– Гениально, – усмехнулась Вика. – Но где он сам – вот актуальный вопрос.

– Его месторасположение мне неведомо, ищите где хотите. Я с некоторых пор не жилец, на поимку моей шкуры выдана лицензия. Я свободен?

– Постой, – задержал его Стас. – Груздева упомянула о Тополине, чокнутом профессоре из Университета дружбы народов.

– О да, да! Забыл, совсем забыл об этом никчемном старикашке. Макар Андреевич, если память не изменяет. Он из законных эмигрантов, – пояснил Зуриков, – сто лет как обосновался, заслуженный ветеран межизмерительных телепортаций. Райс многому у него научился, брал уроки мастерства. Но не так давно они поссорились и с тех пор, по моим скромным и непроверенным сведениям, не общались. Тополин намеревался остановить Райса, заставить его прекратить бессмысленные скитания и в итоге испортил с ним отношения. В сущности, из-за ерунды. Я понимаю старика – тот любил Райса как сына. А Андреасу, бесспорно, нужно было становиться мудрее, безудержные эмоции заслонили холодный рассудок. Непонятно, как Райс поддался искушению.

– Это наверняка досадное исключение из правила, – заметила Виктория, войдя в положение гастролера.

– Очень досадное, – согласился Зуриков. – Но, была не была! Есть смысл навестить старичка, пока Макар Андреевич не свихнулся от безобразных опытов по скрещиванию любимых насекомых и подобной генетической ерунды. Без науки он жить не может.

– У тебя есть его телефон? – задал ключевой вопрос Стас. – А то профессор отправится в незапланированную экспедицию на поиски экзотических бабочек.

– Он запросто, – согласился Зуриков. – Вам повезло, его номер у меня есть. Я обращался к нему по учебной части, да и просто с легендарным гуру есть о чем порассуждать. Он любитель поболтать, а если вы проявите интерес к его опытам, то профессор ваш с потрохами.

Достав потертый смартфон, он продиктовал номер Тополина.

– Отпускаете? – взмолился возбужденный от предстоящего драйва Николай. – Начинается микс, диджей Космонавт!

– Спасибо, хоть что-то ценное удалось выяснить, – поблагодарил Стас, обнадеженный полученной информацией. – А то я весь вечер ощущал себя полным дураком, которого водят за нос.

Не было смысла задерживать Летчика, пусть взлетает. Вика пожелала ему удачи, но Зуриков вызывающе отмахнулся:

– Один раз живем! Раз я хочу быть пофигистом, то так и велено рассуждать. Привет Райсу, пусть поставит за меня свечку, – и он вприпрыжку помчался вниз по лестнице.

– Я думала, что результат окажется нулевым, – призналась Вика.

– Польза есть, – согласился Стас. – Сегодня утром дозвонимся до Тополина. Ты молодец, облапошила наглого урода! Я напрягся, когда ты диктовала свой номер первому встречному.

– Ерунда, я продиктовала ему телефон одной приятельницы, невыносимо страдающей от одиночества. Бзик – мальчик не потерянный для общества, авось Наташка вправит парню мозги.

Стас взял ее ладонь, холодную, но родную. Не отпуская и согревая ее, Стас повел Вику к выходу, помогая спуститься по крутой лестнице, как положено настоящему джентльмену.

А Зуриков желал раствориться в пучине танца и приготовился к намеченному действу, но неведомая сила мешала ощутить первый и решающий импульс. Николай почувствовал себя плохо. Протяжно заурчало в животе, сердце забилось сильнее. Боль кинжалом пронзила затылок, череп раскалывался, как от удара. Требовалось что-то предпринять, чтобы ослабить болевую хватку. Зуриков знал, что сделать – белый порошок дремал за пазухой, ожидая своего часа. Коля спустился к уборным. Заметно пошатываясь и держась за поручни, он добрался до дальней кабинки. Ему повезло оказаться одному – значит, есть еще справедливость на свете. Он наклонился над раковиной и включил кран. На дрожащие ладони устремился бодрящий поток, но боль в затылке не утихала. Солнечное сплетение жгло леденящим огнем.

