На Спингфилдской кольцевой я снова повернул на запад, оставаясь на прежней высоте. Когда показалась река, я выключил ответчик и медленно пересек ее над самой водой. Разумеется, вы не сможете отключить сигнал распознавания в воздухе, если у вас установлен стандартный комплект оборудования, – но у нас в Отделе машины нестандартные. Старик не гнушался гангстерских трюков.

Я рассчитывал, что люди на местной радарной станции если и засекут сигнал, то примут меня за лодку. Я не знал точно, в какой из зон, зеленой или красной, находится станция контроля на том берегу. Кажется, она была в зеленой зоне.

Я уже собрался снова включить ответчик, решив, что так будет безопаснее (или хотя бы менее заметно) влиться в транспортный поток, но тут увидел впереди небольшой разрыв береговой линии. Никакого притока на карте не было, и я решил, что это либо залив, либо новое русло, пробитое весенним половодьем и еще не отмеченное на картах. Опустив машину к самой воде, я направился туда. Протока была узкой и извилистой, а сверху ее почти полностью перекрывали склонившиеся деревья, так что возможности взлететь у меня было не больше, чем у пчелы, залетевшей в тромбон, зато радарная «тень» здесь была идеальная, и я легко мог в ней затеряться.

Через несколько минут я так хорошо затерялся, что меня не нашел бы никакой оператор станции слежения, да я и сам полностью заблудился. Карта мне нисколько не помогала. Протока змеилась, виляла, поворачивала обратно, так что все мое внимание было поглощено ручным управлением и мне было не до навигации. Удерживая машину от падения в воду, я проклял все на свете и сто раз пожалел, что у меня не трифибия, которую можно посадить на воду.

В деревьях на правом берегу вдруг появился просвет, а за ним полоска ровной земли. Я рванул туда и снизился, так резко затормозив, что меня чуть не разрезало пополам ремнем безопасности. Но зато я стоял на грунте, и мне больше не нужно было изображать зубатку в грязном потоке.

Что делать дальше? Вокруг не было ни души. Я решил, что нахожусь на задах какой-нибудь фермы. Несомненно, где-то рядом проходило шоссе. Я должен был найти его и двигаться дальше по земле.

Но, едва успев так подумать, я понял, что это глупо. От Вашингтона до Канзас-Сити три часа лета, я почти добрался до цели, и сколько я буду добираться до Канзас-Сити? По дорогам – почти три часа. Все, что мне нужно, чтобы завершить поездку, – это оставить машину в десяти или двенадцати милях от Канзас-Сити и пойти пешком. Тогда у меня оставалось бы в запасе три часа на обратную дорогу. Я почувствовал себя как лягушка, которая в каждом прыжке одолевала половину пути до конца бревна и никак не могла допрыгать до финиша. Нужно было возвращаться в воздух. Но я не решался взлетать, не зная, кто здесь контролирует транспортные потоки – свободные люди или слизняки.

Внезапно мне пришло в голову, что стерео я не включал от самого Вашингтона. Я не любитель стерео, между рекламой и откровенным барахлом трудно найти что-то стоящее. Это заставляет задуматься: а что, собственно, такое этот наш «прогресс»? Впрочем, выпуск новостей мне бы сейчас пригодился.

Я не смог найти последние известия. Вместо этого я увидел:

а) лекцию доктора Миртл Дулайтли «Почему мужья начинают скучать». Спонсор – компания по производству гормональных препаратов «Утаген». Я решил, что у доктора Дулайтли богатый опыт в этом вопросе;

б) трио певичек в обтягивающих брючках, исполняющее «Если ты хочешь того, чего, я думаю, ты хочешь, то чего же мы ждем?»;

в) очередной эпизод сериала «Лукреция познает жизнь».

