Но тут они услышали звук, от которого кровь в жилах моментально заледенела.

Диана: – Только не у меня.

Мэри: – Вот уж позволь тебе не поверить.

Это был собачий лай. Пес догонял их огромными прыжками, лая и яростно рыча. Очевидно, его выпустили им вслед, и он мчался по траве, черной тенью мелькая меж деревьями. Его огромный силуэт был ясно различим в темноте, но еще яснее был его приближающийся рык.

– Ненавижу стрелять в собак, – сказал Ватсон. – Но в сложившейся ситуации у меня нет выбора.

– Нет! – возразила Беатриче. – Выстрел привлечет к нам слишком много внимания. Фиделис меня знает. Позвольте мне с ним разобраться.

– Мадам, это неразумное решение, – начал было Ватсон, но Беатриче уже развернулась и пошла собаке навстречу. Она протянула к огромному черному животному руки, и пес приблизился к ней с опаской, рыча и ворча, но не решаясь атаковать.

– Фиделис, милый, – успокаивающим тоном произнесла она. – Иди ко мне, мой хороший. Помнишь, кто вчера угощал тебя печеньем?

Фиделис явно вспомнил о печенье. Он перестал рычать и подошел к девушке. Та положила руку ему на голову, а потом наклонилась и дохнула на него – прямо ему в морду, долго и сильно. Черный пес сел на месте, потом прилег, будто очень устал, и наконец содрогнулся всем телом. А потом замер.

Беатриче взглянула на товарищей снизу вверх, и Мэри увидела, что ее лицо мокро от слез.

– Я не хотела… Я не собиралась… Ох, он сделал меня слишком ядовитой! Я думала только лишить Фиделиса сознания на некоторое время!

– Мадам, это было очень впечатляющее представление, – сказал Ватсон.

– Сейчас не время для комплиментов, – оборвала его Мэри. Неужели Ватсон не видел, как сильно расстроена Беатриче? И что она имела в виду, говоря, что некто сделал ее слишком ядовитой? Ладно, время вопросов настанет позже. – Давайте скорее – нам направо на эту улицу! Нужно затеряться в толпе.

Они выбежали на улицу, поднялись по Кингсвэй и действительно постарались смешаться с толпой, направлявшейся к цирку Пиккадилли. Хотя час был поздний – Мэри глянула наконец на часы и увидела, что сейчас заполночь, – улицы все еще оставались запруженными экипажами. На тротуарах нищие выпрашивали пенни на хлеб, а ярко одетые женщины высматривали потенциальных клиентов. И все это играло на руку беглецам: при такой оживленной ночной жизни меньше было опасности, что их заметят.

У цирка Пиккадилли они взяли кэб.

– Опустите окна, – попросила Беатриче. – Прикройте рты и носы платками и старайтесь не делать слишком глубоких вдохов. Простите меня, я бы с радостью изменила свою природу, если бы только могла. Но я обречена навсегда оставаться такой – опасной для окружающих. Хотя моя токсичность со временем уменьшится. Профессор Петрониус настаивал, чтобы я принимала яды каждый день, он хотел быть уверенным, что я точно смогу убивать бедных подопытных существ быстро и зрелищно. Сегодня, к моему великому сожалению, это стало залогом успеха нашего побега. При обычных обстоятельствах я бы не убила Фиделиса одним выдохом. Ах, если бы он только остался жив! Он был хорошей собакой и делал только то, что приказывали хозяева.

– Какой ужас! – сказала Мэри. Они с Ватсоном опустили окна кэба – не так быстро, как хотелось, потому что она уже начала чувствовать легкое головокружение. К счастью, у нее нашелся запасной платок для Дианы, которая, разумеется, забыла свой дома. – Почему вы оставались с ним, если он так скверно с вами обращался?

– Мне сказали, что некий ученый нашел путь сделать меня… обыкновенной женщиной, а не угрозой собственным сородичам. Я понадеялась, что это правда, и явилась к нему, но слишком поздно поняла, что его интересует только выгода. Коллегия получала доход от его представлений, так что не в его интересах было меня исцелять.

Беатриче выглянула в окно, наслаждаясь видами и звуками ночного Лондона: рядами газовых фонарей, непрекращающейся жизнью большого города, стуком колес кэбов и маленьких экипажей по мостовой.

– Как это прекрасно! – воскликнула она. – Я ведь почти не видела Лондона с самого своего прибытия. До того я провела несколько недель в Париже, надеясь, что французские ученые, о которых идет слава по всей Европе, смогут мне помочь… Но все было тщетно. В Милане и Вене я уже побывала. Так что наконец я прибыла сюда, в самый большой город мира, в надежде на исцеление. Но к этому времени у меня совсем не осталось денег, и профессор Петрониус предложил мне способ заработать себе на жизнь. Сначала он хотел устроить меня в цирковое шоу и проехать с туром по всей стране, но потом решил, что куда выгоднее будет выставлять меня в качестве чуда науки. Так я и оказалась здесь, без средств к самостоятельному существованию и без надежды изменить свою ужасную природу. Ах, иногда я жалею, что не умерла раньше, еще в Падуе!

– Не нужно так говорить, – попросила Мэри. – Теперь вы среди друзей. И мы сделаем все, чтобы вам помочь.

Слова словами – но как она на самом деле могла помочь Ядовитой девице? От Беатриче, казалось, исходил слабый аромат, похожий на запах экзотического цветка. «Это яд», – подумала Мэри. Она нагнулась к окну, чтобы глубоко вдохнуть лондонского воздуха с его миазмами угольной пыли, навоза и испражнений шести миллионов обитателей огромного города. И все же это было лучше, чем сладкий яд, который выделяла Беатриче. Кэб уже почти прибыл на Мэрилебон, заметила она с облегчением. Скоро они все окажутся дома. А что потом?

Когда Мэри пригласила всех заходить, в доме не горел свет. Однако миссис Пул немедленно появилась из кухонных дверей, заслышав звук открываемых дверей.

– Я ждала вашего возвращения, высматривала вас в окно! – сказала она. – А вы, должно быть, та итальянская леди? Добро пожаловать, мисс.

– Благодарю, – отозвалась Беатриче. – И прошу прощения за все беспокойство, которое я уже вам причинила и которое могу причинить в будущем. С вашей стороны очень любезно оказать мне гостеприимство в таком прекрасном доме.

Миссис Пул: – Вот это называется хорошие манеры. Если бы вы, мисс Диана, были вполовину так же учтивы, вас ожидал бы совсем иной прием.

– Да хватит вам, – сказала Диана. – Лучше подумайте, где она собирается спать. Только не в моей комнате, ясно? Я лучше засну где-нибудь в кэбе, чем рядом с ней.

– Я должна спать как можно дальше от всех остальных, – сказала Беатриче. – Найдется для меня место в самой отдаленной части дома?

– Самое уединенное место тут – лаборатория моего отца, – сообщила Мэри. – От остального дома ее отделяет внутренний дворик. Миссис Пул, вы могли бы приготовить там постель для Беатриче? Хотя бы на эту ночь.

– Ее можно уложить на диван в кабинете, – предложила миссис Пул. – Сам доктор Джекилл там часто спал, когда задерживался над экспериментами до глубокой ночи. Я отнесу туда подушку, одеяло и простыни. Я как раз закончила там прибираться и проветрила помещение, так что вам, мисс, не придется дышать пылью.