– Янушка, ты сейчас меня дразнишь? – спросил демонолог, пытаясь унять Ида, что явно ревновал к описанному мной безобразию.

– Если только совсем чуть- чуть, – показав на пальцах примерно пять сантиметров моего баловства, я рассмеялась, увидев глаза сущности, что все- таки прорвалась. – Ид, каждый думает в меру своей распущенности! Если захочешь, то каждое мое будущее платье одобришь именно ты. Я покажу тебе каждую свою юбку и именно ты будешь решать, стоит ли ее покупать.

Под моим спокойным взглядом, Арсулан полностью вернул себе контроль, и сущность ушла, оставшись довольной.

– Как ты так просто можешь его успокаивать? Это способность ведьм? – откинувшись на спинку стула, Рус потер лоб рукой.

– Нет. Просто он собственник и я его понимаю. Веду себя так, как хотела бы, чтобы обращались со мной. И моя натура тут никакой роли не играет. Ладно, нужно зайти к Элеоноре. Скорее всего, будет разговор о моем совершеннолетии. Она всегда спрашивает перед выпуском, чего хочет конкретный подопечный. Ну, жить в общаге или заранее купить квартиру. Да и город нужно выбрать сейчас. Не думаю, что так много есть мест, где будет вакантно место следователя для ведьмы- выпускницы без опыта.

– Понятно. Встретимся вечером?

– Прости, сегодня тренировка с Алей, и закончить мы можем очень поздно.

– Я подожду. – Упрямо заверил меня Рус.

Поднявшись, он поцеловал меня в щеку и отступил. Кивнув, я вышла из его закутка, а потом и из библиотеки.

В кабинете бессменного директора нашей школы интерната было пусто. Обычно тут засиживались учителя, рассказывая об успехах или неудачах подопечных. Но сегодня Ждановна была одна. Она пригласила меня сесть на небольшой диванчик, и протянула запечатанный конверт.

– Это письмо твоей бабушки. Ее последняя воля. Она передала его вместе с кое- какими украшениями в школу, еще до своей смерти. Она знала, что ты окажешься тут, рано или поздно. Читай, а я пока схожу за чаем.

Погладив меня по голове, как в детстве, Элеонора Ждановна вышла. А я, с трудом раскрыла запечатанный, пожелтевший от времени конверт, и трясущимися руками поднесла к глазам:

«Дорогая внучка, моя милая Янина.

Я ошиблась в воспитании твоей мамы, когда решила привить ей самостоятельность с малых лет. Я так виновата перед тобой, за все те беды, что ты наверняка испытала, когда меня не стало. Но я не буду тебе врать. Я никогда не стану жалеть, что все вышло так, а не иначе. Ты поймешь потом, если не осознала еще – мы становимся такими, какими нас делают пережитые испытания.

Без бунтарства, твоя мама никогда не подарила бы мне тебя. В твоих глазах я вижу его глаза. Глаза моего вампира, что украл мое сердце с первого поцелуя.

Илер был особенным для меня мужчиной. Такие встречаются один раз в жизни. Если бы он был рядом, то я бы не замкнулась в своем горе, в день его гибели, на долгие 15 лет. Он ведь оставил свою страсть к сражениям и войнам, только ради меня. Я попросила, и он согласился, отрекся от самого любимого занятия. Жаль, что смерть сама нашла его. В Чечне в 1992 году. Мы не успели уехать до начала боевых действий, и его убило взрывом осколочного снаряда.

Я осталась одна с твоей мамой на руках. Упустила время, и дочь совсем перестала меня слушаться. Ночные гулянки, плохие компании. От шока, пережитого в детстве, она придумала для себя реальность, в которой Илер был жив и просто бросил нас. Она ждала его, все больше ненавидя меня. Наверное, я должна была разубедить ее. Донести до нее правду. Но я не хотела, чтобы моя девочка просыпалась по ночам в слезах от того, что вспомнила, как ее отец разлетелся на ошметки. Достаточно уже того, что это помню я.

Впрочем, это письмо не о том. Не о мой тяжелой судьбе и семейной трагедии. Если ты так и не нашла с твоей мамой точек соприкосновения, то я дарю тебе шанс на самостоятельность.

Еще при жизни Илер подарил мне небольшой участок земли, на котором сам отстроил дом. После твоего рождения, я передала ключи от него Элеоноре, она будет заботься о нем до твоего совершеннолетия. Также я оставлю его сбережения для тебя. Не думаю, что твоя мама даже помнит об этом доме. Мы не жили там после ее рождения, предпочитая путешествовать, пока эту страну лихорадило. А после, я не смогла туда вернуться. Там все напоминало о нем.

Деньги у тебя будут. Можешь сперва отправиться в путешествие, повидать мир, а после браться за образование. За свои века, Илер достаточно много накопил. Я перевела все его средства в ценные бумаги, а дальше моя дочь потеряла их след. Ей будет достаточно и моей квартиры, которую она получит после того, как оправит тебя учиться в школу, без видимых травм и увечий. Это все, что я могла сделать для моей любимой внучки, не привлекая лишнего внимания к тебе самой.

Знаешь, я не хочу с тобой прощаться. Даже в этом письме я оттягиваю момент, когда поставлю точку. Я люблю тебя, Янина. Моя маленькая девочка, с глазами моего вампира. Я знаю, насколько ты похожа внешне на меня. Его утонченные черты навсегда останутся с тобой. Он всегда был самым красивым, самым нежным и обходительным. Чувствовалась старая аристократическая кровь. Сейчас таких нет.

Но я верю, что ты встретишь своего мужчину. Он должен носить мою внучку на руках, как носил меня мой Илер.

Владей нашим домом, радуйся жизни и ищи свой путь. Ты достойна лучшего.

Твоя любящая бабушка, Софьяра Вир.»

Судорожно вздохнув, я с трудом расцепила сведенные судорогой пальцы. Листы упали на мои колени с тихим шелестом, а я закрыла лицо руками, стараясь отдышаться.

Казалось, еще немного, и я заплачу. Но не от горя, а радуясь, что она помнила обо мне. Думала, как помочь в будущем. Насколько нужно было любить свое дитя, годами обвиняя себя в том, чего ты не делала? Казалось бы, как просто для бабушки, один раз рассказать моей маме о бессмысленности ожидания умершего отца. Но она терпела скандалы, истерики, выслушивала обвинения с гордо поднятой головой, не желая тревожить нежную душу. А каково ей было самой хоронить любимого вампира? Не думаю, что она позволила хоть одной части его тела, остаться не захороненной.

Оборвав дальнейшие размышления о ползающей по земле женщине, что собирает куски плоти, еще совсем недавно бывшей ее