Уважаемая доктор Миртл выступала полностью одетой и могла скрывать на своем теле хоть дюжину титанцев. Трио было одето именно так, как и следовало ожидать, но они ни разу не повернулись к камере спиной. С Лукреции то срывали одежду, то она охотно снимала ее сама, но камера всякий раз переключалась на другой план, или гас свет, и я никак не мог проверить, голая ли у нее спина – в смысле, есть ли там наездник.

Впрочем, это все равно не имело значения. Программы могли записать за неделю или месяц до того, как президент объявил о режиме «Голая спина». Я щелкал переключателем каналов, пытаясь отыскать выпуск новостей или прямой эфир, пока не наткнулся на профессиональную елейную улыбку ведущего какой-то программы. Он был полностью одет.

Вскоре до меня дошло, что это одна из тех глупых викторин с раздачей призов. Ведущий говорил: «…и какая-нибудь счастливица, сидящая сейчас у экрана, прямо в эту минуту получит – причем совершенно бесплатно – автоматического домашнего дворецкого, шесть в одном, от „Дженерал атомикс“. Кто же это будет? Вы? Вы? Или, может быть, вы?» Он повернулся к камере спиной, и я увидел его плечи. На нем были рубашка и пиджак, но я отчетливо разглядел, что они вздулись бугром – чуть ли не горб на спине. Я был в красной зоне.

* * *

Выключив стерео, я заметил, что за мной наблюдают – сорванец лет девяти. Он был в одних трусах, но коричневый цвет его плеч говорил о том, что таков его обычный стиль одежды. Я опустил ветровое стекло:

– Эй, парень, где тут шоссе?

Он молча продолжал смотреть на меня, потом ответил:

– Дорога на Мейкон вон там. Скажите, мистер, а это у вас «кадиллак-молния», да?

– Точно. А где это «вон там»?

– А прокатите?

– Времени нет. Где дорога?

Он смерил меня взглядом, прежде чем ответить:

– Возьмите меня с собой, и я покажу.

Я сдался. Пока он забирался в машину и осматривался, я открыл дорожную сумку, достал брюки, рубашку и пиджак и надел их.

– Может, я зря надел рубашку? Люди здесь носят рубашки?

Он насупился:

– У меня есть рубашки!

– Я не говорил, что у тебя их нет. Я просто спросил, носят ли здесь рубашки?

– Носят, конечно. А вы думали, куда прилетели, мистер? В Арканзас?

Я махнул рукой и снова спросил насчет дороги.

– А можно мне нажать на кнопочку, когда будем взлетать, да?

Пришлось объяснить, что взлетать мы не будем. Он надулся, но все же согласился показать, куда ехать. Для грунтовки машина была тяжеловата, и мне приходилось вести очень внимательно. Немного погодя он сказал мне свернуть. Мы проехали еще немного, и я остановил машину и спросил:

– Ты покажешь мне все-таки, где шоссе, или тебе задницу надрать?

Он открыл дверцу и выскользнул из машины.

– Эй! – крикнул я.

Мальчишка обернулся и махнул рукой: «Туда!» Я развернул машину и, хотя совсем уже не ожидал, обнаружил шоссе всего в пятидесяти ярдах. Паршивец заставил меня сделать почти полный круг.

Шоссе, конечно, оказалось еще то – ни грамма резины в покрытии. Однако какая-никакая, а дорога, и я двинулся по ней на запад. В общем, я потратил впустую час с лишним.

Мейкон, штат Миссури, выглядел слишком нормальным, и это настораживало. О режиме «Голая спина» тут явно не слышали. Среди прохожих попадались голые по пояс, но это вполне могло объясняться жарой. Куда больше было одетых, и у любого под рубашкой мог прятаться слизняк. Я начал думать, что достаточно будет осмотреть этот городишко и рвануть, пока не поймали, назад. При мысли о том, чтобы двигаться вглубь территории, захваченной паразитами, я нервничал, как проповедник на холостяцкой вечеринке. Поджилки тряслись, и очень хотелось дать ходу.