Но карасей удалось зажарить только к ужину, и больше всех им был рад Дон. Хотя Мирослава тоже похвалила блюдо. Зато приехавший Наполеонов ворчал и укорял Мориса, что он не догадался пожарить их в сметане.

– Перебьёшься, – сказала другу детства Мирослава, – а если тебе приспичило, то в сметане жарь сам.

Шура надулся. И пирог с грушами они ели в полном молчании. Сжалившийся над маленьким следователем Миндаугас пообещал, что в следующий раз обязательно пожарит карасей в сметане специально для Шуры. Мирослава на это только хмыкнула. А по глазам Дона было видно, что он одобряет эту затею и тоже не откажется от дегустации.

Мирослава неожиданно для себя проспала до половины девятого. «Что это со мной», – удивилась она. Приняла душ и сбежала вниз. Морис сидел на кухне и читал книгу. Как оказалось при ближайшем рассмотрении, кулинарную.

– Морис! У тебя есть совесть? – воскликнула она.

– В смысле? – удивился он.

– Почему ты меня не разбудил?!

– А должен был?!

– Ну… А где Дон?

– Поел и гуляет в саду.

– Тоже бессовестный, – заключила Мирослава.

– Завтракать будем? – спросил Морис.

– А ты что, ещё не ел?

– Нет, ждал вас.

– Извини, – расчувствовалась она, – а что у нас на завтрак?

– Сырники, если вы не возражаете.

– Не возражаю.

Морис достал из духовки сырники и объяснил:

– Я боялся, что они остынут.

Мирослава сама не заметила, как уплела пять штук.

– Как вкусно! – сказала она.

Миндаугас улыбнулся и хотел что-то сказать, но тут зазвонил стационарный телефон. Морис вытер руки салфеткой и снял трубку.

– Детективное агентство «Мирослава» слушает.

– Пригласите, пожалуйста, Мирославу Волгину.

– Кто её спрашивает?

– Андрей Незвецкий.

– Сейчас я у неё спрошу, сможет ли она подойти к телефону.

Незвецкий ясно расслышал подтекст – захочет ли подойти и, не сдержавшись, выругался в трубку.

– Вас брат художника спрашивает, – обратился Морис к Мирославе, – подойдёте?

Она кивнула и взяла трубку.

– Да?

– Это Андрей Незвецкий. Здравствуйте.

– Здравствуйте, – сухо ответила она.

– Вы сказали, что если я что-то вспомню, то смогу позвонить вам.

– А вы вспомнили? – спросила Мирослава.

– Нет.

– Тогда чего звоните?

– Я понял кое-что очень важное.

– Что же?

– Это не телефонный разговор.

– А вы не пудрите мне мозги?

– Нет, – быстро заговорил он, – честное слово, нет. Давайте встретимся, и я всё вам объясню.

– Ну давайте, – согласилась она не слишком охотно.

– Где?

– В «Старой мельнице».

– В кофейне?

– Да.

– Когда?

– Сегодня в час дня.

– Но уже… – начал он.

– Я знаю. Я успею подъехать. А вы?

– Я тем более. Мне до неё сейчас пешком минут двадцать.

– Ну и прекрасно. До встречи.

– Подождите! – крикнул он в трубку. Но она уже отключилась.

– Чёрт! – выругался Незвецкий.

– Чего он хочет? – спросил Морис.

– Встретиться.

– Зачем?

Мирослава пожала плечами.

– Сказал, что он что-то понял.

– Не намекнул, что именно?

– Нет.

– А вам не кажется, что он лжёт?

– Кажется.

– Тогда, может быть, и ехать не стоит?

– Нет, – не согласилась она, – надо удостовериться, чтобы потом не сомневаться.

– И то верно, – согласился он. – Мне поехать с вами?

– Да нет, не стоит. Я не планирую задерживаться надолго.

Когда Мирослава подъехала к кофейне, Андрей уже стоял у входа. На этот раз он держал в руке три алые розы, которые и вручил Мирославе.

– Спасибо, – поблагодарила она и открыла дверь кофейни, не дожидаясь, когда он это сделает за неё. Прошла вовнутрь и выбрала столик недалеко от входа.

– Вы здесь часто бываете? – спросил Незвецкий.

– С чего вы это взяли?

– Вы так уверенно себя здесь чувствуете.

– Я чувствую себя уверенно везде, – небрежно отозвалась она, – но вы правы, я часто здесь бываю.

– Несмотря на то, что не любите кофе, – улыбнулся он.

– Всё-то вы знаете, – проговорила она небрежно.

– Я знаю о вас всё! – хвастливо воскликнул он.

«Ну-ну, голубчик, – подумала она, – однако ты так и не узнал, какого цвета розы я люблю». Вслух она ему ничего не сказала. Заказала себе чай с лимоном и пирожок с капустой.

В кофейне, несмотря на приоритет кофе, подавали посетителям и чай. Владелец кофейни отлично понимал, что люди заходят в его заведение не только выпить кофе, но и просто посидеть, пообщаться с любимыми и друзьями. Так зачем же отпугивать любителей чая. Пусть пьют, что хотят, лишь бы оставляли в «Старой мельнице» свои деньги.

– Так что же вы хотели мне сообщить? – спросила Мирослава, доев пирожок и допив чай.

– Сообщить? – растерянно переспросил он.

– По телефону вы сказали, что что-то поняли. Так что же? Это касается гибели отца Ариадны?

– Нет! Это касается меня!

– Вас?

– Да! Я люблю вас!

– Что?! – Она так изумилась, что даже отъехала вместе со стулом от столика. В неровном дрожании разноцветных световых пятен он всё-таки рассмотрел её округлившиеся глаза.

– Ну что вы на меня так смотрите?! – не выдержал он. – Или вы считаете, что я не способен на большое чувство?

– Мне нет никакого дела до ваших чувств! – резко ответила она и хотела встать.

– Нет, подождите. – Он схватил её за руку. Но она тотчас вырвала её и предупредила:

– Никогда так больше не делайте! – В её голосе прозвучала нескрываемая угроза.

– Простите, – пролепетал он, чувствуя себя мальчишкой-второклассником. Пересилил себя и продолжил: – Я сам не подозревал, что смогу так увлечься вами. Вы ведь совсем не в моём вкусе.

– Рада это слышать, – насмешливо проговорила она.