— Так как тебя наказал Хозяин? — проглотив мясо, спросила Милена.

Этого вопроса стоило ожидать. Только вот в чистоту намерений блондинки, сидящей напротив, я больше не верила так же, как и в её неожиданную заинтересованность мной. Целые сутки она не подавала никаких вестей о себе и не интересовалась моей судьбой. Именно сейчас, когда остальные девочки начали меня сторониться, она решила снова поиграть в дружбу. Все это очень походило на фарс. Оставалось выяснить, кто стоит за её спиной, и для чего это нужно самой Милене.

— Я всю ночь прислуживала в его покоях, — решила опустить подробности той пытки, воспоминания о которой не хотели исчезать из головы.

— И это все? — посмотрела мне в глаза девушка, продолжив разрезать стейк.

— Да. Разве должно быть что-то ещё? — не отпускала её взгляд, пытаясь разгадать намерения рабыни.

Милėна наклонилась ближе ко мне, не выпуская из рук ножа и вилки.

— Ходят слухи, что в ту ночь он растерзал двух наложниц, — прошептала Милена.

— Разве это не является чем-то вроде нормы для него? — усмехнулась удивлению девушки, вспомнив все свои встречи с Ваалом.

— Он никогда не убивает наложниц, — ещё тише проговорила блондинка. — Думаешь, почему все так мечтают оказаться в его гареме? Это не только из-за возможности прислуживать, — она огляделась по сторонам, убедившись, что нас никто не подслушивает. — Стать наложницей — это приобрести гарантию сохранности своего тела.

— Не совсем понимаю, о чем ты сейчас, — слова Милены вводили меня во все большее смятение. Означало ли произошедшее нечто, несущее перемены, невозможно было понять.

— Никогда, понимаешь, никогда он не убивал наложниц. Забывал про них — да, но убить — нет. Другое дело с рабынями, с которыми он делает все что вздумается, — быстро проговорила блондинка, не забывая поглядывать пo сторонам. — Он сделал это при тебе? Убил их?

— А разве его гости не убивали в тот вечер рабынь на глазах друг у друга? — по-прежнему не понимала, почему её так сильно заботит мое присутствие при этом показательном жертвоприношении.

— Убивали. И … это нормально, — пожала плечами девушка. — Но также, все видели ту сцену, произошедшую между Хозяином и Дором, — Милена поморщилась, произнося имя проводника. — Я, конечно, понимаю, что оба недовольны сложившейся ситуацией, но в любой другой раз Хозяин просто отобрал бы у него рабыню, убил прямо там, лишь бы позлить Илиодора. Или заставил её ублажать Хозяина или любого выбранного им гостя, а может одновременно сразу нескольких гостей. Но вот так вспылить и утащить с банкета обслуживающую рабыню, да еще и занятую приглашенным, пусть даже и таким, как этот, — снова фыркнула она, — это все очень странно.

С лица Милены сползла знакомая веселость и напыщенность, открывая мне обыкновенную растерянную девушку. Её светлые глаза перестали блестеть привычным озорством, оставив лишь невиданную до этого в них грусть. Всматриваясь в печаль, копившуюся годами и затягивающую своей беспросветностью, я поняла, насколько сильно ошибалась. Милена так же, как и я, боялась каждого следующего мига, грозившего стать последним. Жить десятки лет в постоянном страхе невыносимо. Но делать вид, будто привык к подобной жизни и не мечтаешь о другой, спокойной, в которой не нужно опасаться за возможную боль и мучения, — это требовало огромного мужества.

На следующий день, со звоном колокола, все рабыни собрались в холле, с любопытством поглядывая друг на друга. За все время, проведенное в Инфериатосе, это был первый общий сбор. Услышав гулкий звон, отдававшийся эхом по всему крылу, принадлежащему рабыням, я не сразу поняла, что происходит, и выглянула за дверь посмотреть на источник шума. Увидев других девушек, сплошным потоком двигающихся к общему холлу, проследовала по течению, пребывая в полном недоумении. Девушки выстраивались по кругу, всматриваясь в центр зала. Пробиваться ближе к центру я не решилась, заняв место у стенки и дожидаясь объяснения происходящему. Вокруг царила нехарактерная для рабынь тишина. Каждая из девушек так же, как и я, пристально всматривалась в центр, не проронив ни звука. Холл заполнялся прислужницами, которым, казалось, не было конца. С последним ударом колокола немая тишина сменилась волнами шепота.

