После такого показательного выступления некоторые собачники стали следовать поданному примеру, и вскоре большинство хвостатых посетителей площадки забыли о том, чтобы ставить грязные свои лапы на кого бы то ни было.

Да, Жулька сделалась центром собачьей тусовки. Славик и Тамара Ивановна охотно рассказывали и о методах обучения, преподаваемых в школе, и о том, как и чем питается их собака, и о бесконечных проделках, на которые была она горазда, в особенности в компании с проказливым котом Мотькой. Единственное, о чём не ставили в известность товарищей по «собачьему цеху», так это об истинной наследственности Жульки. Окружающие воспринимали её как метиску-овчарку, не догадываясь о врождённых бойцовских началах, а Тамара Ивановна, сама не зная почему, всеми силами старалась, чтобы эти подробности не выходили наружу. Возможно, подспудно чувствовала, что и без её пояснений это тайное обязательно и трагично сделается явным…

…В каком счастье купалась той весной красавица Жулька! Она задыхалась от обожания тёти Томы, плыла от любви к Славику и млела от всеобщей симпатии, выказываемой ей и людьми, и собаками.

Не менее счастливыми были эти дни и для Славика. Всё его свободное время принадлежало любимице, подраставшей как на дрожжах. Чтобы часов, отданных собаке, оставалось больше, Славик постарался сделать более рациональным процесс учёбы — максимально минимизировал его, как нынче принято говорить. Теперь к вящему удивлению и радости учителей он не вертелся на уроках и даже на обычные мальчишеские шалости почти не отвлекался, а слушал преподавателей, разве что не заглядывая им в рот. Делал он это не из желания стать любимчиком или выйти в лидеры класса. Он просто экономил время, стараясь освоить и усвоить большую часть материала в школе, не тратя дома лишних часов на разбор плохо понятых в классе тем. Оценки в журнале поползли вверх, в его дневнике почти перевелись тройки. Родители и педагоги нарадоваться не могли на такую перемену в подростке, впрочем, не подозревая об её истинных причинах.

Пусть простят мне вольность этой мысли, но то, что происходило с мальчишкой, было сродни первой любви. Любовь, как известно, является чувством многогранным. Но в любых её проявлениях главным остается то, что она захватывает человека целиком, поглощает его, не оставляет в душе места для тех эмоций, которые не касаются предмета обожания.

Ради того, кто вызвал любовь, влюблённый может сделать очень многое. Он способен даже на самое сложное, чего практически невозможно добиться вне любви — способен легко, просто и с удовольствием меняться внутренне, становясь другим, чаще всего гораздо лучшим человеком. Именно по таким переменам можно безошибочно определить, какое чувство владеет человеком.

Любовь к своей собаке, близкому родному живому существу, обнаружила в Славике те самые удивляющие посторонних взрослые черты, которые помогли сделать его жизнь гораздо более насыщенной, а время — спрессованным и динамичным, чем до момента появления у него Жульки.

Тамара Ивановна очень хорошо понимала, что происходит в мальчишеской душе. Она видела, как глубоко забралась в неё Жулька, чувствовала и радость, которую собака дарила Славику, и беспокойство за здоровье и правильное воспитание животного. Такого животного! Будучи в семье единственным ребенком и не зная истиной братской любви, Славик с появлением Жульки вдруг приобрел как бы младшую сестрёнку. Он и раньше с необычной для мальчика нежностью и заботой относился к четвероногим, а теперь и вовсе полностью отдался своей страсти. Тётя Тома, видя серьёзность его отношения к Жульке, всё больше и больше доверяла Славику своего зверя. И вот он уже самостоятельно гуляет с любимой подружкой, надолго уходя в лес и повторяя приёмы дрессуры. Вот он степенно ведет её, присмиревшую от гордости, через весь городок на собачью площадку, вот без тётитоминого сопровождения везёт в город к ветеринару на прививку…

Тётя Тома так уверилась в правильности отношений, сложившихся внутри их маленького союза, что как-то упустила из поля зрения немаловажное обстоятельство…

Как уже говорилось, одной из причин, по которой родители отказывали Славику в домашнем содержании животных, являлась мамина аллергия на шерсть. Это был самый веский аргумент против притаскивания в дом какой бы то ни было живности. Наложенное табу не обсуждалось и ни при каких обстоятельствах не отменялось. Даже полученное от родителей официальное согласие на совладение Жулькой не подразумевало отступления от установленного незыблемого закона.

