хочу сказать, что они — одна семья. И, может статься, мы будем жить все вместе, как и здесь, — ты, я, Парвин.

— Надеюсь, Шахла, очень надеюсь, что так и будет.

Большие темные глаза сестры смотрели на меня с тихой грустью. Я вдруг поняла, как сильно она похожа на маму-джан. Мне захотелось сесть рядом и обнять ее. Прижимаясь плечом к плечу Шахлы, я чувствовала себя гораздо увереннее.

— Шахла? — позвала я.

— М-м-м?

— Как думаешь, это будет… это очень… ужасно? — прошептала я, наклоняясь к сестре, чтобы нас не услышала мама-джан.

Шахла посмотрела на меня, посмотрела в пол, но так ничего и не сказала.

На другой день пришла тетя Шаима. Она слышала ползущие по деревне слухи, что к нам два раза наведывался Абдул Халик в сопровождении дяди и двоюродных братьев. Нетрудно было догадаться, что наш отец что-то замышляет. Тетя сжала кулаки, когда мама-джан, заливаясь слезами, рассказала ей, что на следующей неделе сразу трех ее дочерей выдают замуж.

— Безмозглый ишак! А неплохое он провернул дельце! — прошипела тетка. — Ты пыталась поговорить с ним?

Мама-джан бросила на сестру такой взгляд, что той оставалось лишь кивнуть головой: все было понятно и без слов. Тетя Шаима разразилась новой серией проклятий:

— Нет, это не семья, а какое-то скопище безмозглых тупиц! Раиса, ты только взгляни на девочек!

— Шаима! — взмолилась мама-джан. — А что, что, по-твоему, я могла сделать?! Аллах избрал для них такой путь, это насиб…

— Да чтоб он провалился, ваш насиб! Придумали тоже! Люди всегда винят судьбу, когда не могут справиться с жизнью.

«А что, если тетя Шаима права?» — подумала я.

— Раз ты такая умная, скажи, как поступила бы на моем месте! — в отчаянии закричала мама-джан.

— Во-первых, настояла бы на том, чтобы присутствовать при разговоре. И постаралась бы убедить семью Абдула Халика, что девочки еще не достигли брачного возраста, что они пока не готовы стать женами.

— Ну и что толку? Думаешь, они стали бы слушать? Не забывай, ты имеешь дело не с добрыми соседями. Абдул Халик — полевой командир. Его охранники с автоматами сидели у нас в гостиной. Неужели ты серьезно веришь, что уговоры заставили бы их отступить?

— Но ты их мать…

— Да, я их мать. И я ничего не смогла сделать. — Мама-джан снова заговорила спокойным голосом. — Остался единственный способ, который я могу придумать, чтобы избавить их от этого кошмара.

— Какой способ? — спросила тетя Шаима.

Мама-джан еще больше понизила голос:

— Смерть. Смерть кого-то из членов семьи. Тогда все свадьбы будут отложены как минимум на год.

— Какая смерть? Раиса, что за бред ты несешь?

— Ну а что, Шаима? Таких историй полно. Мы обе знаем. Помнишь Манижу из соседней деревни?

— Раиса, ты спятила! Что ты говоришь? Думаешь, если девочки лишатся матери, они станут счастливее, чем если бы их выдали замуж? А как насчет двух младших? Что будет с ними?

Мама-джан молчала. Мне казалось, что в наступившей тишине я слышу стук сердца в своей груди.

— Шаима, я больше ничего не могу придумать, — упавшим голосом произнесла мама.

— Должна придумать. Надо найти способ заставить Арифа отказать им.

— Легко сказать. Почему бы тебе не прийти на ширин-хури, вот и посмотрим, что тебе удастся сделать.

— Само собой, приду. Неужели ты думала, что я могла бы не прийти?

Мама-джан устало вздохнула. Она откинулась назад и, прижавшись затылком к стене, прикрыла глаза. Темные круги у нее под глазами со вчерашнего дня стали еще больше.

Мы с сестрами придвинулись поближе к тете Шаиме.

— Девочки, позвольте, я расскажу вам еще немного о бабушке Шекибе. Как ни горько это осознавать, но, похоже, ее история — это ваша история. — Тетя Шаима качнула головой. — Думаю, мы все несем в себе истории наших предков. Итак, на чем мы остановились в прошлый раз?

Глава 20

ШЕКИБА

Шекиба смогла подняться с кровати только через два дня. Разбитая губа распухла, все тело было покрыто синяками и ссадинами, каждый вдох доставлял боль — казалось, ребра изнутри разрывают грудную клетку.

Нет, это не ее насиб — получить землю отца. Азизулла притащил Шекибу домой и избивал еще час. Устав, он принялся орать, как страшно она опозорила всю его семью, затем удары посыпались с новой силой.

Марджан стояла в дверях. Зажав рот ладонью, она наблюдала за происходящим. Когда сил смотреть на расправу у нее не осталось, жена Азизуллы развернулась и выскользнула из комнаты. Шекиба этого не видела. Ее обмякшее тело перекатывалось с боку на бок под ударами хозяйской ноги, сознание давно отключилось.

Марджан приходила к Шекибе три раза в день. Смочив кусочек хлеба в воде, она поила ее, вливая воду по каплям в разбитый рот. Затем осторожно мазала губу какой-то целебной мазью. В ссадины на спине и на груди она тоже втирала мазь.

— Глупая девочка, я же предупреждала тебя: оставь, не вороши это дело. Теперь вот погляди, что ты сделала с собой, — бормотала Марджан, возясь с Шекибой.

Шекиба жалела, что Азизулла не убил ее. Интересно, почему он этого не сделал?

За эти два дня Шекиба ни разу не видела хозяина, но слышала его голос. Азизулла все еще был не в духе, срывался и кричал на детей. Те всеми силами избегали отца. Доставалось и Марджан, но она спрятаться от мужа не могла.

— Сделай так, чтобы сегодня она была на ногах, — услышала Шекиба приказ, отданный Марджан, когда та принесла чай в гостиную. — И никаких отговорок.

— Она еще очень слаба, но я…

— Слаба? Зато таскаться по деревне, рассказывать небылицы обо мне двум незнакомым мужчинам на улице, врать в лавке аптекарю, являться в дом к малику — на это у нее хватило сил? Она наглая и неблагодарная, чем быстрее мы от нее отделаемся, тем лучше. Чтобы к вечеру эта тварь была на ногах!

Слушая ругань Азизуллы, Шекиба понимала, почему он так спешит: сегодня в дом к его брату приезжает эмир Хабибулла. Сегодня Шекиба в очередной раз станет подарком.

Азизулла ушел на рассвете. Марджан гремела посудой на кухне. Через полчаса после ухода мужа она пришла к Шекибе:

— Давай, пора вставать, умываться и приводить себя в порядок.

Марджан помогла Шекибе подняться с постели — сегодня хозяйка, которая была почти на две головы ниже своей работницы, оказалась сильнее ее в два раза. Марджан довела девушку до умывальника и там позволила ей соскользнуть на пол — ноги совсем не держали Шекибу.

— Глупая девчонка, — опять