– Это пацаны… Они сижками балуются. Я не…

– Дима, да он на ногах не стоит! – Это уже мама.

– Подойди! – Громко, громче, чем принято.

– Да чего? Да нормально все…

Глухой удар об дверь.

– Сучонок! Ты накурился опять? Убью!.. – вопит отец.

– Дима! – кричит мама.

– Отпусти! – кричит Дэн.

Южин ложился на кровать лицом вниз и закрывал голову подушкой. В школе были хордовые и моллюски, формулы силы и упругости, графики с осями Y, X и Z. А дома мама то металась по дому, изображая хозяйственную активность, то сидела за столом с початой бутылкой вина. И отец возвращался с работы серый от усталости и злой от нее же. И Дэн, пахнущий чем-то сладковатым и липким, путающийся в словах и умеющий замирать, уставившись в одну точку на стыке стены и потолка.

– Больно? – спросил его Южин, когда Дэн завалился к нему в комнату, как следует откиснув под душем.

Он был еще горячим и влажным. На скуле темнел синяк, но тер Дэн не его, а ушибленный затылок, и дышал прерывисто, как дышат после слез.

– Ниче, заживет, – отмахнулся он.

– А где ты был? – тихо спросил Южин.

Дэн растянулся на кровати, закинул руки за голову. Вблизи кожа у него оказалась сероватой и сухой, шелушилась на щеках. Южин потянулся и смахнул чешуйки, упавшие на одеяло.

– Да тусовались с пацанами. – Дэн неопределенно дернул плечом. – Ты сам как? Зубришь?

Шестой класс Южин закончил на все пятерки. И на городской олимпиаде по математике занял второе место. «Молодец, – похвалил его отец. – А почему второе?» Южин не нашел, что ответить. Так и стоял перед ним, уставившись на ноги в домашних носках, пока мама не увела его в комнату, а потом заперлась с отцом в столовой, и оттуда долго еще раздавался их раздраженный бубнеж. Пока они ругались, Южин крепко решил школьными успехами больше не хвастаться.

– Не зубрю, – буркнул он, устраиваясь рядом с братом.

– А чего так? – сонно спросил тот.

– Да пофигу.

Дэн встрепенулся, поднялся на локте, посмотрел на Южина с интересом. Глаза у него были красные, а ресницы слиплись.

– Наш чувак, – ухмыльнулся он. – Хочешь, покажу, где был?

Южин сдержанно кивнул, внутри него разлилось тепло.

– Смотри тогда. – Дэн полез в карман и достал телефон.

Его купила мама на прошлый день рождения Дэна, чтобы тот всегда был на связи. У Южина телефона пока не было, и брату он отчаянно завидовал. Но и сам не знал, зачем телефон тому, кто постоянно торчит дома с учебниками. Вот и мама так думала.

– Листай в сторону, – доверительно прошептал Дэн, протягивая Южину телефон.

Серое здание на фото больше всего походило на соты. Ровные квадраты пустых окон, бетонные плиты, пучки травы, прорастающей прямо на стыках. Какие-то парни в джинсовых куртках стоят в провале входа, а за ними – густая темнота.

– Это что такое? – только и смог выдохнуть Южин.

– Заброшка в Ховрино. Девять этажей построили, но подвал затопило, так и стоит теперь. – Дэн потянулся, глянул на экран через плечо Южина. – Вот это Раф. – Он приблизил изображение парней и ткнул в самого взрослого коренастого, с редкой бороденкой. – Он журналист. Пишет про нас.

– Про вас? – эхом откликнулся Южин.

Тепло внутри сменилось жгучей завистью. У Дэна были тайна, и люди, и телефон. И мама не ложилась спать, пока он не вернется домой. И отец первым делом спрашивал, как у него, охламона, дела. А про дела Южина он не спрашивал вообще. Ни первым делом, ни десятым.

– Ну, мы с пацанами там неплохо уже осели. – Дэн заговорил, растягивая слова; отец ненавидел, когда он так делал. – И Раф к нам пришел, мол, расскажите, чего-кого, как вообще тут живется. Ну, мы рассказали. Отвели к нужным людям. Он нам теперь должен, конечно. Ничего, серьезный человек, пригодится еще…

Но Южин его уже не слышал. Он жадно листал фото. Плоская крыша, а за ней поредевшие к октябрю кроны деревьев. Полутемная комнатка с исписанными стенами, коряво нацарапанные слова, за которые мама оттаскала бы за уши. Компания на лестнице – острые коленки, тощие шеи, в пальцах сигареты, под ногами опрокинутые бутылки. Дэн в центре кадра, стоит, опершись на стену, тянется отобрать телефон из рук снимающего. Узнаваемый, но совсем чужой.

«Если мама увидит фотку, будет плакать», – подумал Южин, но вслух не сказал, спросил другое:

– А что вы там делаете?

На фото было видно что. Дэн снимал расплющенные пивные банки, тлеющую сигаретку в чьих-то пальцах с облупившимся красным лаком на ногтях. И чью-то задранную юбку. И отрубившегося в углу парня в комбинезоне защитного цвета. И саму заброшку. Пустые этажи, темные провалы, арматуры, торчащие из пола.

– Сидим треплемся, – неопределенно ответил Дэн и отобрал телефон. – Во, зырь сюда.

Фото было совсем темным, почти не разобрать. Южин всмотрелся. Кадр выхватывал кусок длинного зала. Совершенно пустой, с пробитой дыркой в полу.

– Морг, – довольно объяснил Дэн. – Там должен был быть морг. На нижнем этаже, в восточном секторе. Мы туда перли через все здание, а оказалось, там выход отдельный во двор, а оттуда уже к дороге выезд. Удобно жмуров таскать.

– Как морг? – только и смог пробормотать Южин.

Дэн спрятал телефон в карман и вытянулся во весь рост. Из-под футболки у него выпирали ребра.

– Это ж не простая заброшка, а больничка. Ховринская клиническая. И морг, и крематорий. Все на месте.

В коридоре раздались шаги. Легкие и нервные, значит, мамины. Она приоткрыла дверь и заглянула в комнату.

– Ты чего тут разлегся? – прошипела она. – Тебе отец сказал, чтобы из своей комнаты ни шагу. Что не понятно?

Дэн не шелохнулся.

– Мне что теперь, с братом нельзя поболтать?..

– Вставай!

Мама заскочила в комнату, схватила Дэна за рукав и потянула, тот вцепился в край кровати и остался лежать.

– Вставай, говорю! – Мама раскраснелась от злости.

– Да мы просто болтаем, отстань!.. – Дэн тоже пошел красными пятнами, но продолжал хвататься за кровать.

– Нечего ему мозг промывать своей ерундой! – Мама рванула его сильнее, и Дэн приподнялся, нехотя опустил ноги на пол. – Даже рядом сидеть не смей, мало ли что ты подцепил…

И выволокла его в коридор. На Южина она даже не посмотрела. Хлопнула дверь в спальне Дэна, оттуда раздались гитарные переборы, женский голос начал петь про ворон-москвичек и промокшие спички. В комнате еще пахло братом – ментоловый гель и сладковатый душок, который преследовал Дэна, как долго бы тот ни плескался в душе. Южин прижимался щекой к одеялу и представлял, как в следующий раз Дэн берет его с собой на заброшку. И они сидят на крыше с парнями в джинсовых куртках, курят одну сигарету на всех и сбрасывают вниз пустые бутылки. А дома их ждет мама. И волнуется за них обоих. Одинаково сильно.