- Прошу прощения, товарищ майор, очки запотели, не вижу ничего.

- Вперёд через камни, в кусты! - скомандовал Зорин. - Не отставать. Держаться всем вместе, направление - строго на восток. Там как раз восходило солнце, не позволительно ярко слепило глаза. Люди переползали через камни, помогали ближним по мере сил.

- Подождите! - вдруг послышалось сзади.

Нервы рвались, Курицын чуть не выстрелил, потом ругнулся интеллигентными словами, не решительно заулыбался, кто-то зашевелился среди камней, встал в полный рост, держась за бок, прихрамывая, глупо улыбаясь к ним подошёл радист - Алик Горкин, весь оборванный, в саже.

- Ну ты и хорош! - заявил Курицын. - Словно из задницы вылез. Черт, хоть кто-то остался.

Горкин свистел как продырявленная резиновая игрушка.

- Всыпали нам, товарищ майор, по первое число. Я радиостанцию укладывал в походное положение в землянке, на ночь остался, а к утру оно и началось. Я не помню как выскочил, автомат потерял, со мной ещё несколько человек бежали, на обрыв выскочили, остановиться не успел, шарахнулся рёбрами, думал всё кончусь тут, но вроде ничего – обошлось.

- Можешь идти?

- Могу, товарищ майор. Вы ещё не знаете какой я сильный.

- Так пошли, нянек у нас нет, не отставай.

Заросли молодого ивняка оказались не такими уж густыми, среди зеленой массы темнели вкрапления скал, огромные валуны поблескивали на восходящем солнце. Вадим поднял руку, остановился, приложил палец губам - все застыли, кто как был, только глаза людей воровато блуждали. Стрельба уже прекратилась, над партизанской базой висело густое облако дыма. Всхлипнула Софья Николаевна, глаза её заволокла тоскливая муть. Алевтина, чумазая как поросёнок, вопросительно смотрела на Вадима. Вышел из оцепенения Роман Курицын, стал зачем-то себя ощупывать. Алик Горкин добрёл, держась за бок, до ближайшего валуна, привалился к нему, опустился на колени.

- Нет уж, никаких привалов, - среагировал Зорин. – Пошли, пройдём километра полтора, потом будем думать об отдыхе.

Но прошли они не больше ста метров, Курицын издал тревожный возглас и все остальные схлынули с тропы.

- Товарищ майор, за камнем кто-то есть.

Они одновременно вскинули автоматы, чёртово солнце било в глаза, слепило.

- Оружие на землю, руки за голову! Стреляем без предупреждения! - выкрикнул Зорин.

За массивном валуном брякнул автомат отброшенный в сторону, оттуда выступил человек, нос у него было измазан сажей, в волосах запеклась глина, он убрал руки за голову, на левой стороне лица кровь перемешалась грязью.

- Валька? - спросил Курицын. – Богомолов, ты что ли? И какого хрена ты тут делаешь?

- Комсомольские взносы собираю, не видишь что ли? - со злости отозвался комсорг погибшего отряда. – Всё, налюбовались, я могу поднять автомат?

- Да уж, сделай одолжение, - с усмешкой проговорил Вадим.

- В полку выживших прибывало, что не могло не радовать. Богомолов поднял автомат, со скрипом разогнулся.

- И давно ты здесь? - спросил Вадим.

- Пару минут, товарищ майор. Закружило меня, оторвался от своих. Черт, как же мы так опростоволосились? Какая-то падла сдала нашу базу. Командиры живы, кто-нибудь знает?

- Погибли, - буркнул Горкин.

- Хреново, - Богомолов сплюнул себе под ноги. - Не слушали меня. Я ведь предупреждал, что в отряде крыса завелась. Уж простите, товарищ майор, что выжил, - комсорг не становился добрее. - Вы тоже уцелели, так не стесняться же этого. Прорывался, в одиночку троих гадов положил, добежал до этого камня и почувствовал, что сейчас упаду.

- Больше никого не видел? - спросил Курицын.

- Гена Ермаков, следом Касьяном сбоку воевали, - вспомнил Валентин. - С ними ещё Шитов был. Дед Касьян, конечно, пожилой, но в нём сила богатырская, хотя и самокрутки курит и самогон жалует. Не знаю живы ли они.

- Тихо! - вдруг сказала Алевтина.

Люди замерли, с востока донесся гул, там шла колонна грузовых машин, шум затихал, вскоре и вовсе сошёл на нет.

- На востоке дорога от Рохлина до Штабельного, - задумчиво проговорил Курицын. - Оседлали её, эти сволочи, но ничего перебежим.

Вдруг, слева за кустами вспыхнула стрельба, там прозвучали несколько автоматных очередей, затем перестрелка сменилось словесной перепалкой.

- Это наши! - заявил Горкин и взволнованно уставился на Вадима. - Точно говорю, голоса знакомые.

Люди рассыпались, кинули через кустарник, выбежали на поляну, поросшую жухлой травой.

- Не стрелять, свои! - закричали они наперебой.

Картина перед ними предстала весьма странная: на земле валялся мёртвый каратель, неподалёку лежало ещё одно тело, тоже мёртвое - это был партизан из отряда Задорожного, Вадим помнил его по базе. Однако при жизни он был веселее, постоянно улыбался, приглаживал непокорные вихры, в уцелевшем глазе застыло изумление, из второго вытекала кровь, создавала из лица уродливую маску. Взбешенный Ермаков превращал в отбивную мускулистого парня в форме освободительной армии, просто пристрелить его он не хотел, срывал злость, наносил тяжёлые удары по корпусу, колотил противника как боксёрскую грушу, тот пятился, закатывал глаза, фактически перестал сопротивляться, не работала развитая мускулатура против ярости советского человека. Боец РОНА согнулся пополам, выплеснул под многие струю рвоты, мощный удар в нижнюю челюсть сбил его с ног. Гена повернулся, хищно скалился.

- Наше вам с кисточкой, друзья товарищи. Надо же, и Валька Богомолов с вами, не подтопляемый наш. А мы уже думали, что больше никто и не вырвался, ушли уже, так эти двое догнали нас, в спину стали стрелять, Антоха Шитов глупо подставился, наше счастье, что у них патроны кончились.

Распрямилось ещё одно искалеченное туловище - это был дед Касьян, бледный как мертвец, со слезящемся глазами, он держался за живот, прерывисто дышал.

- Вот же падла, в ливер мне дал, - партизана кричал, он еле выговаривал слова .

- Ага, и деду Касьяну перепало, - резюмировал Гена. - Получил прикладом в живот, но ничего – оклемается, айн момент, товарищи. Сейчас закончу.

Его противник пытался подняться, однако ноги у него подламывались. Ермаков терпеливо дождался пока он встал, с мстительной ухмылкой, потёр тяжёлый кулак.

- Ну-ка, отвали, Генка! - прохрипел дед Касьян. - Сам с ним разберусь.

Партизан со скрежетом распрямился, продохнул, вот ведь прршивец, улучил момент.

- Сейчас он у меня попляшет!

- Думаешь, справишься? - Ермаков смерил оценивающим взглядом старшего товарища. - Ну давай, дед, пробуй. Ты же пострадавшая сторона.

Удар послал вояку в тяжёлый нокаут, хрустнула лицевая кость, каратель хлопнулся навзничь, пошла кровь из перекошенного рта. Дед Касьян мстительно засмеялся.