Эхом отзывающийся цокот каблуков, приближался к месту собрания рабынь. Уверенные шаги словно вбивали металлические шпильки в каменный пол. Звук приближался, перекрывая гомон, сменивший образовавшуюся тишину. Эта поступь явно принадлежала кому-то, занимающему более высокую должность, чем мы. Девушки замерли, развернувшись к коридору, из қоторого должна была появиться та, что видимо и собрала всех рабынь в одном месте.

Οгненно-рыжие локоны промелькнули в толпе. Звук вколачиваемых в пол каблуков, оглушал своей мощью. Всмотрелась в гущу девушек, стараясь разглядеть обладательницу этого величественного шага. Владелица пламенной макушки достигла центра холла, не спеша взошла на подмостки, величественно поднимающиеся из камня, и сейчас возвышалась над рабынями. Γустые блестящие локоны, антрацитовые глаза, алые губы. Всё это показалось до боли знакомым. Неприятные ощущения от времени, проведенного в подземелье, снова вернулись. Именно тогда я видела эту девушку, передавшую меня безликим. Ещё тогда я заметила, насколько уверенно она идет, и почувствовала твердость духа, не наблюдающуюся ни в одной из рабынь. Рыжая обвела презрительным взглядом собравшихся девушек, откинув в сторону полы плаща. Угольно-черная материя колыхалась в такт движениям, завораживая и придавая образу ещё большую силу.

— Рабыни, — её раскатистый голос пронесся по всему холлу. — Через пять дней во дворце состоится важное событие, — сделала шаг в сторону, демонстрируя колено обтянутое блестящий кожей высоких ботфортов. — Каждая из вас будет вовлечена в процесс подготовки и обслуживания гостей.

Девушка вздернула подбородок, поворачиваясь на месте, осматривая рабынь, стоящих у неё за спиной. Её волосы переливались на свету как алый перламутр, а движения, несмотря на плавность, несли в себе угрозу. В ней угадывалось что-то хищное, способное в одно мгновение разорвать тебя на куски.

— Каждая из вас получит четкие указания, которые не будет иметь права нарушить. Один промах, — рыжая плавно поворачивалась на месте, давая возможность каждой из рабынь рассмотреть и услышать её, — и вы будете отправлены к низшим. И это окажется лучшим исходом по сравнеңию с расправой Χозяина или его могуществеңных гостей. Ни одна из вас не имеет права даже оступиться во время этого события. Надеюсь, вы меня поняли, — повысила голос рыжая.

Девушки одновременно склонили головы в молчаливом согласии. Я поспешила последовать их примеру, избегая возможных последствий.

— Сейчас вы должны разойтись по своим комнатам и ждать дальнейших указаний. Пока вы не получите известие об инструктаже, не имеете права покидать свои комнаты.

Она ещё раз обернулась вокруг себя, впиваясь взглядом в толпу. От блеска её черных глаз становилось не по себе, словно она копалась у тебя в голове, делая для себя пометки. Ρыҗая не спеша осмотрела зал, внезапно повернув голову в мою сторону и всматриваясь на несколько мгновений дольше, чем делала это с другими девушками. Меня пробил озноб, кожа покрылась мурашками. Я подняла глаза, пытаясь понять, что это все означает, но встретила в её глазах лишь беспросветную бездну, поглощающую все живое. Не выдержав агрессивности её взгляда, опустила глаза и услышала оглушающий стук каблуков, удаляющихся из холла. В полной тишине рабыни расходились из общего зала, напуганные важностью предстоящего события. Я огляделась по сторонам, высматривая Милену, но не смогла выделить её белокурую голову из общего потока девушек.