— Допустим, хочу. Допустим, я попрошу вас выяснить, что привело моего мужа в Брикстон. Во что мне это обойдется?

— Я сейчас в Линкольне. Это означает, что мне надо вернуться в Брикстон. Расценки мои вам известны. Расходы будут примерно такими же. Так что можете исходить из той суммы, которую я называл вам раньше.

Джеки почувствовала, как на том конце провода пытаются оценить, готова ли она раскошелиться.

— Может, чуть-чуть побольше, в зависимости от того, насколько сложно будет раздобыть информацию.

Впервые Джеки мысленно поблагодарила мужа за то, что он полностью переложил на нее ответственность за хозяйство. Она без ограничений пользовалась их общим банковским счетом и могла выписать чек на пять, десять и даже пятнадцать тысяч, и он бы об этом даже не узнал.

— Приступайте, я согласна.

Вечером приехал Дэвис и стал красочно и подробно описывать, как прошла конференция в Бостоне. Джеки изо всех сил старалась скрыть презрение, которое испытывала к человеку на другой половине кровати. Вот уже несколько месяцев — лет, если уж начистоту — ласки Дэвиса не были искренними. Иногда они занимались любовью, но это было скорее проявление эгоизма: порой одиночество так крепко сжимало свои объятия, что оба они чувствовали необходимость прикоснуться друг к другу, чтобы избыть его, — и все заканчивалось сексом. Секс был похож на мгновенную химическую реакцию — естественный, хотя и поверхностный; однако он давно уже перестал быть выражением супружеской любви. Долгие годы Джеки не испытывала физической необходимости в сексе, но после смерти Анны Кэт все изменилось — достаточно частые сексуальные контакты с мужем как бы давали их браку право на существование.

Если выяснится, что Дэвис спит с Джоан, их хрупким взаимоотношениям придет конец.

Но развод она ему не даст, это Джеки решила твердо.

Фил Канелла знал, что люди по большей части ничего не слышат и ничего не видят, а если слышат и видят, то не обращают внимания, а когда вдруг обращают внимание, понимают, что услышали или увидели что-то странное и непонятное, и предпочитают об этом не задумываться. Они никогда не придают значения незнакомцу в парке, женщине в баре, стуку на чердаке, щелчку в телефонной трубке, постороннему шуму в двигателе, хрусту ветки за окном; не замечают номеров проезжающей мимо машины или горчинки во вкусе виски.

Если Канелла следил за людьми нормальными, не параноиками, работа его была вовсе несложной. Он садился на хвост и ездил за объектами буквально на расстоянии одной машины, он фотографировал их почти в открытую, записывал их разговоры, не пряча микрофоны, получал необдуманные ответы на продуманные вопросы. Он вытягивал из людей информацию с той же непринужденностью, с какой кумир его детства, футболист Гарольд Бейнс, затягивал шнурки, наблюдая за траекторией неумело подкрученного противником мяча.

Филли заглянул в «Брикстонскую закусочную», чтобы поговорить с официанткой. В ее улыбке все еще угадывалось былое очарование, но годы, а также поредевшие волосы и слегка расползшиеся бедра не давали ей поддерживать имидж красивой стервы, какой она явно была в юности.

— Рикки Вайс? — У официантки вырвался смешок. — Что вам до него?

— А вам не все равно? — отозвался Канелла.

Официантка — ее звали Дебби — рассмеялась:

— И то правда!

— Так вы знаете его?

— Ну конечно. Городок-то у нас маленький. Кстати, из-за таких придурков, как он, мне иногда хочется, чтобы он был побольше.

— Гнусный тип, да?

Официантка пожала плечами.

— Да нет, нормальный.

Филли уже понял, как будет проходить их беседа. Она из тех, кто дает честный ответ, но потом тут же от него отказывается, подбрасывает подсказку и тут же норовит ее отобрать. Но в его распоряжении было достаточно времени, а в кармане достаточно денег на щедрые чаевые, да и посетителей у Дебби было негусто.

— А где он живет, вы знаете?

— В трейлере, — она презрительно усмехнулась. — Зачем вам это знать?

— Может, он приз выиграл.

— Денежный приз? — Она так широко распахнула глаза, что на внутренней стороне очков остались следы от туши.

— Может, и денежный.

— А сколько?

Филли поднял руки — мол, это уж слишком. Официантка рассказала ему, как пройти к трейлеру Рика.

Через пять минут, когда она принесла ему обед, Филли задал ей новый вопрос:

— Не помните, не встречался ли здесь Рикки на днях с парой незнакомцев?

— Как же, помню. Встречался. — Она даже не спросила, какое это имеет отношение к его призу. — С мужчиной и женщиной. Мужчина был судья.

— Судья?

— Ага. Рикки еще называл его «судья такой-то».

— Не в курсе, о чем они говорили?

— Нет. Знаю только, что оставили пятнадцать долларов за три кофе.

— Гм-м.

— А еще: не знаю чем, но они его сильно разозлили. Что-то он кричал, якобы они денег ему обещали и надули. Про обдираловку все разорялся. — Тут она замолчала и посмотрела на Филли так, словно что-то неожиданно поняла. — А-а-а, ясно! — проговорила она и ухмыльнулась.

Филли улыбнулся и кивнул — вообще-то ему было очень любопытно, какое такое объяснение придумала эта официантка. Потом он спросил заговорщическим шепотом:

— Только честно, это лучший кофе в городе?

Официантка отрицательно покачала головой и сказала подчеркнуто громко:

— Нет. Лучший — в «Мессо Эспрессо».

Через час Канелла сидел на низеньком каменном заборчике, рассматривая молоденькие деревца и прочую цветущую растительность, украшавшую двор начальной школы. Эллис Пантини, секретарь из школьной приемной, сидела слева от него вся такая скромная, предусмотрительно натянув на колени красную юбку. Между ними стояли два высоких стакана из «Мессо Эспрессо».

— Да, да. Не то Сиверы, не то Диверы, что-то такое. Оба врачи. Сказали, что планируют переезжать в наш город. — Эллис сделала маленький глоточек кофе, посчитала, что он еще слишком горячий — даже поморщилась — и поставила стакан обратно на кладку. — Уж не знаю, из чего в этом «Мессо Эспрессо» стаканы делают, но кофе вообще не остывает.

— Так вы говорите, они представились как врачи, да?

— Ну да. Что, обманули? Они показались мне довольно милыми, но я все равно заподозрила что-то неладное.

— Что вы говорите! Отчего же?

— Если кто из врачей и захочет иметь здесь практику, так только тот, кто здесь вырос. Люди чаще стараются переехать из Брикстона, а не в него.

— М-м.

— Так кто они, если не врачи?

— Вообще-то они действительно врачи.