- Нет, с ним всё кончено, Софья Николаевна, ничего не исправить, - в ушах Вадима стоял звон, он кричал, а ему казалось что шепчет.

Зорин схватил стонущую женщину за шиворот, отбросил в сторону.

- Бегите на восток, Софья Николаевна. Уходите отсюда.

Видно она не совсем помутилась рассудком поползла прочь.

- Комиссара убили! - взвыл кто-то в стране. – Братцы, он мёртв. Что делать?

Трудно в этом аду сохранять хладнокровие, даже если ещё вчера ты вёл себя достойно. Стрельба становилась навящевее, вокруг лагеря взрывались гранаты, каратели шли на приступ, сжимали кольцо, сопротивление было слабым. Куда пропала Софья Николаевна? Всё смешалось в этом бедламе. На востоке, где залезла, пролегал обрыв, интенсивность огня была слабее, туда пробрались лишь небольшие группы неприятеля. В темноте разражались вспышки, прибегали люди. Вадим не помнил как пролетел опасный участок, он распластался на земле, вытянул руку.

- Ты здесь, хватайся за меня.

Алевтина была страшна, как первородный грех, плакала куда-то тянула его. Сначала они ползли, потом поднялись на четвереньки. Приземистый сруб бани был объят пламенем, тлел кустарник, валялись изломанные молодые деревья, в отблесках пламени бликали искажённые лица. Все кто выжил собирали здесь, стрельба из леса не отличалась интенсивностью. На западе всё было хуже: каратели уже входили на базу, кто-то поднялся и швырнул гранату.

- Товарищи, прорвёмся! - выкрикнул этот человек и повалился замертво.

Отчаяние удесятеряло сила партизан, они кричали что-то страшное, бежали на вспышки, прыгали через канаву. За стеной жимолости, которую люди давно оборвали и съели произрастал в основном молодняк, здесь можно было бежать не боясь споткнуться. Выжившие партизаны рассосались по леску, стреляли если было из чего. Прямо по курсу взорвалась граната. Вадим на миг присел и кинулся дальше, Алевтина не отставала от него. Начинался склон, бежать становилось легче, заросли уплотнились, снова появились кусты. Вадим ускорился, земля вдруг умчалась из под его ног, впереди разверзлась яма и он съехал в неё. Алевтина скатилась туда следом за ним, закашляла, выплёвывая землю. Вадим поддался к косогору, волоча за собой ППШ. Как же отрадно, что он не встал полный рост. Вверх по склону, растянувшись цепью бежали трое карателей.

В мглистом предутренним свете различались немецкие серые мундиры, шевроны РОНА рукавах, лица этих людей прятались в сумраке. К черту их, они всего лишь мишени. Вадим нажал на спуск, повел стволом автомата из стороны в сторону: пули скосили, карателей, они покатились обратно, откуда прибыли. Зорин выскочил из ямы и снова побежал, сжимая перегревшийся металл. Стрельба отступала, становилась глуше, мир сузился до размеров узкого коридора. Ноги Вадима отяжелели, он быстро обернулся и увидел, что Алевтина не отставала от него. Справа по курсу вдруг взвизгнула женщина, загоготали мужики - нашли же время для непристойных ухаживаний. Майор контрразведки СМЕРШ повернул голову и зашипел через плечо:

- Ложись, не лезь поперёк меня!

Он опустился на корточки и пополз, проваливаясь в землю локтями. Софья Ковтун убегала из лагеря в одиночку и попала в ловушку. Двое карателей крались вверх по склону, когда она задрав глаза пробегала мимо, один из них сделал ей подножку, она закричала от страха и упала. Каратель схватил её за шиворот, перевернул и засмеялся. Софья попыталась расцарапать ему рожу ногтями, хлёсткая затрещина чуть не лишила её чувств.

- Колян, здесь баба, что делать будем? Она вроде ничего! - крикнул каратель.

- Семён, ты нашёл время, - ворчливое отозвался товарищ. - Не до бабы нам сейчас, пристрели её.

- Ладно голубушка, звони, - каратель сдавлено хохотнул и вскинул автомат.

Вадим не успел выстрелить, это сделал кто-то другой, справа прилетела очередь, каратель накрыл собой стонущую женщину, второй развернулся в прыжке, вскинул оружие, но пули припечатали его к дереву.

К Софье Николаевне кто-то спешил, хрустели ветки, спаситель нагнулся, стащил с неё мёртвого вояку, стал поднимать женщину. Софья Николаевна икала, вцепилась в него, он резко обернулся, вскинул автомат, блеснули стёкла очков. Молодец парень - он резинку привязал к душке, натянул на голову, теперь не ослепнет в самый ответственный момент.

- Не стрелять, майор Зорин!

Очкарик облегчённо выдохнул. Вадим, вроде уже видел его, фамилия Курицын, зовут то ли Роман, то ли Родион.

- Слава богу, я уж думал хана, - пробормотал очкарик. - Вас только двое? Помогите поднять, Софью Николаевну.

- Не надо, я сама, не маленькая. Рома, спасибо тебе, - Софью Николаевну трясло крупной дрожью, она поднялась, сделала неуверенный шаг, её лицо было белее мела.

- Бежим, товарищи! - поторапливал Курицын. - Всё пропало, каратели разнесли базу, командиры погибли. Надо валить отсюда. Нас трое было, когда мы из землянки рванули, Нечаев сразу погиб, Бондаренко после.

Горстке людей удалось вырваться из опасной зоны. Горящая база осталась на западе, метрах в пятистах, там всё ещё хлопали выстрелы, земля уплывала из под ног, бежать становилось всё труднее, ветки кустарника хлестали по лицу.

- Курицын, боеприпасы есть?

- Есть немного, товарищ майор, - ответил очкарик, придерживая Софью Николаевну. Женщина приходила в себя, но сил у нее от этого не прибавлялось. - Полтора магазина, товарищ майор. Я свой автомат посеял, сослепу, пришлось у одного фашиста одолжить, он не возражал и ещё граната есть, но я придержу её пока, если что для себя оставлю. А у вас что?

- Да хрен его знает, на пару очередей в ППШ осталось.

- Тогда стреляйте одиночными, - посоветовал очкарик. - Я всегда так делаю, когда патроны кончаются.

Четверо беглецов пробились через бурелом, вышли к обрыву, вдоль которого тянулась извилистая тропа, на ней никого не было. Рослые деревья подступали к обрыву, с него свешивались космы травы, пара сосен, чуть в стороне завалилась в пропасть, внизу громоздились камни всевозможных конфигураций, сгустился рослый кустарник. Придаваться размышлениям не стоило, склон был крут, однако вертикально не падал, откос обвивали корни деревьев, похожие на клубки охладевших змей. Вадим забросил автомат за спину и первым начал спускаться в пропасть. Высота обрыва составляла метра четыре - детская забава, он хватался за корни, опирался на какие-то выступы и только у земли не удержался, упал на спину, когда под ногой рассыпалась опора. Боль была терпимой, не время ей упиваться.

- Софья Николаевна, давайте.

Сыпала земля за шиворот, он подставил руки и устоял, когда на них свалилось тяжёлое тело.

- Простите меня, я такая неуклюжая.

- Нет, Софья Николаевна, вы практически гимнастка.

Алевтина и половину пути не проползла - её руки разжались, она камнем упала вниз и, разве что, не взвыла как мина в полёте. Курицын наверху изнывал от нетерпения, он озирался как вор, скулы его побелели, Зорину пришлось ловить парня, хотя тот и сам мог бы справиться.