Бока Лефлера подверглись самой жестокой обработке. Рино стонал, но его отрезвляли жаркими пощечинами и снова били, били и били. Иногда ему доставалось ногой по голени, иногда ребром ладони в горло, и, пока он кашлял, его снова лупцевали со всех сторон, выбивая одну-единственную правду:

– Ну дружище, когда вас завербовали? Что входит в ваши обязанности? Кто ваш руководитель?..

Затем добродушная улыбка и снова удары. Удары такие, что Рино начал отрыгивать кровью и желчью. Только после этого сеанс прекратился, и Лефлер, не в силах выдержать такую перемену, снова потерял сознание.

Очнулся он ночью. Это уже начинало входить в добрую традицию. Днем избиение, ночью возвращение к реальности... Но что это была за реальность? И кто мог гарантировать, что Рино еще был жив?

Ему стало казаться, что появлявшийся служитель просто проникал в его сны, а стены камеры следовали за ним на тот свет. И все же краем сознания Лефлер понимал, что он еще живет. Хреново, но все же влачит существование, в непонятном месте и неясно по какой причине.

Единственное, что еще могло в нем двигаться, эго мысли. Все остальное потеряло способность к движению. Возможно, он мочился под себя, возможно, истекал кровью, но все это было для Рино не важно. Он балансировал на грани жизни и смерти, а там, на этой грани, многое оценивалось иначе.

– Поднимайся, сволочь! Наступил твой последний день! – откуда-то, через медные оболочки огромного котла, кричали ему невидимые люди. Они кричали сердито, но больше играли. Это была работа – обыденная и не всегда интересная.

«Наверное, сегодня точно убьют», – подумал Лефлер и чрезвычайно удивился, когда почувствовал сильную боль. Его били, и он все чувствовал, и эго было странно.

Одно было хорошо – быстро летело время. Отключился, получил по ребрам, потом по зубам – и снова в никуда. Темно, тепло, комфортно.

– Признайтесь, Рино, ведь еще немного, и вы пожизненный инвалид. Медицина способна на чудеса, но не на такие.

– Пшел-л-л... пидор... – только и сумел ответить Лефлер.

– Эй, так у него еще губы шевелятся! – заметил Смаили.

И тогда за Рино взялись как следует. Он и не подозревал, что можно услышать, как трещит от жутких ударов собственный череп.

Впрочем, наслаждался треском он недолго и вскоре провалился в привычную черноту. В последнее время он задерживался там все чаще.

«Лучше бы остаться здесь насовсем, – думал Лефлер. – Здесь не бьют и не требуют признаний».

Однако молодое тело, мускулы, кости и само существо Рино хотели жить. Они снова и снова пытались восстановиться за короткие промежутки времени, предоставленного для выживания. Вот только это выживание было связано с болью. С очень сильной болью.

– Ну что, дружище, сегодня последний шанс...

Лефлер едва сумел повернуть голову, но разглядеть Смаили сквозь заплывшие глаза было чрезвычайно трудно. Только огонек сигары и все тот же доброжелательный взгляд.

Рино пошевелив языком, чтобы ответить, но из этого ничего не вышло. Правда, удалось обнаружить Дыру там, где раньше были зубы.

– Я понимаю, что вам трудно говорить, мистер Лефлер, – продолжал щебетать Смайли. – Просто кивните головой, и я пойму, что вы согласны все нам рассказать...

«Сейчас, – в кромешной темноте подумал Рино, – сейчас...»

Собравшись с силами, он махнул рукой. Вяло, словно погруженный в малиновое варенье, однако Смайли он задел. Наверное, даже попал ему в ухо.

– И чего вы добились этим? – откуда-то из тумана донеслись слова. – Теперь вас убьют. Изувечат и переломают все кости... Прощайте, я ухожу, потому что не могу смотреть на такие вещи...

– Все, убивайте его...

«Ну все, так все, – согласился Лефлер и вскоре почувствовал, что его снова бьют. – Скорее бы все кончилось».

Очередное возвращение сознания озадачило Рино сверх всякой меры. Поначалу он надеялся, что уже – того... Но оказалось, что поспешил. Боль еще чувствовалась, а то, что покойники не болеют, Лефлер знал наверняка.

– Ну, как мы себя чувствуем?

Над Рино нависло живое существо в халате и белой шапочке. Зрение вернулось еще не полностью, но он догадался, что это врач.

– Тэк-с. Что мы имеем: минус два зуба, четыре ребра, сломанный палец... Множественные внутренние кровоизлияния... Ничего страшного, по нашим меркам – практически здоров.

«Издевается, сволочь», – вяло подумал Рино.

Неожиданно потолок и окна стали смещаться, и Рино решил, что снова теряет сознание, однако, ощутив легкое покачивание, понял, что едет на каталке.

Куда едет? Ну, наверное, снова в камеру. Ведь он пришел в себя, и его снова можно бить.

Впрочем, и тут Лефлер ошибся.

Каталка остановилась под хищным манипулятором какого-то медицинского приспособления.

– Трейси, слей у него мочу, чтобы не было проблем во время процесса.

– Да, доктор.

«Как в кино, честное слово», – усмехнулся про себя Лефлер. Затем почувствовал на себе чьи-то прикосновения. От грубых движений медсестры заныл мочевой пузырь. Но вслед за этим, как вознаграждение. Рино почувствовал облегчение.

Женщина резко выдернула катетер, и Лефлер подумал, что у нее не все удачно в личной жизни.

– Ну как, богатырь, полегчало?.. – спросил наклонившийся врач.

Теперь Лефлер сумел разглядеть лицо немолодого человека. Одутловатое, оно было похоже на лицо старой бабы.

– Курт, помоги мне с фиксацией, – сказал врач.

– Подожди, сейчас докурю и помогу...

– Да выбрось ты эту сигарету! Здесь же нельзя курить!

– А откуда ты знаешь, Йорк? – дерзко спросил Курт, и Рино почувствовал запах табачного дыма. Других запахов он не определял, но табак и какая-то дезинфекционная дрянь вполне различались.

Неожиданно огромный манипулятор, висевший над Рино без дела, пришел в движение и начал опускаться к его лицу. Приблизившись почти вплотную, он остановился.

Затем сразу две пары рук взялись за дело, и на лицо Рино полился какой-то клей.

– Ты смотри, мордой шевелит, – произнес удивленный голос, и Лефлер решил, что он принадлежит Курту.

– Это еще не морда, – возразил Йорк, – Это кусок отбитого сизого мяса. Непрожаренная отбивная, вот как я это называю... Ну-ка подержи вот здесь...

Пальцы в резиновых перчатках оттянули верхнюю губу Рино, и он почувствовал, что даже в резине эти руки пахнут табаком.

– Осторожнее, не порви ему рот... – сказал доктор Йорк. – Ага... Вон они где были, эти два зубика... Трейси, давай капу, нужно снять слепок.

В рот Рино положили какую-то отвратительную на вкус губку, правда, длилось это недолго. Капу вынули, и доктор Йорк деловито произнес: