— Ну, согласно этой статье, ее содержат еще и кристаллы.

Роб нахмурился.

— Кристаллы не живые.

— Я знаю, но здесь говорится, что, теоретически, кристаллическая структура может сберегать ее наподобие заряженной батареи, — сказала Кейт.

Она все еще задумчиво смотрела на статью. Что-то мучило ее, шепча, что это важно, требуя, чтобы она обратила на это внимание. Но она не понимала, на что именно.

Статья выглядела так, будто ее читали много раз.

— Она встала, — сказал Роб.

Кейт тоже это услышала. Воду, бегущую в единственной ванной, которая была внизу. Джойс проснулась и теперь умывалась.

Анна взглянула на часы.

— Полчетвертого. Мы можем сказать ей, что пришли из школы пешком.

Кейтлин кивнула и почувствовала согласие, идущее от остальных. Она выпрямила спину, подняла высоко голову и отправилась на встречу к Джойс.

Вся следующая неделя была беспокойной. Днем им нужно было ходить в школу, а после нее Джойс проводила свои тесты. Все свободное время было посвящено двум вещам: попыткам найти способ разрушить сеть и попыткам получить больше информации о планах мистера Зитса. Проблема была в том, что они не продвинулись ни в одном из дел.

Они больше не смогли попасть в секретную комнату. Хотя Роб и Кейтлин ждали такого шанса, но Джойс больше не покидала Институт и спала с открытыми дверьми.

Кейт находилась в постоянном состоянии удивления и нервозности. Было трудно все время быть настороже из-за Джойс, удерживаться от разговоров о тех единственных двух вещах, которые теперь были важны в ее жизни. Но как-то она справлялась с этим. Они все справлялись.

Марисоль оставалась в коме, и только членам семьи позволялось ее навещать. Но Джойс звонила каждый день. И каждый день новости были те же самые: без изменений.

Мистер Зитс посещал Институт несколько раз, всегда неожиданно. От него они тоже скрывали свои секреты, по крайней мере, так считала Кейтлин. Время от времени, когда она видела проницательные темные глаза мистера Зитса, задерживающиеся на Габриэле, она начинала в этом сомневаться.

Сам Габриэль был... тревожным. Тревожащим. Он принимал такое положение вещей не очень хорошо.

Для Кейтлин, хоть эта близость и была странной и пугающей, она так же была восхитительной. Девушка за свою жизнь ни разу не чувствовала такой близости с другими людьми. Сверкающие энтузиазмом мысли Льюиса, прохладная безмятежность мыслей Анны — это было здорово. А близость с Робом была фактически мучительным удовольствием.

Но для Габриэля это все было пыткой. Он проводил каждую минуту своего свободного времени, читая журналы и книги, пытаясь найти способ разорвать сеть. Он убедил Джойс, что он просто был заинтересован в исследовании своего дара, чему она была только рада. Она даже позволила ему ходить в библиотеку и брать больше книг и журналов. Но он не находил ничего полезного. И каждый день, снова не найдя, он все дальше отдалялся от остальных. Он научился телепатически отгораживать себя, и Кейтлин едва могла ощущать его присутствие.

— Мы пытаемся не лезть к тебе, — сказала она ему.

И это было правдой, они пытались, потому что все они были обеспокоены.

Казалось, Габриэль все больше и больше копил в себе напряжение, как что-то, готовое вот-вот взорваться.

Во вторник, через неделю после установления телепатической сети, Джойс снова тестировала Кейтлин электроэнцефалографом. Кейт, в свою очередь, ждала этого.

— Я думаю, она применит его, — сказала она Робу. Они неплохо научились отправлять сообщения конкретным людям.

— Я могу зайти в любое время, когда захочешь, — ответил он. — Но что ты хочешь, чтобы я сделал? Просто попытался понаблюдать за ней?

Кейт размышляла над этим, пока выполняла инструкции Джойс: сесть и закрыть глаза.

— Нет, если есть что-то, что она не хочет, чтобы ты увидел, она не позволит наблюдать. Не мог бы ты отвлечь ее, когда я попрошу? Всего на минутку?

— Конечно, — просто ответил Роб.

Сейчас, когда Марисоль не могла ей помогать, Джойс вообще перестала проводить эксперименты с Габриэлем и обычно отправляла Роба и добровольца в заднюю лабораторию, в то время как остальные тестировались в передней. Роб был сейчас там вместе с Фон, девушкой с рассеянным склерозом. Кейтлин чувствовала его — ожидающего, настороженного и бдительного.

— Хорошо. Ты знаешь, что делать, — сказала Джойс, прикрепляя последний электрод в центр лба Кейт. На ее третий глаз. — Я сконцентрируюсь на картинке, а ты расслабься.

Кейтлин пробормотала что-то, сосредотачиваясь на ощущениях от того самого электрода. Холодный. Определенно, холоднее остальных. На лбу было ощущение покалывания.

Когда девушка расслабилась, позволяя разуму погрузиться в темноту, она знала, чего ожидать.

Это пришло. Сначала чувство невероятного давления в голове, затем оно превратилось в ощущение вздутости, как у надуваемого воздушного шарика, а затем пошли образы.

Они мелькали в ее голове со сбивающей с толку скоростью, и она могла распознать только некоторые из них.

Кейт видела розы и лошадь. Она видела мистера Зитса перед секретным дверным проходом. Она видела белый дом с коричневым лицом в окне.

И… неожиданно… Она услышала голоса.

Голос Анны:

— Кейт, я не могу думать. Что происходит?

Льюис:

— Чееееерт.

Роб:

— Просто подождите.

И в то же самое время, к изумлению Кейтлин, она четко могла слышать Габриэля.

— Что за черт? Что ты пытаешься сделать?

Она заставила себя проигнорировать отвлекающие образы.

— Габриэль, а ты где?

— Поднимаюсь по Эксмор Стрит.

Кейтлин была поражена. Эксмор Стрит была в нескольких кварталах от Института. Они выяснили, что их телепатия резко ослабевала на расстоянии. Нечто большее, чем один квартал, и их связь становилась непригодной для ясного общения.

Но Габриэль сейчас был четок, болезненно четок.

— Я позже объясню, — сказала ему Кейт. — Просто попробуй потерпеть это несколько минут»

Затем она сказала Робу:

— Сейчас.

Тут же она услышала глухой стук, а затем голос Фон, кричащий:

— Джойс, о, пожалуйста! Робу плохо!

Кейтлин сидела абсолютно неподвижно и с закрытыми глазами. Она услышала суету с той стороны ширмы, затем голос Анны говорящий: