можно сделать, если очень захотеть!

Из туннеля выскочил Бром, сбросил свой пиратский наряд и принялся обнимать друга:

— Кейла, разбойник, ты нас освободил!

Затем настала очередь Брома действовать благоразумно. Помогая рабам выбраться из подкопа, он стал наставлять Кейлу:

— Время упущено, скоро взойдет солнце. Я побегу в лагерь за помощью.

Встала заря, и серое небо начало розоветь; волны отлива тихо плескали о берег. Для хорька Синешкура, стоявшего в карауле на стене Маршанка, это было любимое время суток. Большую часть ночи он продремал и теперь от души потянулся в предвкушении завтрака, а затем сна до полудня. Вскоре ему пришла смена — это был тоже хорек, звали его Ломозуб.

Синешкур с довольным видом передал ему копье часового:

— Ну и жаркий же, видать, денек будет, братишка! Тебе тут попотеть придется.

Ломозуб взял протянутое копье и тяжело оперся на него.

— Да уж, правда твоя, Синешкур. Ну где, скажи, справедливость — я тут весь день маяться буду, а эти лодыри рабы — полеживать в загоне да брюхо чесать.

— Хо-хо, насчет рабов не бери в голову! — Синешкур начал спускаться по лестнице со стены. — Они все в темнице сидят. До вечера половина передохнет!

Обгоняя Синешкура, Ломозуб бросился вниз по лестнице:

— Как — рабы в темнице? Я там никого не видел, а я туда каждое утро заглядываю, когда мимо иду!

Синешкур грохнулся на голову Ломозубу. Пересчитав боками ступеньки, оба хорька рухнули на землю, вскочили и бросились к яме. Синешкур ошеломленно разинул пасть:

— Н-но… ведь ночью они еще здесь были. Своими глазами видел, как они туда спускались. Их туда двое наших посадили…

Ломозуб его не слушал. Он во всю прыть бросился к дому, вопя что есть мочи:

— Побег! Рабы сбежали!

Во двор выскочил Бадранг; он споткнулся о тело Гуррада, поспешно поднялся и злобно пнул труп лапой:

— Рабы сбежали? Сколько? Откуда?

— Из подземной темницы, Властитель!

— Из темницы? А кто их туда посадил?

— Не знаю. Ночью в карауле стоял Синешкур…

Но Бадранг его не слушал. Он метался по крепостному двору, крича:

— Хиск! Блохолов! Соберите всех. Живо!

Полусонные куницы, хорьки и крысы высыпали во двор, одеваясь на ходу и волоча за собой оружие. Разъяренный Бадранг подгонял их:

— Недоделки, слизняки поганые! Может, мы еще успеем их поймать. Пошевеливайтесь!

Бадранг вернулся к трупу Гуррада. По-видимому, Клоггу посчастливилось выжить на этот раз. И не стоит ему давать лишний повод для насмешек. Схватив за шиворот пробегавшую мимо крысу, Бадранг проворчал:

— Эй, Травощип, возьми вот это и иди за мной.

Волоча неуклюже обвисший в его лапах труп, Травощип засеменил за Бадрангом.

Взбешенный главарь сдвинул решетку подземной темницы. Упав на живот, он опустил голову в яму и сразу же увидел подкоп.

— Слушай, Травощип, оставь здесь труп и спустись в яму. Видишь дыру в стене? Залезь в нее и посмотри, куда она ведет. Когда найдешь выход, вернись и доложи мне.

Прежде чем вернуться к своей шайке, Бадранг проследил, как несчастный Травощип забирается в туннель. Когда крыса исчезла из виду, Бадранг сбросил в яму труп Гуррада и, приподняв решетку, закрыл ее.

В то утро Трамун Клогг, которому не терпелось узнать, удалось ли задуманное им убийство Бадранга, проснулся раньше всех. Когда Хныкса и Боггс доложили о том, что нашли труп отравленного Маслозада, Клогг понял, что покушение провалилось. От мертвеца поспешили избавиться, сбросив его в море. Клогг приказал своей команде вооружиться и быть наготове на случай, если явится Бадранг, желая отомстить за покушение на его жизнь.

Лис Крестозуб бросил быстрый взгляд на открытые ворота Маршанка:

— Ну, готовься, кэп. Вон Бадранг чапает — видать, быть беде!

Трамун бдительно следил, как Бадранг со своей шайкой выходит на берег. Но вот до его чутких ушей донеслись команды Хиска и Блохолова:

— Живей, раззявы! Пошевеливайтесь, Властитель Бадранг требует, чтобы мы вернули всех рабов до единого!

— Если не поймаете беглецов, сами вместо них работать будете. Так что шевелись!

Клогг вложил палаш в ножны и задумчиво пожевал одну из косичек своей бороды; в его изобретательном мозгу родилась идея. Он скомандовал:

— Эй, братва, клинки в ножны — и живо за мной!

Придав своей злодейской физиономии озабоченное выражение, он подбежал к Бадрангу, крича:

— Привет, кореш! В чем дело?

Бадранг остановился и смерил Клогга подозрительным взглядом:

— Ты что, не знаешь? Этой ночью оставшиеся рабы сбежали!

На морде пирата отразились ужас и негодование.

— Вот ведь прохвосты поганые! Теперь мне нового корабля в жисть не построить. Бадранг, братишка, давай заключим перемирие, пока мы их не поймаем. Как думаешь, куда они подались?

У Бадранга не было времени на препирательства со своим давним соперником. Он понимал — чтобы вернуть рабов, пригодится любая помощь.

— Они, скорее всего, бежали на юг, к скалам. Туда-то мы и направляемся.

Клогг задумчиво погладил бороду:

— Ага, братишка, это они хотят, чтоб ты подумал, будто они на юг намылились, а сами, может, на север подались, чтоб тебя одурачить. Туда-то я с командой и пойду.

Прежде чем Бадранг успел что-то ответить, Клогг вытащил из ножен палаш и стремглав рванулся вместе с пиратами по берегу на север.

— Шевелись, салаги! Если хотите снова по палубе пройтись, этих грязных рабов нужно найти!

Бадранг вместе со своей шайкой рысью припустил на юг.

Травощип выбрался из подкопа. Отряхнувшись, он взобрался на скалу, чтобы узнать, где находится. Внезапно ему на глаза попались ясные следы. Заслонив глаза лапой от лучей утреннего солнца, он оглядел берег. Ошибиться было невозможно: вдали виднелись беглецы. Травощип запрыгал и что было сил замахал лапами: