И все же, шел передо мной, пусть и хромая, значит не так страшно. Такого не убьешь.

— Давай, Вера. Вон туда. Будем думать, что делать.

Я тоже кое-как встала, поплелась за ним.

Марко он тоже оттащил в сторону, но тот в себя еще не приходил. Или приходил? Лицо разбито.

— Как он? — спросила я.

— Сложно сказать, — Рой тяжело сел, скорее упал рядом. — Но я даже знаю, кто за него. Думаю, скоро здесь будет стража. И если он не очнется собой, то даже не знаю, как его тащить.

— Собой? А он уже… да? Он снова… Уже приходил в себя?

— Да. Пытался убедить меня, что он Марко, но вышло плохо.

— Ты уверен?

— Да, — сказал Рой. — Вера, послушай внимательно: если мы оставим его тут, то от тебя, скорее всего, отстанут и больше трогать не будут. Если ты уйдешь в сторону — ты им не нужна. Но если попытаешься вмешиваться, то даже я ничего не смогу сделать, в твой мир я прыгнуть не в состоянии. Не знаю, что тебя там ждет и как далеко они могут зайти. Игры закончились.

Закончились.

Надо быстро думать.

— Рой, ты ведь можешь идти? Сам до дома дойдешь? Там есть какие-то черные выходы, чтобы незаметно пробраться назад?

Рой смотрел на меня без всякого одобрения, ему не нравилось.

— Ты сошла с ума? Зачем?

— Есть или нет? — спросила я.

— Есть. Правда немного по крышам лезть придется, но я тебя подсажу. А его? — он кивнул на Марко. — Прости, но его я по крышам затащить уже не смогу.

— Сам дойдешь?

— Да.

— Его нужно разбудить. Сделать так, чтобы настоящий Марко очнулся. Почему того другого не выбило из его сознания?

— Скорее всего, его тело не восприняло угрозу жизни, как реальную. Он просто отключился, не успев испугаться. Да и Гаррет держится за его сознание слишком сильно.

— Гаррет?

— Я знаю, кто это был, Вера. Это старая история.

— Хорошо. Тогда, как я понимаю, надо разбудить Марко и напугать его настолько сильно, чтобы тот чертов Гаррет бросил тело. Дыхни на него огнем, что ли. Это больно, но ожег куда лучше содранной шкуры. И одежда… вон, там на втором этаже сушится, на веревке. Поможешь достаться?

Нравилось или нет, но он сейчас Рой смотрел на меня так, словно в первый раз видел. Не ожидал от меня такого, да?

— Вера, вон там я сумку бросил, принеси пожалуйста. Сейчас попробуем его разбудить.

Я сбегала.

Снова какой-то укол. Немного подождать. И пока Марко лежит — пойти найти одежду. Достать не так просто, я и не думала, что умею лазить по стенам. Видимо от стресса. Главное, не шуметь, чтобы не поймали.

И подобрать все обрывки одежды, что валяются тут, нельзя оставлять лишних следов. Нас здесь не было. А кровь — поди разбери, чья кровь.

Потом баночка… нашатырь у него там? Рой сунул Марко под нос. Даже я почувствовала. И для верности еще пару крепких пощечин.

Марко почти подбросило. Дернулся, замотал головой.

Руки у него были связаны, но Рой все равно оттеснил меня назад, подальше.

Марко открыл глаза. Совершенно сумасшедшие. Он смотрел на Роя, на меня, пытаясь все осознать.

Это ведь Марко?

— Пина?

Я рванулась к нему, но Рой загородил рукой.

— Подожди, — и потом уже Марко. — Твое имя центурион?

— Марко. Марко Лусьяни. Пина, как ты? Я превратился в зверя, да?

— Сколько стоило кольцо, которое ты ей подарил?

— Что? — Марко не понял. Это было так неожиданно. — Какое кольцо? Да я… Мы купили хрустальную слезу на цепочке, прозрачную… кулончик…

— Хорошо, — сказал Рой. — Вот, держи, тебе штаны. Надо уходить отсюда.

Только бы получилось!

Нам нужно было пробраться обратно к себе и притвориться, что мы валяемся в кровати всю ночь. Да, выходили, но быстро вернулись. Вряд ли без нас кто-то приходил проверять. Нас будут искать в городе, но не там. Не в моей постели.

Нужно только успеть.

Нужно сделать так, чтобы поверили.

Или, по крайней мере, чтобы не было формальных поводов придраться. И стоять на своем. Я уже давно поняла, что упертость и твердая решимость писать жалобы во все инстанции — пробивает стены. И деньги, да. Деньги у меня тоже есть.

На самом деле, одна упертость, никакой уверенности в себе.

У них свидетели? Пусть тащат свидетелей сюда, я буду им в глаза смотреть. Разве Марко напал на кого-то? Нет. Кто и что видел? Все оборотни на одно лицо.

Главное — по дороге не слишком бросаться в глаза.

Поэтому мне платье нашли тоже, в халатике, с пятнами крови, я слишком заметна. Мне очень стыдно перед хозяевами этого белья, но какой выбор? В южных городах на улице сушится много всего, на веревках, натянутых между окнами.

Главное — быстро.

Марко слегка пошатывало.

А как дошел Рой — я вообще не знаю. Нет, обезболивающее у него там тоже было, он себе в ногу вколол. Но не все так просто. Нам приходилось почти бежать, иногда лезть через заборы, избегая людных мест, а потом и правда по крышам. И я видела, как пот тек с него градом, и дыхание частое-частое, почти обморочное.

А в спальню мы влезли через окно со двора, со стороны обрыва и моря, чуть не сорвались…

Тихо.

Так тихо тут.

Солнце почти встало.

Что теперь? Кто-то придет на нас смотреть? В такой одежде — лучше чтобы никто не видел. Вся порванная и чужая, но другой под рукой нет. Сразу понятно, что нас где-то носило всю ночь.

Рой сказал, что у него есть кое-что, надо только сходить.

Быстро умылся, разделся и завернулся в здоровенный плед, словно в римскую тогу, на одно плечо, получилось закрыть рану на ноге и на руке разом.

Мне — халатик, тут всегда есть запас.

А Марко одеяло.

И на крылечко, вышли типа подышать воздухом, после бурной ночи. Все трое, ага. Но, мало ли, какие у меня вкусы? Если вспомнить зачем я здесь — то как раз за этим. Групповухой никого не удивишь, особенно по сравнению с дрессированными спрутами.

— Пойду, одежду принесу, — сказал Рой. — Если что, я за сигаретами пошел, закончились. Хочешь, закурить? Правдоподобнее будет.

Я кивнула.

Марко морщился от сигаретного дыма, но его обоняние меня сейчас волновало в последнюю очередь.

Мы сидели с ним на ступеньках…

— Пина, как ты?

Поговорить по дороге мы так и не успели, было не до того.