Советское командование постоянно боролось с разведением ночью озябшими бойцами костров. Кроме того, из-за отсутствия надлежащей координации несколько машин подорвались на собственных минных полях290.

Последнее было неудивительно, так как ввиду отсутствия истребительного прикрытия командование предпочитало транспортные перевозки осуществлять по ночам. Евгений Рогов из 159‑й осбр обычно ждал раздачу еды между полуночью и двумя часами ночи: «как только начинало темнеть, так кухню цепляли к «полуторке», и та везла ее на передовую и там начинали раздавать пищу. Привозили перловый рыбный суп, но пока довезут, перловка превращалась в кашу, та рыба, которая была в супе, разбивалась на мелкие волокна и уже получалась рыбная перловая каша. Самое главное, что это была горячая пища, поэтому ели ее с удовольствием. Кроме того, на передовой давали по девятьсот грамм хлеба: выдавали большой круглый каравай на троих. Чтобы поделить, приходилось этот каравай рубить на три части. Когда брали из пекарни этот хлеб, он был еще горячим, но в пути он успевал остыть и замерзнуть до такой степени, что, когда его рубили, мякоть блестела инеем. Но мерзлый хлеб не станешь же кушать. Поэтому расстегивали куртку, клали кусок хлеба за пазуху и там отогревали»291.

152‑я осбр и 556‑й тбат действовали под Хулхутой. Чуть восточнее расположилась 34‑я гвсд. Обвод по-прежнему защищался двумя УРами: 116‑м в районе Джакуевки, 78‑м у Икряного. Обе танковые роты использовались как неподвижные огневые точки: 1‑я в зоне 116 УР, 2‑я в зоне 78‑го УР. 46‑й дивизион бронепоездов действовал у Дельты, Бузана, 30‑й дивизион – в направлении Николаевка, Яндыки, а 33‑й дивизион – близ Улан-Хола.

7 октября 2‑й и 3‑й батальоны 52‑й осбр покинули Астрахань и направились на левое крыло обвода к Яндыкам, Оля и Долбани. Затем к ним присоединились и другие два батальона бригады. 899‑й сп 248‑й сд, штаб которого находился в Енотаевке, занимал передовыми отрядами Цаган-Усун-Худук (Сарпу – 2 усиленные роты), Юсту (1 усиленная рота), Харбу (1 усиленная рота), Бергин (Хазык – два усиленных стрелковых взвода). Остальные силы 248‑й сд стояли в Астрахани: 902‑й сп – в Стрелецком, 905‑й сп – в Карантинном292, 771‑й ап – в Солянке. Штаб дивизии расположился в курортном местечке Тинаки чуть восточнее Астрахани. Герасименко предполагал направить всю 248-ю сд к Сарпинским озерам, но проблемы с транспортом и снабжением вынудили его отказаться от этой идеи293.

159‑я осбр к 9 октября сосредоточилась на западной окраине Астрахани, в Морском и Красноармейском поселках. К этому времени она насчитывала 5587 человек, имела 347 лошадей, 2 автомашины, была оснащена 1223 ППШ, 9 станковыми пулеметами, одним 82‑мм минометом, 14 легкими минометами и 16 ПТР. Бригаду возглавил полковник А.И. Цыганков. Бригада была сформирована из курсантов военных училищ, а наполовину из мобилизованных узбеков. Вскоре ее стали пополнять астраханцами.

Эвакуированный из Украины рабочий Василий Малиниченко, призванный в армию уже в Астраханском округе, рассказывал, как готовили 159-ю осбр: «Во дворе горвоенкомата нас выстроили и послали в Новоромановку. Там мы обустроили себе ночлег, и сразу же переоделись в английскую форму: шинели желтоватого цвета и ботинки. На другой день от астраханской жары полопались подметки на новых ботинках. Начали учиться строевой подготовке, и вскоре нас послали в село на берегу Волги, где сформировали 159-ю стрелковую бригаду. Я стал работать связистом, потому что хорошо разбирался в радио. Назначили телефонистом, получил звание ефрейтора, вооружили карабином Мосина. Начали мы заниматься, выходили в поле, где нам давали телефоны и учили вести переговоры. Учеба заняла примерно несколько месяцев, после чего нас отправили Калмыцкие степи. Высадили на какой-то станции, дальше поезда не шли, приказали окопаться, вырыть ямки по два человека. Дали по 100 грамм «фронтовых», покушали консервов»294.

Его товарищ по части, автоматчик Евгений Рогов, в это время учился окапываться. Это было непросто, но принесло хороший опыт, который пригодился ему в будущем: «Мы каждый для себя строил жилье: копали для себя ячейки, а почва там песчаная и в глубину большую яму никак не выкопать, все стенки обваливаются и обваливаются. Вместо ячейки получается простая ямка. Но зато плащ-палаткой ее накроешь, и там сразу становилось тепло. Но когда мы двинулись в калмыцкие степи, мы там уже пользовались полученным в Трусово опытом: выкопаешь яму в степи, накроешься плащ-палаткой, вокруг тебя ветер воет и свистит, а тебе внутри тепло»295.

В октябре, когда бригаду отправили на фронт, Рогову выдали ватник, теплые ватные штаны, шинель и отечественные ботинки на толстой коже. Командирами взводов в его батальоне были моряки. Они поступили в Ленинградское высшее командное училище, а когда началась блокада Ленинграда, их училище быстро перебросили в Баку, потом из Баку в Астрахань и уже затем выпустили лейтенантами в пехоту. Моряки, чтобы отличаться от подчиненной им пехоты, носили «джимми» – хромовые ботинки и обмотки из шинельного сукна. С особым шиком они определяли время по солнцу и звездам. «Глянет кто-нибудь из них на небо, – вспоминал Рогов, – и говорит: «Ну, сейчас где-то без десяти или без пятнадцати три ночи». Мы всегда удивлялись этому умению»296.

В середине октября 52‑я осбр полковника И.С. Шапкина с одной ротой бронеавтомобилей и одной танковой ротой заняла линию Басы – Улан-Хол: 1‑й батальон майора Смирнова расположился в Басы, 2‑й в Зензелях, Михайловке, Караванном (капитан Писаревский), 3‑й в Улан-Холе и Оленичево (майор Кургузов).

Воды за Зензелями не было. Зона ильменей оставалась за спиной, а впереди простирались безжизненные Черные земли, чуть южнее переходящие в протяженные барханные пески. Автоматчик 52‑й осбр Александр Кузнецов спустя полвека вспоминал: «Когда мы там были, то нам даже воду питьевую привозили из Астрахани, поскольку вода в калмыцких степях соленая. Машин тогда мало было, поэтому привозили ее на лошадях в бочках и из этих бочек разливали каждому по фляге, чтобы мы ее экономно пили. Командиры отделений постоянно нас предупреждали: «Ребята, много не пейте!» Да мы и сами все это понимали, поэтому старались за один раз делать не более двух глотков. У нас у всех были стеклянные фляги. Они, конечно, очень непрочные были, поэтому их берегли как могли. Я свою флягу ни разу не разбивал, к счастью»297.

А вот в 159‑й осбр дела обстояли лучше. Здесь бойцам выдали алюминиевые фляги.

Далее, в Яндыках, стояла 81‑я кд. Эта дивизия не входила в состав 28‑й армии. 

В степи под Хулхутой

Все эти дни на фронте было полное затишье. Начальник оперотдела армии полковник Захаров меланхолично записывал каждым