— Ризидиэль, — сквозь смех назвала своё имя гостья.

— Как же ты смогла проникнуть в эти запретные для смертных чертоги, Ризидиэль? — спросил Хранитель эльфов, продолжая улыбаться.

— Ясновидящая Милис просила засвидетельствовать вам своё почтение, — пояснила девушка, отсмеявшись.

— Ах вот оно как, тебе указал путь ко мне шальной дух леса, — удивлённо вскинул брови Галлеан. — Это что-то новенькое. Обычно все посланцы от проказницы Милис — мужчины. Ты первая эльфийка, заслужившая её расположение. Любопытно, чем же ты смогла её пронять?

Как и учила мудрая дриада, в ответ Ризидиэль поведала Хранителю эльфов свои опасения за любимого, рассказала об открывшемся видении в золотом шатре дриады, о признании Ясновидящей своего полного бессилия перед пленившей Лесля сущностью и, наконец, о рекомендации ей, Ризидиэль, отправиться за помощью к самому Хранителю эльфов.

Внимательно выслушав гостью, Галлеан покачал головой и объявил свой, неутешительный для просительницы, вердикт:

— Смирись и отступись, дочь моя. Я и рад бы помочь твоему любимому, но развеять чары сущности, пленившей твоего Лезля, не по силам даже мне.

— Нет, нет, нет! — забилась в истерике эльфийка и рухнула на колени. — Помоги!.. Ты же наш бог! — стонала она сквозь рыдания, протягивая руки к Хранителю. — Мне больше не к кому идти!.. Помоги ради любви!.. Ведь ты же тоже когда-то любил!.. Вспомни свою Солониэль!.. Что с ней стало, когда вас разлучили!..

— Ты не понимаешь, о чём просишь, несчастная, — невольно попятился вдруг побледневший Галлеан. — Своей попыткой я лишь наврежу вам обоим!

— Пусть! Хуже, чем теперь, уже точно не будет! — простонала эльфийка. — Молю, Светлейший Галлеан, сделай так, чтобы мы с Лезлем снова, ещё хотя бы раз, встретились! Даже если эта встреча для меня окончится смертью! Пусть! Умереть в объятиях любимого — это ли не счастье!

— Хорошо, я тебе помогу, — с тяжким вздохом кивнул Галлеан. — Но прежде… Не хотел тебе говорить, но, видимо, без этого тебя не удержать. Знай же, несчастная, твой Лезль зачем-то понадобился тёмной Мортис. Тебе знакомо это имя, не так ли? Можешь не отвечать, по глазам вижу, что знакомо. Мортис провела тёмный ритуал над твоим эльфом. Отныне он её покорный раб — тёмный эльф. Под воздействием тёмных злых чар он утратил былую красоту, теперь его тело изрыто зловонными язвами. И вероятность того, что он вспомнит тебя в своём нынешнем состоянии, крайне мала. Посему ещё раз прошу тебя, одумайся и отступись. Ты молодая, красивая, перед тобой открывается столько дорог и возможностей…

— Я верю в любовь Лезля и готова рискнуть, — решительно объявила Ризидиэль, пресекая божественные уговоры.

— Как знаешь, — махнул рукой Хранитель эльфов. — Вот, возьми. — Он бросил к коленям просительницы свёрнутый в трубочку лист пергамента и пояснил: — Там ты отыщешь искомое.

Не помня себя от радости, эльфийка обеими руками схватила заветный свиток и прижала его к груди.

— Прощай, несчастная дочь моя, — грустно провозгласил Галлеан. — Удачи тебе, твёрдости и силы духа.

Ризидиэль собралась было ответить, сердечно поблагодарить Хранителя эльфов за бесценную помощь, но окружающий её чудесный сад с его божественным хозяином вдруг исчезли в один миг.

Она вновь оказалась в своей комнате, лежащей на кровати, где всё было точно так же, как перед провалом в темноту. Вот только часовая стрелка на больших настенных часах перекочевала с десятки на четвёрку, это означало, что из реальности она выпадала аж на шесть часов.

