В ней почти не было посетителей, за исключением несколькихстариков. Рыжий, краснобородый чайханщик принес им чай и сразу удалился. Здесьплатили любой валютой, какую имел посетитель. Можно было заплатить китайскимиюанями или американскими долларами, принимали российские и даже таджикскиерубли, пакистанские рупии и иранские тумены. Не верили только в местные афгани,совершенно обесцененные и не принимаемые нигде.

Рахимов, как и подобает гостю из западных областей страны,заплатил за чай иранскими туменами. Лишь получив плату, хозяин немногосмягчился и спросил:

— Откуда ты пришел?

— Издалека. Мы совершили паломничество в Мешхед, а теперьсобираемся перейти границу и найти наши семьи в Пакистане. Они убежали туда ещево время войны, пять лет назад.

Лицо краснобородого просветлело.

— Значит, вы теперь настоящие мешеди, — восторженновоскликнул он, — приветствую вас в своем доме.

Рахимов не ошибся. Рыжеватый хазареец, так обильноокрашивающий свою бороду красной хной, был ревностным сторонником шиитскогонаправления в мусульманской религии. И паломничество в Мешхед воспринимал какдеяние, достойное настоящего мусульманина.

Как известно, мусульмане-шииты живут в основном в Иране иАзербайджане. Они также встречаются в Афганистане, Ираке, Таджикистане. Большаячасть мусульманского мира состоит из последователей суннитского направления ине столь, ортодоксальна, как шииты. Вместе с тем различные направления одной религии,как правило, не сталкивают людей друг с другом, не заставляют их искатьразрешения спорных теологических вопросов на поле брани. Во время войны Ирана сИраком население арабского Ирака более чем на половину состояло измусульман-шиитов, что не мешало им вместе с последователями суннитскогонаправления сражаться против своих единоверцев, иранских мусульман-шиитов.

Но среди шиитов встречаются и некоторые направления«красноголовых» или «краснобородых», которые откровенно не приемлют постулатовсуннитов, считая их вероотступниками и узурпаторами. Именно такого фанатичногошиита и встретили Рахимов с Семеновым в маленькой чайхане Зебака.

— Мы совершили долгий, очень долгий путь, — медленнопроизнес Рахимов. Семенов, не понимавший, о чем они говорят, молча следил зажестами и взглядами Рахимова.

— А почему молчит твой достопочтимый мешеди-друг? — спросилхозяин чайханы, кивая в сторону Семенова.

— Он немой, — быстро ответил. Рахимов, — Аллах лищил егоречи, когда он увидел все зверства «шурави», еще десять лет назад.

— Да будь они прокляты, безбожники, — гневно сказал хозяинчайханы, — и все их слуги в нашей стране.

— У вас в городе тоже были такие? — осторожно спросилРахимов.

— Были, — мрачно сообщил «краснобородый», — но теперь уженет. После того как здесь появились люди Абу-Кадыра, да сохранится его жизнь намногие годы, все предатели и сомневавшиеся бежали отсюда. А остальные быливырезаны за одну ночь.

— Так нужно поступать со всеми отступниками, — горячовоскликнул Рахимов, — и только тогда мы очистим наши горы и нашу землю.

Его собеседник растрогался.

— Будь моим гостем, — сказал он, — мой дом — это; вой дом.Оставайся, отдохни у меня. Пусть и мои дети посмотрят на мусульманина,прошедшего такой долгий путь из Мешхеда до нашего Зебака.

— Благодарю тебя, добрый человек. А в самом городе спокойно?

— Сейчас да. Вокруг города ходят два крупных отряда. ОдинНуруллы, да будь он проклят Аллахом. Другой Алимурата, которого я тоже неособенно люблю. Они забирают наших лошадей и коз, отбирают продовольствие,иногда даже стреляют в городе. У этих людей нет ничего святого. Они не верят нив Аллаха, ни в совесть. Этих интересуют только деньги.

— Их у меня почти нет, — с улыбкой поспешил заметитьРахимов, — поэтому они не будут останавливать бедных паломников.

— Возьми обратно свои деньги, — протянул тумены хозяинчайханы, — здесь сегодня ты мой гость.

— Спасибо тебе, добрый человек. Но мы не можем остаться. Нашпуть очень долог и утомителен. И впереди нас ждут новые дороги, — сказалтрадиционную фразу Рахимов.

— Тогда, останься пообедать, — предложил «краснобородый».

Рахимов, кивнув, вынужден был согласиться. Семеноввнимательно следил за интонациями говоривших, не расслабляясь ни на секунду.

За обильным обедом хозяин чайханы подробно расспрашивал оМешхеде, о его мечетях и улицах. Рахимов, действительно дважды бывавший вМешхеде, довольно обстоятельно рассказывал обо всем, создавая у собеседникаполное впечатление своей информированностью и знаниями.

Вместе с тем он постоянно мучился отсутствием информации вгороде о Падериной и Чон Дине. Наконец он осторожно спросил об этом хозяинадома.

— Скажи мне, благословенный и щедрый хозяин, не появляласьли здесь супружеская пара из Кандагара, которые вместе с нами совершалипаломничество, а теперь шли впереди нас в Карачи.

— Нет, — удивленно вытаращил глаза «краснобородый», — яникогда не слышал о них. Но если ты хочешь, я пошлю своего мальчишку вкараван-сарай, пусть узнает, не было ли здесь еще одного мешеди.

Караван-сарай в таких местах заменяли гостиницы и рестораны,предоставляя весь комплекс услуг.

— Не нужно, — торопливо отозвался Рахимов, — мы не хотимболее тебя утруждать. Благодарим за твое угощение, щедрость, гостеприимство.Пусть Аллах пошлет твоему дому счастье и процветание.

— И тебе желаю счастья и твоей семье. Твоему дому, —приложил руку к сердцу «краснобородый», — пусть твой путь будет легким, да неустанут твои ноги, да будет ясной твоя голова. — Они еще долго говорили другдругу цветастые восточные выражения, пока, наконец, Рахимов не попрощалсяокончательно и, кивнув Семенову, заторопился на торговую улицу.

В результате осторожных расспросов он уже знал, где примернонаходится эта улица, где находится лавка Али-Рахмана и как ее можно найти.

Полуденное солнце, не столь жаркое, как внизу, в пустынях ина равнинах, все равно пригревало довольно сильно, и Рахимов чувствовал, какпотеет в своей подбитой верблюжьей шерстью толстой куртке.

На торговой улице было пусто и только большие жирные мухисадились на разрезанное баранье мясо. Стоявший около него равнодушный мясникдаже не посмотрел в сторону подходивших незнакомцев. Равнодушие игостеприимство были основными чертами горцев в этой части страны. Если путникпросил о помощи, любой хозяин дома готов был разорваться на тысячу мелкихкусочков, но услужить гостю. Однако, если гость по каким-либо причинам не хотелразговаривать или рассказывать о себе, горец никогда не настаивал, считая, чтоподобное поведение противоречит традиционной сдержанности чувств, и оставалсяравнодушным, безучастным к любым проявлениям чудачества своих гостей. После тогокак Рахимов подошел совсем близко, он наконец повернул голову.