Не без содрогания Фридрих вспомнил военную базу, масляный взгляд Усакова – сутулого, неудалого, похожего на морского конька. Захват техники и побег. Турбаза на берегу водохранилища, тысячи мутантов, прущих из воды. Напуганного мальчика Мишу и его сумасшедшую подругу с глазами огромными и круглыми, как фары троллейбуса.

– Это были простые мутанты, слабые, – напомнил он. – А потом мы нашли женский монастырь с церковью, где выжила единственная монахиня. Монахи, они, как мы, жили вдали от людей тесной общиной. Там мы и поселились. Отчасти и жизнью, и всем своим знаниям я обязан Максу. Он объяснил мне устройство двигателя, научил пользоваться рацией и настраиваться на нужные частоты, посвятил в тайны динамо-машины. Мы быстро учились не только совершенствовать приборы, но и выживать. Я сам занимался боевыми искусствами, но знания Макса в этой области оказались более востребованными, он был настоящим мастером.

Фридрих снова пригубил чаю, давая возможность ребятам спрашивать, но они задумчиво молчали, и он продолжил о том, как родные люди начали мутировать один за другим и их приходилось убивать своими руками. Может, мальчишкам это все было и неинтересно, но Фридрих считал, что они должны знать, кто он и откуда, прежде чем доверить ему свои жизни.

– Потом Таня родила мне мальчика, в скором времени она мутировала. Прошло семь лет, и все взрослые умерли, остались только юноши и дети. Парой лет раньше я спас чистого, и мы с ним обменивались полезными сведениями. Он написал мне, что чистые знают, где искать антивирус – на острове Готланд, который далеко на севере.

– Туда мы и поедем? – перебил Березка, вскочил. – Я хочу его на карте найти.

– Сядь. Дослушай до конца, потом мы все вместе возьмем карту и проложим маршрут.

Березка рухнул на стул, подпер голову левой рукой, а правой принялся крутить вилку.

Радим вздохнул и отобрал у него игрушку:

– Хватит уже, надоел. Учитель, что дальше?

– Мне показалось, что я слишком мало знаю о Готланде, – продолжил Фридрих. – И решил встретиться с чистыми, расспросить, вдруг они разработали антивирус. На тот момент мне еще не исполнилось двадцати семи, я был самым старым из всех наших и понимал, что должен жить дальше, чтобы научить детей хоть чему-то. Почему-то мне показалось, что у чистых есть сыворотка… В общем, почти отчаявшись, я отправился их караулить в месте, где мы оставляли друг другу послания. – Он зло улыбнулся. – Господи, каким же наивным я был! Мне хотелось, чтобы человечество объединилось ради решения общей задачи. Как же я ошибался! Мы, конечно, встретились, чистые даже снизошли до разговора, но… Как думаете, что было дальше?

Первым ответил Березка:

– Они начали стрелять и чуть тебя не убили!

– Нет, они посмотрели, какой я старый, и забрали меня с собой. Зачем – я понятия не имел.

Фридрих снова замолчал, чтобы ученики могли логически осмыслить ситуацию. Даже сейчас, признавая их взрослыми, он продолжал играть с ними в игру: «А ты как думаешь?» Мальчишки попали к нему десяти– и одиннадцатилетними, к этому возрасту уже заложены базовые черты характера, большинство связей между нейронами сформировано. Менять маленького человека можно только, ломая об колено, – до тех пор, пока под личиной зверя не проступят черты человека. А чтобы этот человек научился выживать в мире зверей, был всегда на шаг впереди, следовало сделать самое трудное – развить мозг при колоссальной задержке развития у детей.

Сначала на вопрос: «А как ты думаешь?» мог внятно и обоснованно ответить только Дима. Снег приходил в себя дольше всех, ему все давалось труднее, чем остальным. Только благодаря своему усердию этот ребенок выжил. Потом Демона догнали Радим и Березка. Леший оказался глуповатым от рождения, но этот недостаток он компенсировал грубой силой.

Мальчишки продолжали молчать. Лишенный ложки Березка принялся теребить рукав рубахи. Пришлось давать подсказку:

– Они поняли, что я – один из тех, кого не берет вирус.

– Ясно, – кивнул Радим. – Они захотели тебя изучить.

– Да. Мало того, потом попытались сделать из моей крови вакцину, как до того пытались добыть ее из крови маленьких детей.

Леший нахмурился:

– Они выкачивали у тебя кровь? И у детей?

– Дети при этом погибали. Мне удалось бежать. Только чудом я добрался до монастыря, где жили наши…

Теперь Фридрих замолчал, не чтобы позволить ученикам вставить вопрос – защемило сердце. Хочешь не хочешь, а возраст берет свое. Фридрих, тебе пятьдесят один год! И в лучшие времена не все мужчины доживали до этих лет. Иммунные тоже смертны.

Снег правильно уловил нить разговора:

– Чистые знали, где вы живете? – удивился Снег.

– Нет, конечно. Я не говорил им. Но когда я вернулся, то застал пепелище. Осталась только закопченная церковь. Всех, включая маленьких детей, заперли там и подожгли. А все, что было ценного, увезли. Ничего не осталось. И никого, только собака. Тогда я не понимал: почему? За что? Чем провинились эти люди, они ведь никого не трогали! Понял спустя пару лет: чистые уничтожали зараженных, делали так, чтобы они утрачивали знания и не мешали им.

– Уроды! – Лешего аж распирало от злости. – И что ты сделал? Конечно же, отомстил?

– Для начала мне надо было выжить. Я потерял все, что любил. Все книги, технологии. Остался только склад в доме по соседству, там были кое-какие детали и оружие. Мне предстояло по крупице собирать все заново. На это ушло шесть лет скитаний и одиночества. Я никому не мог верить, потому что чистые устроили на меня настоящую охоту, а зары могли продать за таблетку или оружие. С каждым годом я становился все старше, все больше привлекал внимание и в конце концов превратился в отшельника-изгоя. Выходя из убежища, я закрывал лицо платком и надевал перчатки. Только одно заставляло меня бороться за жизнь: в плену чистых ученый подтвердил, что действительно много экспедиций уходило на Готланд, но никто не вернулся. К этому я и стал стремиться.

Снег уперся пальцем в лоб, помотал головой:

– Невозможно. Если это остров, то вокруг – вода, где кишат мутанты. Разве что если по воздуху добираться… Я совершенно не помню, Готланд – это где, в каком озере?

Фридрих обернулся к Беркуту:

– Принеси, пожалуйста, карту.

Пока ждали карту, Снег спросил:

– Учитель, а ты других иммунных встречал? Сколько вас таких?

Фридрих вздохнул:

– Поначалу искал целенаправленно, всматривался в лица, слушал рассказы. До сих пор ходит множество легенд, но я не встретил никого. Иногда мне кажется, что я один такой. Чистые говорили, что был еще мужчина, но верится с трудом.

Пришел Беркут, сдвинул тарелки на середину стола и расстелил карту перед Фридрихом. Мальчишки вскочили, громыхая стульями, и встали вокруг. Интересно, не забыли ли они еще, как читать карту?