в объятия первой – женщины моего роста и сложения. Она явно была более подходящей партнёршей для танцев, чем парень, бегущий рядом с ней.

Я сумела увернуться от щёлкающих зубов, но пришлось позволить монахине вцепиться ногтями мне в плечи.

У Дюррала есть любимый приём в арта эрес. Чтобы освоить этот танец, требуется целая вечность, но у него есть одно несомненное достоинство: он особенно эффективен, чтобы обратить натиск врага против него самого.

Я отправила даму в полёт с края обрыва – туда же, куда и двух предыдущих противников. Возможно, мне стоило бы поздравить себя. Проблема состояла в том, что я сама удержалась лишь чудом: из-за веса Бинто мы с ним оба едва-едва не улетели вослед за монашками.

– Рози, мне не нравится идея привязывать мальчика к спине. Должен быть другой способ, – сказала я. – Одно неверное движение – и мы оба свалимся вниз.

В ответ я получила самые неутешительные слова, когда-либо произнесённые на каком-либо языке:

– В этом-то и дело, Фериус.

Я развернулась лицом ко второму противнику. Он тут же нацелился вцепиться ногтями мне в глаза. Но прежде чем я успела оттолкнуть его руки, парень получил стрелу посерёдке лба. Это привлекло его внимание, но не слишком обеспокоило.

Проблема схватки с безумцами в том, что человеческое тело, лишённое рассудка, страха и самосознания, представляет собой уникальное устройство. Оно может действовать даже с наконечником стрелы в черепе.

Если б этот юноша не пялился, скосив глаза, на древко, торчащее у него из переносицы, он достал бы меня.

Ладно, так или иначе, я присела, опустившись ещё ниже, чем в первый раз. Схватила парня за ноги и крепко сжала. Потом развернулась, вложив весь свой вес в это движение, дёрнула за собой противника и опрокинула его за край выступа.

Не знаю, жили ли какие-нибудь пастухи у подножия этого утёса, но, если да – они наверняка были сильно сбиты с толку мёртвыми телами, приземлявшимися среди их овец.

– Хватит драться с ними! – крикнула Рози со своего наблюдательного пункта ярдах в десяти от нас, рядом с лошадьми. – Придерживайся плана!

А, точно. Я забыла. План.

За поворотом уже слышались шаги других монахинь. Ждать осталось недолго: скоро вся орда будет здесь.

Я снова похлопала Бинто по руке.

– Не волнуйся, всё идёт отлично!

Вряд ли он мне поверил. Я сама себе не верила.

Цепочка рассуждений Рози выглядела примерно так: монахини из монастыря Алых Слов слишком умны, чтобы попасться на уловку со стихами – как попался мэр Тинто-Реи. Так каким же образом они заразились сразу после нашего ухода? Ответ прост: кто-то в монастыре прочитал им Алые Вирши. Возможно, какая-нибудь монашка, особо склонная к самоубийству? Не исключено. Но у нас был более достойный кандидат. Странница.

О, и хотите знать, как мы догадались, что она была там? Всё просто. Когда я пыталась сообразить, кто из настоятельниц может оказаться Странницей, я перебирала их одну за другой.

Сплетница, Болтунья, Вздох, Протяжность, Шёпот, Молва и…

Давайте попробуем ещё раз: Сплетница, Болтунья, Вздох, Протяжность, Шёпот, Молва и…

Даже сейчас я не могла назвать последнюю, хотя точно знала, что их было семеро – и в исповедальне, и в локватиуме. Тогда почему же я могу вспомнить только шесть?

Потому что всякий раз, когда я пыталась посмотреть на седьмую, я внезапно находила какую-то причину отвести взгляд.

Странница загипнотизировала не только настоятельниц, но и меня. Бинто видел всех семерых, но ни одна не показалась ему более достойной внимания, чем остальные. Для него они были просто кучкой странных людей в красно-чёрных одеяниях, щёлкающих челюстями и делающих мне гадости.

– Может, это была та, желтоволосая? – жестами сказал Бинто, пока Рози готовила кожаные ремни, чтобы привязать его к моей спине.

– Там не было ни одной желтоволосой, – рассеянно ответила я. – Все монашки красят волосы в рыжий цвет.

– Нет! – продолжал раздражённо настаивать Бинто, хотя я видела, что мальчик в ужасе, и он только растёт по мере приближения орды. – У одной были жёлтые волосы.

Да. Оказывается, пока я насмехалась над настоятельницами, позволившими Страннице проникнуть в орден и украсть их секреты, она стояла прямо там, слушала наш разговор и, вероятно, хохотала до упаду.

Так или иначе, сейчас это не имело значения. Рози, Бинто и мне нужно было найти способ дожить до утра.

Итак, предположим, Странница сперва приехала в монастырь Алых Слов, чтобы найти основные формы для своих виршей. Потом она отправилась совершенствовать их в Саду Безмолвия. Вот только Алый Крик работал не так, как она планировала. Заражённые, движимые последними крупицами воли и человечности, откусывали себе языки, повторив стихи всего несколько раз – и тем самым ограничивали их распространение.

Странница понимает, что ей чего-то недостаёт. Главного ингредиента, нужного для усовершенствования Алых Виршей. Того, что настоятельницы называли «базисами».

Она возвращается в монастырь и прячется среди матерей-настоятельниц. Это не сложно – она ведь уже один раз загипнотизировала их.

Затем Странница начинает искать кандидата среди юных неофитов, которых обучают разговаривать с помощью базисов. Только вот ни один из этих детей не может произнести больше двух слогов.

Страннице нужно нечто большее – мальчик, которого она не смогла забрать из Сада Безмолвия, поскольку не знала о его существовании.

Ей нужен Бинто.

А я привела его прямо к ней, – в отчаянии подумала я. – Странница могла забрать Бинто ещё в монастыре.

Так почему же она этого не сделала?

Снег валил всё гуще, и белый ковёр, покрытый алыми кляксами, снова становился чистым и незапятнанным.

Из-за поворота показались три женщины и один мужчина. Я слышала, как за ними идут другие.

Четверо – слишком много для меня. Я бы не одолела всех одновременно, поэтому просто бросилась на землю лицом вниз. Монахини, ослеплённые яростью, не сумели вовремя затормозить и едва не растоптали нас с Бинто насмерть.

«Бедный ребёнок, – подумала я. – Он пострадал не меньше моего».

– Мальчик! – крикнула мне Рози. – Проверь его сейчас!

Верно. Хорошо. Итак, допустим, Странница хочет заполучить Бинто, поскольку некое странное сочетание его речевых способностей и сурового отцовского воспитания делает ребёнка именно тем, кто ей нужен для осуществления её плана.

Мы уже знали, что его крик может помешать манипулировать чужим сознанием. Это произошло, когда матушка Сплетница (да упокоятся с миром все её части) использовала свои способности против меня и когда мэр Тинто-Реи читал Алые Вирши. Не может ли голос Бинто точно так же отменить воздействие стихов, вновь и вновь звучащих в головах монахинь? И если да, то, возможно, мы нашли средство покончить с чумой?..

Я подняла руку и сжала тыльную сторону ладони Бинто.

– Прости, Синяя Птица, – сказала я жестами, – но ты должен попытаться. Прямо сейчас.

Он дважды постучал по моей ладони, дав понять, что готов.

Орда наконец догнала нас. Из-за поворота хлынул людской поток. Я зажала уши