В тот самый день, когда монголо-татаро-китайско-корейская флотилия вошла в Хакодзаки, курьер достиг стен Камакуры с известием о захвате юаньскими «варварами» Цусимы, а еще через десяток дней другой гонец сообщил «шатровому правительству» о сокрушительном разгроме гарнизона Ики. Сёгунское «бакуфу» во главе с «сиккэном» Ходзё Токимунэ немедленно разослало предписания чиновникам в разные концы страны призвать на оборону страны всех «буси», независимо от того, были ли они вассалами Камакуры, или нет. Тех, кто откликался сразу, ждала награда. Тех же, кто не ответил на призыв, ждала верная смерть. Спешно собранные части «боевых холопов» отправились с равнины Канто (расположенной на территории нынешнего Токио) в сторону Кюсю. Тэнно же посылал мольбы богам и предкам, посещал святилища и могилы своих усопших предковИмператоров.

Итак, 19 ноября 1274 года воины монголо-татаро-китайско-корейского экспедиционного корпуса высадились на береговой полосе провинции Тикудзэн на острове Кюсю. Высадке юаньского десанта никто препятствий не чинил, хотя спешно мобилизованные самураи находились неподалеку, наблюдая за происходящим. «Боевые холопы» атаковали неприятельские десантные войска уже после того, как те выстроились в боевой порядок на морском берегу.

По обыкновению китайских войск, войска каана Хубилая построились в плотные каре, ощетинившиеся копьями, и двинулись на противника, выпуская в него огромное количество стрел. Чудовищный грохот китайских, среднеазиатских и монголо-татарских боевых барабанов-«накаров» и оглушительный рев длинных труб-«карнаев» воинов Великого хана, пугал непривычных к такой «военной музыке» лошадей самураев и расстраивал их ряды. Тем не менее, японские «боевые холопы» под командованием феодалов из кланов Сёни, Отомо, Симадзу, Кикути, Мацуура и других яростно набросились на юаньских интервентов. Закипела яростная схватка, в которой противоборствующие стороны нисколько не уступали друг другу в мужестве, доблести и презрении к смерти. Однако вскоре «боевым холопам» владетельных князей Страны Восходящего Солнца пришлось на собственном горьком опыте убедиться в том, что воины каана Хубилая превосходят сынов Ямато сразу в нескольких отношениях.

Во-первых, самураи – в лучших традициях рыцарей всех стран, времен и народов – стремились к совершению, прежде всего, личного подвига. Фактически «боевые холопы» державы Ямато вели себя, как европейские рыцари современной им исторической эпохи, то есть, не как члены организованной войсковой единицы, а как сугубые индивидуалисты, стремясь добиться личного успеха в бою, или, выражаясь словами написанного примерно в то же время «Слова о полку Игореве» – «ища себе чести (в первую очередь), а князю славы (только во вторую очередь)». Японские «боевые холопы» обожали вызывать врага на личный поединок. Самурай любил, красуясь в седле своего боевого коня, подразнить неприятеля, выкрикивая обидные слова в адрес супостата и одновременно восхваляя свою доблесть и древнюю родословную. Обычно в Японии подобного рода поступки выводили соперника из терпения, и он соглашался скрестить с обидчиком мечи не на жизнь, а на смерть. Точнее говоря, поединок самураев описываемой эпохи начинался перестрелкой из луков, после чего в ход шли мечи, затем – кинжалы, а завершалась смертельная схватка зачастую голыми руками. Противники вступали в единоборство, причем остальные «боевые холопы» не имели права вмешиваться в этот честный рыцарский поединок. В идеале победитель должен был отсечь своим острым мечом голову побежденному и предъявить ее, в качестве желанного трофея, своему военному предводителю, как свидетельство своего личного подвига.

