Откуда им было знать, что выработке отказа от несанкционированных кусков предшествовал не один воспитательный момент. По первости помойный недокормыш демонстрировал удивительные способности совершенно противоположного свойства. Жулька воровала со стола не только мясопродукты или сыр, она мела всё подряд, вплоть до завалявшейся корочки хлеба. При этом вместе с пригодной пищей в ход шли и полиэтиленовые мешки, в которую та была завёрнута, и которые потом хозяйке, чертыхаясь, приходилось вытягивать из собачьих недр во время выгула.

А однажды маленькая Жулька даже форменным образом подставила тётю Тому.

Тамара Ивановна готовилась к приёму гостей. Вообще-то гости к ней наезжали нечасто, если не считать соседок, забегавших по обычным соседским делам. Но тут были совсем другие гости, навестить её решила племянница с семьей. С племянницей отношения были своеобразные. Перезванивалась с тёткой она частенько, была в курсе её дел и посвящала тётю Тому в подробности своих жизненных перипетий, но на очные контакты шла редко. Племянница жила в городе и была замужем за какой-то приличной чванливой чиновничьей шишкой, разность их социальных статусов и была причиной редких семейных встреч. И вот теперь высокопоставленные родственники вдруг изъявили желание проведать тётку на её новом месте жительства.

Дабы соответствовать рангу визита, Тамара Ивановна накупила закусочных деликатесов и затейливо разложила их по тарелочкам, блюдам и менажницам. Ей хотелось создать видимость зажиточного существования, чтобы племянница не пыталась её облагодетельствовать — этого гордая Тамара Ивановна допустить никак не могла. Чтобы гастрономическое богатство не заветривалось на сервированном столе, тётя Тома до времени убрала снедь в холодильник, а маленькую Жульку выставила из комнаты, наказав ей к хозяйской пище и на дух не приближаться. Жулька, вроде всё поняв, индифферентно улеглась в прихожей на своём половичке.

Гости пожаловали в назначенный срок, обстоятельно осмотрели квартирку, посюсюкали в меру со щенком, после чего пришло время звать их к столу. Отправив всю компанию в ванну мыть руки, хозяйка быстро достала из холодильника и расставила на столе угощение.

— Ну, давайте теперь перекусим, чем Бог послал — пригласила она родственников, подавая им в ванную чистые полотенца. Чиновничья шишка, а вслед за ней племянница с дочкой, прошли в комнату и чинно расселись за столом, а Тамара Ивановна замешкалась на кухне и присоединилась к честной кампании последней. Поставив на стол запотевшую бутылку с водкой, она уже собиралась дать команду наваливаться на закуски, но вместо этого, бледнея, присела на стул: блюда, где ещё три минуты назад громоздились яства, были пусты. Они сверкали девственной чистотой!

Это, без сомнения, была Жулькина работа. О присутствии-то собаки она совсем забыла в суматохе приёма! Пока честная компания размывалась под присмотром хозяйки, щенок проник в комнату и…

Тамара Ивановна, быстро овладев собой, начала исправлять ситуацию. Она заойкала, замахала руками и залепетала что-то про склероз, из-за которого забыла-де положить угощение. Подхватив облизанную Жулькой посуду, помчалась на кухню, выгребла из сусеков все имеющиеся остатки и заначки, быстренько накидав их по рабоче-крестьянски на сполоснутые блюда. Пир был спасён. Племянницыно семейство уплетало всё за милую душу, нахваливая особый шарм такого простого сельского стола и хозяйственность тёти Томы. Сама же хозяйка, пригубив рюмочку, снявшую стресс первых минут, то и дело хихикала про себя, а иногда и вслух, и грозила исподтишка кулаком Жульке, выглядывавшей из-за двери.

Разбор содеянного состоялся позже, по уходу довольных и сытых гостей — как требуется в таких случаях, через Жулькину попу. Проводив визитёров, которые и впрямь не поняли всей драматичности начала обеда, Тамара Ивановна не спеша сходила на улицу, выломала добрый прут и с маху нахлестала им подростка прямо возле места пиршества, приговаривая: «Не таскай чужое, не бери со стола!»