Близился рассвет. Эльфийка чувствовала себя прекрасно — бодрой, свежей и отдохнувшей, словно не подвергалась воздействию страшного зелья, не мчалась сквозь мрак к свету, не рыдала в прекрасном саду, а всю ночь проспала на своей кровати. И если бы не свиток пергамента, до сих пор бережно прижимаемый к груди, можно было бы предположить, что недавний разговор с богом всех эльфов ей лишь примерещился.

Но свиток, как вещественное доказательство разговора с Хранителем, остался у неё в руках!

Эльфийка бережно его развернула, и ей открылась формула заклинания, начертанная ровным, каллиграфическим почерком голубыми чернилами на желтоватой бумаге.

Большинство описанных в заклинании магических символов были хорошо знакомые с детства — эльфийские, но встречались и совершенно непонятные, от иных из которых даже отвратительно веяло некромантией.

Произносить эти страшные шипящие слова языка мёртвых было противно и гадко, но, собрав всё своё мужество, храбрая эльфийка преодолела омерзение и прочла нараспев вслух древнее заклинание, буква в букву по написанному на свитке.

Ждать исполнения волшбы пришлось не долго. Ещё не успел смолкнуть отзвук последнего слова длинного заклинания, как в центре комнаты возникло переливающееся всеми цветами радуги плоское пятно разового портала.

Не раздумывая ни секунды, Ризидиэль цапнула припасённые заранее лук и стрелы и, зажмурившись, бросилась в портал, как в омут.

Портал вынес её в самый центр круглого пустыря, состоящего из беспорядочного нагромождения друг на дружке многотонных каменных валунов, невесть как образовавшегося в дремучем лесу. Из-под растрескавшихся, а местами и развалившихся на части массивных гранитных глыб наряду с переломанными, покорёженными древесными стволами в изобилии торчали оторванные части тел расплющенных глыбами зомби. И среди всего этого ужаса зловеще алели в предрассветном сумраке подсыхающие капли недавно пролитой крови, которая никак не могла принадлежать жутким воинам Смерти. В центре площадки, на одном из валунов, крови натекло так много, что она образовала даже небольшую лужицу. От этой лужицы кровавый след тянулся через всю площадку и исчезал в окраинной чащобе.

Настроившаяся на встречу с любимым девушка, увидев кровавый след, предположила самое страшное — что это кровь её Лезля. И, не помня себя от страха за любимого, позабыв об осторожности, эльфийка со всех ног понеслась по кровавой полоске, на ходу извлекая из притороченного за спиной колчана стрелу и накладывая её на тетиву.

Нагромождения валунов вскоре остались за спиной, сменившись недавно проторённой лесной тропинкой с замаранным кровью мхом и чуть помятой листвой напирающего со всех сторон кустарника.

В дремучем лесу Ризидиэль чувствовала себя как рыба в воде. Непролазная для других существ чащоба перед эльфийкой сама собой раздавалась в стороны. Переплетения выступающих из земли задубевших корней будто разглаживались у неё на пути. Девушка бежала по кочковатой, ухабистой земле слово по ровной грунтовой дороге, легко перепрыгивая преграждающие тропу гнилые стволы мёртвых, рухнувших деревьев и кучи свалявшегося сушняка на местах отживших свой срок кустов.

Примерно через четверть часа стремительного бега кусты и деревья перед эльфийкой наконец расступились, и она вырвалась на маленькую лесную полянку. Где тут же оказалась под прицелом двух наведённых на неё гномьих скорострелов.

Кроме двух арбалетчиков, ещё три гнома на поляне поджидали незваную гостью с огромными топорами наперевес. Хмурые лица пятёрки бородачей были перекошены ненавистью, они были настроены крайне решительно и враждебно, и просто чудо, что нарушившую их уединение девушку они тут же не утыкали смертельными болтами и не изрубили топорами.