Странный вопрос. Он сделал для меня столько добра.

— Конечно, бери сколько нужно.

— Топливный бак — самое дорогое, а передняя фара и кожа для перетяжки сиденья — ерунда.

— Ради бога, пожалуйста! Мои деньги — твои деньги. Мы же семь… — осекаюсь.

Ком в горле. Заигрался в его игры.

— Старик, закончим позже. Глаза болят. И давай завтра сходим на рыбалку?

Враньё. Ничего не болит. Кроме сердца. Семья, жизнь, перспективы, путешествия — всё отобрано! Вырвано под победоносный смех. Общество сумасшедшего старика. Бульон из оленины, мотоцикл, который, скорее всего, так и не будет починен Картером, одежда с чужого плеча — вот, что оставил мне Эйден Келли. Хитрый мерзавец с выдающимися способностями. Эстет. Он бы и дня тут не выдержал.

— Конечно сходим. Только ненадолго, тебе нельзя студиться. Ты ложись, сынок, поспи. Я тоже подустал.

Картер протирает руки грязной тряпицей. Поднимается. Идет на кухоньку. Выходит со стаканом и бутылкой Муншайна. Сглатываю. Сейчас бы нажраться! Нельзя. Я на антибиотиках. Диван…

Утро.

Дом Келли. Приоткрытая дверь в его комнату. Шум воды, доносящийся из душа. Обнаженная Зоуи распласталась на кровати. Ее промежность. Выше, на пояснице — татуировка в виде дракона.

Туман.

Пьяный, наркотический кураж прошедшей ночи. Мифическое существо, дракон двигался в такт резким сильным толчкам. «Еще, еще!» — стонала Зоуи, выгнув спину.

Эскорт.

На вечеринке она выглядела богиней, тем утром — как оболочка с пустотой внутри. Что чувствуют такие девушки при пробуждении, когда мужчина, стоя рядом, уже отсчитывает купюры и просит поскорее уйти? Ищут ли они кого-то, с кем можно понежиться в постели, неторопливо позавтракать, посмотреть первое попавшееся шоу по телеку? Мне не хотелось давать ей ничего из этого, а уж Келли так тем более не собирался. Видеть, как она просыпается рядом, — нет. Поиск трусиков, натягивание уже не к месту нарядного платья. Чистка в ванной зубов пальцем, избавление от присохшей к векам туши для ресниц.

Дорога домой.

Около восьми до полудня. Солнце уже слепило. Я не стал прощаться с хозяином дома — обладателем «права первого». Франк. Обладал ли он ей физически? Заставлял ли делать то, что ей не по нраву? Поежился. Плохие, неприятные мысли. Наша с ней ссора в моменте ощущалась потрясением. А тем утром — катастрофой, крахом! Погружение обратно, в унылый мир, где нет ни ярких красок, ни полутонов.

Нелепые наряды.

Её, мой. Наши хмурые лица. Жгучая ненависть к ней. Её презрение ко мне. Мы не орали друг на друга, Франк не лупила меня в запале. Лучше бы лупила! Холодные меткие фразы, попадающие точно в душу. Обоюдный расстрел. Дуэль среди руин. И ноль выживших. Тьма! Запах пороха и крови. Дыра от пули в районе сердца.

Отчаяние.

Откуда столько злобы? Мы ведь бережно относились друг к другу. Зоуи — оболочка, пустая внутри. Вечно переполненная до краёв Франк. Почему она допускала всё это? Похлопывания Келли по заднице пришлой девки. Мягкие, но приказы. Эти слащавые «детка», «любимая». Выпустив дважды за ночь пар, я чувствовал такое же одиночество, как, наверное, и Зоуи. Единственное, чего мне хотелось, это наведаться в дом к Франк, проверить, как она. Спит ли вдрабадан пьяная или уже наматывает круги в открытом бассейне. Услышать от нее что-то из серии: «Проваливай, Грэйвз! Пока не принесешь мне ведро шоколадного “Баскин Роббинс”, не прощу тебя!». Я бы скупил мороженое всех сортов. Смотрел, как Франк, открыв сразу все банки, лопает. Жмурит глаза и морщит нос от холодка в горле. Бубнит набитым ртом: «Ладно, Робби, проехали!», вытирая с губ и подбородка струи разноцветного молока.

Дом.

Кровать. Страшная тоска! Неприкаянный. Я ворочался, весь покрытый испариной. Наверное, от выходящей наркоты. «Моя девочка лучше тебя в миллион раз, Зоуи». Что имел в виду Келли? «Девочка». Его девочка. Странные, болезненные отношения. Почему именно Франк? Почему он, Келли? Мучительные раздумья. Мы проводили с ней гораздо больше времени вместе. Да, пусть не встречались. Почему не встречались? Черт! Что нам мешало?

Я.

Моя гордыня, тщеславие. Противоборство с ней. Франк, впрочем, тоже ни разу не сделала намека, что воспринимает меня не просто как некоего временного приятеля. Или делала? Совсем я запутался. Почему Келли выделял ее среди прочих баб? Не из-за красоты ведь…

Особенная.

Не надо быть гением, чтобы это в итоге дошло. Без нее смертельно плохо, с ней — мучительно хорошо. Эйден знал толк в девушках, поэтому и нашел способ ее захапать. Он получал какой-то странный кайф. Кайф от сложности ее натуры. Неугомонности, дерзости, способности к отчаянным смелым поступкам. Келли сделал комплимент насчет ее прикида тем вечером. Восхищался ею в любом виде. Он понимал ее мотивацию. Я — нет. Глупец! Ненависть к Келли зарождалась! И к себе тоже. Я обещал ей «составить компанию», а сам пытался всем видом показать, что она ничтожна. Да что уж там, принимал ласки от Зоуи, отчасти, чтобы уязвить ее. Мерзкий поступок!

Работа.

Очень сложная. Никогда не был проницательным человеком. Ни разу в жизни не извинялся перед кем-то. Всегда правый во всем. По определению. «У тебя нет цели, ты иррациональна. Одна сплошная проблема». Келли опьяняли эти её негативные качества. Может, и не настолько они плохи? Черт! Чересчур сложно, непостижимо.

Прозрение.

Я понял! Франк подсвечивала только лучшее во мне. Относилась куда добрее, чем к бывшим ухажерам. Она привносила в жизнь радость, а я грубо указал на ее «недостатки». Хоть, говоря об образном путешествии, отказался колесить с ней по свету. Да какое вообще путешествие может быть без нее?! Мои надменность и высокомерие. Франк обычно не раздражалась. Где надо — она броненосец, а где-то — и ураган. Но, видимо, я задел ее. Очень сильно задел.

Миры Франк.

Причудливость сознания. Ее странные вселенные, где всё пропитано чудом и тайными смыслами. Нет правил и устоев. Нет власти. Анархия, хаос. Она делилась со мной этим. И лишь один раз показала, что может быть сволочью. Беспринципно продемонстрировать, как другим, лишь самое дурное. Унизить, с легкостью втоптать в грязь. Оболочка в виде привычного мне мира осталась прежней, но внутри — полнейшая беспросветица.

Раскаяние.

Два дня прошли в размышлениях о том, как исправить то, что натворил. Я так и не подарил ей вещицу на День рождения. Ничего особенного — всего лишь дутый медный арабский браслет с чеканным орнаментом. Мамино украшение. «Только без подарков», — бросил я тогда со злобы.

Жмотство.

Отвратительное качество, особенно для мужчины. Являться на праздник без хотя бы символического, но