Считается, что животные воспринимают наказание только в течение нескольких минут после совершённого преступления. Вечером лупить или закрывать в ванной животное, согрешившее утром или днём, совершенно бесполезно — оно-де уже и не помнит ничего. Я лично в этом глубоко сомневаюсь. На опыте содержания моих питомцев, в том числе и тебя, дружок, я убедился, что собаки и кошки, в особенности взрослые и хорошо воспитанные, прекрасно знают, «чьё мясо съели» — в прямом и переносном смысле. Знают и даже ждут со страхом оценки своих действий: а что, мол, хозяин, скажешь ты на обчищенную тарелку или кучку в углу? Эти наши любимые твари столь умны, что ничего не делают просто так, даже в нежном возрасте. И чаще всего нештатная ситуация возникает, когда они хотят нам что-то сообщить или проверить свои умозаключения. Кусок, стащенный с хозяйского стола, означает иногда не сигнал голода и не тривиальную кражу, но опробование способа самоутверждения: вдруг эта кража есть правильный ход, который будет принят старшими и может использоваться впредь?

Жулька даже спустя несколько часов после совершённой проделки прекрасно поняла, за что именно охаживает прут её упитанные бока. И было ей не только по-настоящему больно, но и обидно. А так как она принадлежала к породе собак супер-самостоятельных и гордых, то тут же решила, что никогда больше не допустит, чтобы её так унижали из-за какой-то колбасы и селёдки, которые, честно сказать, и не очень-то пришлись ей по вкусу.

К столу Жулька действительно больше не приближалась. Но окончательно зариться на недозволенное её отучил другой эпизод. В больнице, где работала Тамара Ивановна, народ даже во времена экономической стабильности жил прямо сказать небогато. Врачи и медсёстры не могли похвастать высоким достатком, а потому не упускали случая поправить своё материальное положение. И вот перед Новым годом такой случай представился. Когда-то через одну из своих приятельниц тётя Тома свела знакомство с ветеринаром пригородного совхоза — тем самым, который, сделавшись фермером, стал поставщиком обрези к Жулькиному столу. Совхоз ещё держался на плаву, и даже шла торговля мясом собственного производства. Вот тётя Тома и договорилась с фермером, чтобы перед праздником для работников их больницы продали мясо почти по себестоимости.

Всё выходило прекрасно и дёшево, но мясо привезли к ней на дом — в виде половины бычьей туши, крепко мёрзлой. Полутуше для рубки требовалась оттайка. Кое-как с помощью двух мужиков закорячив будущие котлеты и бифштексы в собственную ванну, тётя Тома вскоре поняла, что придётся решать ещё одну проблему — Жулькиной ненасытности. Собачонка будто с ума сошла. Она стала бросаться на мясо, словно была не многовековым другом человека, привыкшим к объедкам да ополоскам, а диким львом африканским. Щенок, у которого ещё не поменялись зубы, стал почти неуправляемым, норовил вырвать любой доступный кусок и нешуточно огрызался на хозяйку, отгонявшую его от больничного добра. Оно и понятно: по большому-то счету настоящего мяса Жулька не видала никогда, а её натуру хищника никакое околочеловеческое бытие изменить было не в силах.

Тамара Ивановна закрыла дверь в ванную так плотно, как сумела, для крепости связав между собой ручки толстой верёвкой. Ей показалось, что такой препон маленькая собака не преодолеет. Однако способности этого чёртика, учуявшего близкую свежую съедобную плоть, были явно недооценены. Жулька ринулась на дверь ванной, как на бастион. Не обращая внимания на запретительные команды хозяйки, которая периодически вставала с постели и отшвыривала её шваброй от двери, собака методично предпринимала попытки тарана входа в ванную. Измученная такой весёленькой ночкой старушка под утро изнемогла и заснула. А Жулька продолжала свою долбёжку до тех пор, пока ослабшая и свалившаяся верёвка не открыла доступа к вожделенному съестному.