– Ага, сейчас! Я ему ногу повредила и он ковылял следом. На чистом упрямстве шел, так долго, что я умудрилась выторговать у Деда Мороза кучу сундуков, пока он искал меня. Он ковылял за мной минут десять, пока я не ускакала вперед и не спряталась. Или он скрытый мазохист? Он у вас никому не приставал с их коронной фразой «ну сделай мне больно!»?

Опять рассмеявшись, но уже искренне и заразительно, вытягивая и мою улыбку на поверхность, Рус поднес мое запястье к губам и поцеловал.

– Такого я бы не упустил. Просто для тех, кто остался в корпусе, все это было сказочной историей. Все эти игры и подарки из заветной школы, где учится столько нечисти, – покачав головой, он приложил мою ладонь к своей щеке.

Кстати, у Руса не росла щетина. У него, как и у любого носителя крови вия, были только волосы на голове, брови и ресницы. Ну, это так должно быть. Пока я точно знала, что раздражения от бритья у него никогда нет. А про отсутствие волосяного покрова на теле у их братии, рассказали на уроках по нечисти, как забавный факт. Приставать с подобными вопросами и уточнениями я не собиралась. Неприлично это!

– Ты был тогда не совсем стабилен? – спросила я, понимая, что в другой ситуации Рус приехал бы на те игры.

– Да. Только завершился гормональный шторм, и меня еще немного лихорадило, бросая то в одну крайность, то в другую. Мог целыми днями смотреть глазами Ида и не замечать этого. Ты же знаешь, он слишком отличается от меня. Такого меня показывать окружающим было опасно.

– Ты преувеличиваешь и наговариваешь на свою сущность. Да, он любопытен, но кто из нас не такой? Я вот житья никому не давала, – пожала я плечами, – и ничего, не побили и главное не поймали ни разу за руку!

– Про ваши розыгрыши ходят легенды. Все говорят – то, что мы застали, это цветочки. И что Ждановна устроила компанию «прощай, оружие», к нашему приезду.

– О да! Мы тогда пытались вспомнить, где все установленные ловушки, а чебуреки с особой начинкой случайно скормили преподавательскому столу… За это мы с Кирой и Машкой на уборку овощей загремели, аж на неделю. Эх, было время! Ну ничего, Светик еще научит следующую ведьму моим секретам, и школа содрогнется!

– Правда, это будет уже без тебя, – печально закончил Арсулан. – Я понимаю, что ты не станешь ждать меня в школе. Я и не прошу этого, но как представлю, сколько рядом с тобой будет крутиться пацанов из внешнего мира, так Ид рычать начинает.

– Ну ладно, ты – наивный мужчина, но Ид меня разочаровал! Зачем мне мелкие парни из людей? Когда ты окончишь школу спустя пару лет, то и сам поступишь учиться. Если не разбежимся к тому времени по обоюдному решению, то снимем одну на двоих квартиру и будем опять вместе. И вообще, если сомневаешься в моей верности, почитай статистику по ведьмам. Мы можем любить единожды за всю жизнь. Если нас не предают, то мы и не уходим от мужчины. Не мы завершаем отношения, обычно это от нас уходят, и тем самым разбивают сердце. Я же рассказывала тебе, – нахмурилась я, пытаясь отобрать у его свою руку и отодвинуться. – Нашел о чем думать! С таким настроем, семью вообще не стоит начинать строить.

Рус меня не отпустил, даже наоборот, пересадил к себе на колени, используя свое превосходство в силе.

– Ты хочешь сказать, пугала? О, я оценил твои старания, когда выспрашивал у Егора Григорьевича, что это такое – любовь ведьмы. Кстати, он признался, что и сам мечтал о таких отношениях, пока свою любимую не встретил. – Рус, осмелевший за сегодня, поцеловал меня в макушку, зарывшись носом в мои волосы.

– Жаль, что твой друг Макар не такой надежный источник информации, – вернулась я к интересующей меня теме. – Ты ему не доверяешь? Он только сегодня узнал, что мы встречаемся.

– Это не его дело. Он живет только для себя, и я давно не верю его словам. – устало ответил Арсулан, обнимая меня чуть сильнее.

– Короче, в форточку Макара. Пусть завидует тебе молча! К твоему выпуску я успею найти квартиру поближе к твоему универу, а может, даже дом!

Положив руку напротив его сильного сердца, что сейчас билось равномерно и уверенно, я закрыла глаза. Устала я контролировать зрение. Пока никто не видит, я буду отдыхать. А мой мужчина никому ничего не расскажет, даже если распознает мой маневр. Надежный он, и как защитник, и как мой мужчина.

– У меня есть дом. Достался от отца по наследству, – тяжело вздохнул Арсулан, словно сознавался в какой- то постыдной тайне.

Чуть сбившееся дыхание и тяжелое молчание после первой же фразы, подразумевало, что он не был готов говорить про свое прошлое. А я и не настаивала. Откровенность подразумевает ответную правду. И пускай в моей жизни с матерью не было ничего, в чем я была виновата, сознаваться, что когда- то считала нормой побои или оскорбления, было тяжело. Он станет жалеть меня. Непроизвольно, но это заденет мою гордость.

– Вот и пусть стоит, – пожала я плечами. – Сделаешь там ремонт и станешь его сдавать, если не захочешь туда переехать. Только ты будешь решать, как с ним поступить.

– Спасибо, – прошептал он в мою макушку, и выдохнул, расслабляясь.

Было уютно сидеть на его коленях, никуда не спешить и ни о чем не думать. Как- то безразлично было, что видят нас ученики, проходящие мимо. Но ведь ничего плохого мы не делали.

– Мне нужно доделать задания, – вздохнул Рус.

– Точно! – встрепенувшись, я поморгала, возвращая глазам способность видеть обычный мир. – Я ведь до того, как Макар меня позвал, шла в кабинет к Ждановне. Она просила зайти, а я отвлеклась и забыла!

– Зачем? Ты что- то успела натворить? О чем я пока не знаю?

Я пожала плечами. Усмехнувшись, он отпустил меня и помог привести мои вещи в порядок.

Хорошо, что теплые колготки и черные школьные шорты до середины бедра, никогда не задираются, а спортивный лиф не сбивается, как обычный, если его сместить. Оправив теплую рубашку в клетку, мужчина, едва касаясь, провел рукой по моим бедрам.

– Твоя неприязнь к юбкам мне даже нравиться.

– С чего ты взял, что я их не люблю? Просто, пока я могу себе позволить, я буду носить шорты, штаны и кроссовки, а потом, с годами, перейду на каблуки