Пересекаем дорогу. Автомобили натужно ползут вверх или лихо несутся в противоположную сторону, скрипя покрышками на крутом повороте. Узкие улочки и каменные дома тонут в бесконечных садах, наперебой дразня красотой и ароматами. Заходим в небольшой дворик. Невзрачная вывеска и запах горящего масла – чебуречная.

– Здесь все по-другому. Укусишь чебурек – и он растает во рту. Поцелуешь девушку – и почувствуешь запах моря и тепло солнца. Поэтому ничего не будем откладывать на завтра, насладимся тем, что дарит жизнь сегодня. – Речь Александра гармонично продолжала его стиль в одежде – неброская элегантность, внешняя мягкость, основанная на твердой уверенности в себе.

– Действительно, очень вкусно, – отзываюсь я, не без труда управляясь с сочной начинкой, норовящей выпрыгнуть из нежного чебуречного нутра.

Стараясь не терять темпа, быстро утоляем голод и возвращаемся на улицы, наполненные курортной жизнью. Женщины, как сады, подчеркивают свои прелести, используя контраст загорелого тела и белоснежных нарядов. Мужчины заняты своими проблемами, но некоторые уже успели расслабиться. Находим магазин, стайка мужиков оживленно трется у входа, объединенная общими интересами.

– Прекрасное вино с местных виноградников нам явно не помешает, – отметил Александр со знанием дела.

Он взглянул на часы и устремился, судя по нарастающему звуку прибоя, в сторону моря. На небольшой площади стояла девушка, затылок нашел удобный изгиб чугунных ворот, глаза изучали небо. Проходящие мужчины глазели на ее ноги – ветреная юбка постоянно меняла ракурс.

– Марина, извини, немного задержался. Но посмотри, какого чудного парня привел. Зовут Владимир, мой сосед, сегодня приехал.

– Очень хорошо, Владимир, можно считать знакомство состоявшимся. Относитесь ко мне, как к товарищу. Главное, не стесняйтесь, отпустите педаль тормоза и жмите на газ. Для завершения обряда братания обменяемся поцелуями. – Она положила руки мне на плечи и прикоснулась губами к щеке, я даже дернуться не успел. – Ритуальная часть окончена, предлагаю найти уединенное место около воды, но чтобы набегающая волна не утащила вещи, как в прошлый раз. Да, напоминаю, Володя, вам это будет интересно: для усиления эффекта ваш друг использовал крепкие напитки в сочетании с морским воздухом и страстными поцелуями.

– Не думаю, что следует давать волю своей бурной фантазии, – Александр закончил фразу коротким поцелуем в губы. – Ты сегодня хозяйка, накрывай стол, а я займусь бутылкой.

– Представляете, он эксплуатирует женщину, мотивируя тем, что живет в горах!

Александр обнял Марину за талию, и они направились искать удобное место. Я снял кроссовки и ощутил тепло нагретых за день камней. Однако первые мои шаги по пляжу напоминали первые шаги ребенка – ступни с трудом принимали форму разнообразных камней. Марина извлекла из пляжной сумки яркие полотенца, достала два стеклянных стакана, виноград и небольшую коробку конфет. Полотенца расстелили. Поразила обстоятельная подготовка. Я задумался, сколько ей лет, вероятно, двадцать пять уже есть. Красное вино играло в лунном свете, в соленом морском воздухе появились сладкие нотки.

– За знакомство и, надеюсь, взаимное обогащение от общения.

Александр добился звона стаканов, Марина сделала глоток и передала свой бокал мне.

Звон повторился. Я сделал несколько больших глотков, от непривычной температуры и общения с женщиной разыгралась жажда. Александр встал и направился в сторону моря, по пути сбросив плавки.

– Присоединяйтесь.

Марина повторила его действия, сбросив обе части своего купальника, изящно намекнув, что умеет не только красиво одеваться. Сверкая ягодицами, она резвилась воде, как молодая кобылица. Прибегнув к сеансу дыхательной гимнастики, я последовал их примеру.

Плавание голышом приближает к природе, все части тела свободны. Волна приглашает на танец, остается только повторять ее движения, перекатываясь с гребня на гребень. Вода нежит, соблазняет и заманивает все дальше от берега. Она противится вашему возвращению, слизывая песок под ногами и увлекая в пену своих фантазий. Очертания тел, окруженные искрами брызг, серебряных и хрустальных в лунном свете, кружили в танце и замирали, как на паузе. Интенсивно работая руками и ногами, я вылетел на берег, нашел плавки и бухнулся на спину. Одинокие звезды предлагали разделить красоту и холод одиночества, подразумевая, что тепло сегодня кому-то другому.

Подошла Марина, присела рядом, набросив полотенце.

– Я вижу, ты добрый. Женщин трудно понять, они сами не понимают, что имеют, чего хотят. Когда рядом любимый мужчина, грустят, боясь его потерять. Готовы мучить, лишь бы самим не страдать. Хочу заставить его ревновать. Поцеловала тебя и еще хочу поцеловать. Не знаю, почему, просто ты вызываешь нежность. Я чувствую, что если захочу, ты потеряешь голову. Вот он не хотел, а я потеряла.

Она провела кончиками пальцев по моей щеке, закрыла глаза, тихо выдохнула, отстранилась и легла на спину.

– Пора наполнить бокалы! – почти кричал Александр, активно растираясь полотенцем. – Меня посетила отличная мысль. После завтра уезжает твоя соседка Таня, предлагаю устроить у нас на горе прощальный вечер.

– Не знаю, согласится она так сразу на вечеринку, но попробую уговорить. При условии, что вы за нами зайдете, и мы предварительно прогуляемся.

На этой мажорной ноте мы допили вино, собрались, проводили Марину к частному домику, где она снимала комнату, пожелали приятных сновидений и двинулись в обратный путь.

Мы перебрались в Зеленодольск. Последние эшелоны прорывались из Ленинграда с боями, немцы взяли город в кольцо. Папа уехал раньше нас, ему дали какое-то важное задание, и мы уже думали, что за нами никто не приедет, но около часа ночи позвонили в дверь, вошли мужчины в черных плащах, помогли погрузить вещи, посадили нас в машину и привезли на вокзал. На вокзале было много военных, они проверяли у всех документы. Мама сказала, что наши соседи возвращались в Ленинград почти две недели, у них не оказалось каких-то пропусков, и их высадили из поезда вместе с детьми на каком-то полустанке.

У вагона стоял Георгий Семенович, папин начальник. Мама говорила, что он недолюбливает папу, и поэтому нас могут оставить в городе. Разговаривая, он не смотрел в глаза, а потом неожиданно вскидывал их, как иголки втыкал. Я всегда вздрагивала. Сказал, что мы поедем спецпоездом, что с нами едет конвой. Вдоль поезда стояло множество солдат, все в фуражках с малиновой полоской. Мама пожаловалась, что беспокоится, ведь одну бомбежку в вагоне мы уже пережили. Я сразу вспомнила летчика, который о нас заботился, такой высокий, красивый, добрый. Мама тогда стала мягче, но только дала мне обидную пощечину. А я тогда не боялась, но до леса не успела бы добежать. Вот так один летчик спасает, а другой хочет убить.

Еще Георгий Семенович сказал, если проскочим Бологое, то все будет хорошо. Но мы не проскочили, нас опять бомбили. Соседний с нами вагон сильно покалечили, а у нас дырки появились, через них все вокруг было видно. Но пока длился налет, мы под полками на полу лежали, как и в прошлый раз.