Атмосфера в машине была напряженной. Инга не знала иерархии и взаимоотношений столичной и подмосковной полиции, но почти физически чувствовала желание Купленова развернуться к Кириллу и дать ему своей большой когтистой лапой по уху.

— Закройте окно, по ушам бьет, — ворчливо попросил Павел, и Инга нажала на кнопку подъемника.

— Есть еще какие-либо новости по делу Туманова? — спросил Кирилл, когда молчание стало совсем уж тягостным.

Купленов ответил нехотя:

— Да не особо. Нашли при нем мобильник, само собой. Расшифровали звонки-эсэмэски.

— И что там? Есть что-либо интересное? — оживился Кирилл.

Павел задвигал желваками, будто хотел сплюнуть:

— Гомосятина одна. — Он откинулся назад и принялся возить правой рукой по заднему сиденью рядом с Ингой в поисках своего портфеля.

— Вот, — он подцепил пальцем черную кожаную ручку, сунул портфель Кириллу, — в зеленой папке. Изучай. Может, что и понравится.

Кирилл издевку пропустил мимо ушей. Он листал страницы распечатанной переписки Туманова.

— Тут простые эсэмэс — интернет-заказы да пицца, — добавил Купленов без энтузиазма. — WhatsApp и мессенджер — вот там кое-что поинтересней. Но не факт, что по нашему делу. Если только его не убил ревнивый любовник. Эту версию мы тоже покрутим, конечно.

— Да-a, и правда богатая личная жизнь, — подтвердил Кирилл.

— А можно мне? — неуверенно спросила Инга.

Кирилл даже не посмотрел на Купленова, продолжая читать. Наконец шумно захлопнул папку и поднял вверх: «твой материал, Купленов, тебе и решать».

— Валяй! — Павел отвернулся и уставился на дорогу.

Архаров, не оборачиваясь, передал папку Инге. Несколько десятков страниц, скрепленных степлером. Сначала она просмотрела список всех абонентов Туманова: ничего похожего на «Волохов», или «Волох», или «Александр Витальевич» не было. Либо Волохов был у него как-то сложно зашифрован, либо переписка с ним уже была стерта. Туманов действительно много с кем переписывался. Судя по сообщениям, он мог иметь несколько любовников. «Я не видел тебя сотни лет. Смотрю на наши совместные фотографии», — писал некто MarkN. «Стихи — редкая гадость. Приедешь сегодня?» — спрашивал V/Vinogradov. «Вчера было слишком жестко, ты был не на высоте, Кукленок такого не ожидал», — упрекал ~Vel.Zhuzh~. Она начала искать среди его адресатов артистов балета, певцов, кого-то, кто мог работать в Большом театре. Ничего похожего. И в сообщениях не было ни слова про представления или репетиции. Только в одном месте мелькнуло слово «дефиле», но вряд ли это имело отношение к Большому театру.

Туманова действительно могли убить из ревности, а вовсе не из-за книги. Если в Большом театре будет тупик, придется трясти всех этих персонажей. Интересно, какие у них аватарки?

— Можно я эти распечатки себе оставлю? — спросила Инга.

— Да хоть наизусть выучите, — разрешил Купленов, — мне эта гейская муть про сладенькие члены даром не нужна.

В ответ на это она не смогла даже сказать «спасибо». Кивнула и убрала папку в свою сумку. Купленов припарковался около знака: «Парковка только для сотрудников ГАБТ»#

Они прошли мимо главного входа и вошли в отдельное небольшое здание кассы. За единственным открытым окошком скучала пожилая женщина с высокой прической и накладными ресницами. Кирилл кивнул Купленову: действуй, я только на подхвате.

Тот развернул корочку и наклонился к окну:

— Добрый день! — Приветствие прозвучало как угроза. — Полиция. Нам нужно поговорить с вашим администратором или начальником хозуправления. Кто у вас там за машины отвечает.

— Минуту, — невозмутимо ответила женщина, поднимая трубку каким-то чудом сохранившегося здесь белого дискового телефона. — Что, уже и к нам с обыском пожаловали?

— Нет, мы по другому делу, — сказал Павел таким тоном, будто произносил форменную грубость. — Звоните!

— Звоню, вы же видите, — женщина сделала бровями на трубку, — я же не могу торопить гудки.

Через некоторое время она сбросила звонок и начала набирать другой номер.

— Попробуем так. — Под ее пальцами повизгивал крутящийся диск. — А я уж было подумала, что вы сейчас конфискуете тут у нас все и арестуете директора с главным режиссером. Не арестуете? Режиссера сейчас лучше не трогайте, подождите до премьеры.

Из утробы Павла послышался звук, похожий на рычание, но женщина подняла изящный палец с аккуратным маникюром:

— Николай Васильевич? Да-да, это я. Тут к вам подошли. Из полиции. Да. Нет, вроде не обыски. Но вы все же спуститесь.

Она положила трубку и ласково улыбнулась Купленову:

— Вам повезло. Сейчас подойдет нужный вам человек. Точно арестовывать не собираетесь? А то мне неудобно будет.

Николай Васильевич Поддонов оказался человеком узкоплечим и впалогрудым. Представившись, он посмотрел по очереди на троих визитеров, определяя главного. Наконец обратил вопросительный взгляд к Архарову, и тот вежливо спросил про машину.

— Черная «Тойота Камри» E137AP177rus? Она иногда возит наших гостей — не первой важности, конечно, встречает-провожает в аэропорт, очень редко — по мелкой, так сказать, хозяйственной нужде. Ни за каким сотрудником театра не закреплена, это разгонная машина, второй категории. Первую категорию мы берем у «ПЭКа» — это наша транспортная компания, по договору аренды. Пройдемте в мой кабинет, я попрошу Карину поднять маршрутные листы.

Излишне подробен, услужлив. Он нас побаивается. Впрочем, я его понимаю — не самые приятные гости.

Николай Васильевич вел их через улицу к вспомогательному корпусу бледно-салатового цвета, похожему на фисташковый торт.

— Когда историческая сцена была действительно исторической, а не новоделом, в здание театра все его сотрудники проходили либо через первый, либо через пятнадцатый подъезды, — объяснял он по дороге, — теперь мы все входим в театр через пятый подъезд, он вот, на углу. До реконструкции тут сидел Внешторгбанк. Прошу!

Они миновали гардероб на нулевом, на лифте поднялись на третий этаж и по застекленной галерее перешли в историческое здание. Солнце играло бликами на стеклах, из напольных белых ваз торчали острые темно-зеленые листья растений, похожих на гигантское алоэ.

— Как я тебе бесплатную экскурсию по закулисью Большого устроил, а? — шепнул Кирилл, и Инга с улыбкой кивнула: всю жизнь мечтала!

У лифта исторического здания на розовой стене висел подробный указатель: 3-й этаж — мужские артистические; 5-й — переход во вспомогательный корпус; 7-й — большой балетный репетиционный зал, женские артистические, 2-я рабочая галерея.

— Канцелярия у нас на седьмом, рядом с большим репетиционным. — Николай Васильевич нажимал на кнопку.

Бесконечные коридоры были все одинаковы: линолеум, местами — паркет, на полу — указатели для гостей и новичков: «основная сцена» в красной жирной стрелке; «новая сцена» на розовом отпечатке голой ноги. Серые стены с фотографиями и афишами разных лет. «Москва, 1921 год, — прочитала Инга, — Большой зал Музо, в среду, 22-го июня в честь 3-го Конгресса Коминтерна Симфонический концерт под управлением А. Б. Хессина».