Ничего подобного за воинами Империи Юань (как монголо-татарскими и китайскими, так и корейскими) отнюдь не наблюдалось. Юаньцы были хорошо организованы, дисциплинированы и сильны своими коллективными, а не индивидуальными, усилиями. Если бы кто-то из них, поддавшись порыву отваги, осмелился покинуть строй, чтобы в индивидуальном порядке сразиться с кем-либо из неприятелей, немедленная казнь ожидала бы не только его, но и весь десяток, к которому этот воин был приписан (да и командовавшего этим десятком десятника). Воины каана Хубилая привыкли сражаться в плотно сомкнутом строю, тогда как каждый японский «боевой холоп» стремился к поединку с отдельно взятым противником, желательно равным ему по знатности и рангу. В схватке с юаньцами эта традиционная самурайская тактика оказалась совершенно неэффективной. Стоило какому-нибудь смельчаку-самураю приблизиться в одиночку к строю юаньских войск, вызывая кого-либо из интервентов на поединок, громко выкрикивая свое имя, имена своих предков и обидные слова в адрес «трусливых» неприятелей, как превосходно вымуштрованные юаньцы просто мгновенно размыкали свои ряды, впуская беззаветно храброго «буси» в глубь своего строя, а затем дружно, совсем «не по-рыцарски», набрасывались на него со всех сторон и убивали. Никаких личных поединков они не признавали. Подобное происходило повсеместно – и на Цусиме, и на Ики, и на Кюсю. То, что казалось японским «боевым холопам» трусостью и стремлением избежать честного «рыцарского» боя, на самом деле являлось проявлением сплоченности и отличной боевой выучки юаньских воинов. «Несущие смерть Чингисхана сыны» сызмальства привыкли слушаться приказов своих предводителей (которые, в отличие от предводителей японских, не участвовали лично в битве, но наблюдали за ее ходом и руководили им на расстоянии), вместо того, чтобы бросаться очертя голову в самое пекло, подобно «боевым холопам» владетельных князей Страны Восходящего Солнца.

Во-вторых, японским «боевым холопам» (как парадоксально это ни звучит) не хватало боевого опыта. Прошло уже более пятидесяти лет с тех пор, как в Японии завершились крупномасштабные военные столкновения (имевшие место последний раз в 1221 году). Следовательно, ни командующие самурайскими «бусиданами», ни сами эти «бусиданы» не имели опыта современной войны, тогда как монголо-татары, китайцы и корейцы, вступившие на японскую землю по повелению каана Хубилая, были ветеранами, провоевавшими большую часть своей жизни (сначала друг с другом, а впоследствии – под одними знаменами).

Нехватка боевого опыта у самураев выражалась, прежде всего, в менее искусном владении оружием.

В-третьих, юаньцы были гораздо лучше вооружены и оснащены (в том числе и самым «высокотехнологичным» оружием описываемой эпохи, включая огнестрельное, взрывчатые вещества и арбалеты, настолько убедительно доказавшие свое превосходство над японскими луками, что те именно со времени юаньского вторжения окончательно перестали считаться основным оружием японских «боевых холопов»).

И, наконец, в четвертых, юаньцы имели подавляющее численное превосходство. Японских самураев было слишком мало для обеспечения эффективной обороны столь обширной территории – береговая полоса тянулась на три с лишним десятка километров и быть сильными повсюду «боевые холопы» державы Ямато оказались не в состоянии.

Тем не менее, на протяжении первых нескольких часов шла упорная борьба. Преимущество имели более дисциплинированные монголо-татарские, китайские и корейские воины Великого хана. Они нанесли серьезное поражение японским «боевым холопам» (потом выяснилось, что в сражении полегло более трети доблестных самураев, которых не спасла их беззаветная отвага), хотя и сами пострадали от них. Довольно долго японским «буси» удавалось сдерживать натиск наседавшего противника, а то и самим отчаянно контратаковать, однако, в конце концов, им пришлось все-таки отступить, буквально скрежеща зубами от отчаяния.