Аллергия и в самом деле диагностировалась. Правда, это случилось в дни маминой юности. Тогда шерсть была названа в числе десятка других потенциальных аллергенов, вызывающих заболевание, которое, к счастью, давным-давно не обострялось. Но всё равно собаку в дом — ни-ни!

А Славик возьми да и ослушайся. Контакты со своей «полусобственностью» всё-таки перешли рамки дозволенного — он потихоньку от родителей и даже от тёти Томы стал приводить Жульку к себе в дом. Началось всё с того, что он захотел дать ей оставшиеся от семейного обеда мясные обрезки прямо после прогулки, не дожидаясь положенного времени кормёжки — уж очень примерно вела себя собака в лесу. Оставив Жульку на лестничной площадке, Славик заскочил в дом, не прикрывая двери. А так как с его стороны никакой команды не последовало, непосредственная и любопытная Жулька вошла в квартиру вслед за ним. Вошла и встала у порога. Сначала Славик хотел было отругать её и выставить за двери, но потом вспомнил, что прошляпил с командой сам. Ругать было не за что. К тому же он в очередной раз удивился и умилился самостоятельности своей подружки, которая почти по-человечески отработала ситуацию. И он решился угостить собаку у себя в прихожей.

В тот раз Жулька пробыла на запрещённой территории всего несколько минут. Вечером Славик с затаённым страхом ждал, что пришедшая с работы мама прямо у порога грохнется оземь от своей аллергии. Но ничего такого не произошло, мама, рассказывавшая о страшном влиянии на неё даже самой маленькой волосинки, осталась здоровой и ничего не почувствовала.

Славик решил, что у Жульки просто недостаточно длинная для вспышки маминой аллергии шерсть, или в доме не осталось «шерстяных» следов пребывания псины. Он решил при случае повторить эксперимент.

Дубль-визит имел те же последствия. Следующий — тоже.

Потом эти гостевания стали повторяться всё чаще, а однажды мальчишка и вовсе обнаглел: оставил Жульку в своей комнате на целый час.

Дальше — больше. Оставаясь в будние дни один дома и зная, что родители вернутся не скоро, он мчался к тёте Томе (благо ему были доверены ключи от старушкиной квартирки), забирал Жульку к себе в комнату и целые часы проводил в её обществе. Мальчик делал уроки, мастерил что-нибудь или рисовал, а собака подрёмывала, растянувшись у его ног, или с любопытством заглядывала в его работы, будто стараясь понять, чем таким важным занимается её юный хозяин.

Свои домашние свидания с Жулькой Славик держал в строжайшей тайне не только от матери с отцом, но и от Тамары Ивановны, и даже от соседей. Это была особая игра, маленький мальчишеский секрет, подпитка адреналином, доставлявшая человеку и животному огромное удовольствие. Нужно отдать должное Жульке: при её-то габаритах и резвости в комнатах она вела себя исключительно аккуратно, будто понимала (даже наверняка понимала!), что от её корректности зависит, будет ещё приглашать её Славик к себе домой, или нет. Во всяком случае, в гостях у мальчика её поведение очень отличалось от привычных уличных манер. Впрочем, итальянская сторожевая и здесь осталась верна своей породе и жизненному предназначению: она между делом тщательно обследовала все закоулки квартиры и хорошенько запомнила, что где находится. Ей не нужно было бежать хвостиком за Славиком, чтобы понимать, в кухню он направился, в ванную, или в комнату родителей.