Повернув кран до упора, и защелкнув задвижку, он уставился в молчащую дыру унитаза. Его настоящая жизнь показалась ему канализационным отверстием, куда каждый периодически гадит и блюет зловонными рвотными массами. От воображаемой картины появилась реальная тошнота, к горлу подкатил комок. Николай тяжело сглотнул и остатками воли подавил рвотный рефлекс. Он опустил крышку унитаза, уселся и достал завернутый в бумагу порошок. Раскрыл тонкий тетрадный лист, положил на сомкнутые колени и наспех соорудил узкую дорожку. Излишки старательно запечатал обратно в бумажный сундучок и нагнулся, прижав ноздри к магическому песку. Глубокий вдох и второй для верности. Кайф устремился к изголодавшимся слизистым, чтобы страстно всосаться в раздутые сосуды. Незамедлительный эффект ударил в сознание. Боль отпустила, жжение погасло. Пришедшая эйфория барабаном торкнула по мозгам. Коля закрыл глаза и насладился преходящим мгновением. Счастливчик покинул островок ада, переместившись на райский материк. Приход был недолгим, но Коля привел себя в тонус и с улыбкой карточного джокера выскочил из сортира.

Посылая ослепительные улыбки охране, он очутился на улице и потянулся, протяжно заскулив, как сбежавший от матери пугливый волчонок. Снаружи у клуба поджидали таксисты. Гуляющих прохожих не попадалось, а клубные индивиды не собирались расходиться. Зуриков почувствовал маленькую нужду. Повинуясь физиологической потребности, он направился к мусорным бакам за углом, где его не застукает обслуга и случайные зеваки. Николай опасливо осмотрелся, пристроился у бака и расстегнул ширинку. Приятное расслабление прокатилось по изможденному телу.

Вдруг кто-то похлопал его по плечу. Зуриков инстинктивно обернулся и в ужасе отскочил в сторону, задев помойный бак и опрокинув его на грязный асфальт. Грохот отразился в сумраке ускользающей ночи. Перед ним мерцали две тени.

– Описался, Коля. Как не стыдно в твоем возрасте, – прошипел вездесущий инквизитор.

– Как вы нашли меня?! – вытаращил глаза Зуриков, застегивая джинсы.

– Ничто человеческое нам не чуждо. Заглянули расслабиться, снять напряжение и случайно обнаружили тебя, – объяснил Мурский.

– Я реально соскучился, – пробасил верзила. – Нехорошо отдыхать в одиночестве, мы как по заказу тебе для компании. Вот повезло, да?

– Я предвидел ваше появление, фрагменты одурманенной интуиции подсказали.

– Тем лучше, – заметил Мурский.

– Гнилое местечко, – оценил Флиппер. – Вонь, помои, но зато никто не услышит.

– Он не будет хулиганить, – пообещал старший инквизитор. – Славный мальчуган, глупостей не натворит. Правда, малыш?

– Я хочу жить! – отчаянно заявил Зуриков.

– В наших краях невозможное возможно, как у вас в известной песне поется. Мотивчик узнаешь? – Мурский оскалил белые зубы. – Тогда напой.

– Издеваетесь? Я не солист отечественной эстрады, чтобы вам концерты устраивать.

– А раньше устраивал, сволочь! – взбесился Флиппер. Он вцепился Зурикову в шею и стал неистово душить бедолагу.

Тот громко захрипел, ноги его подкосились, и обмякшее тело рухнуло на отбросы. Коля ворочался на асфальте, держась за шею. Наконец агония отступила, и смрадный гнилой воздух наполнил легкие. Постепенно он пришел в себя и сел на колени. Тяжело дыша, Зуриков потрогал окровавленный подбородок. Флиппер приготовился ко второму раунду.