- У меня хоть недосыпы по делу! А ты чего взбесился?

- Так с вами ж хрен себе отпуск устроишь! Только отвернешься – накосячите.

Марценюк некоторое время изучал физиономию Лукина. Молча.

Озадаченно. Потом пробурчал:

- Звонила два дня назад твоя Залужная моей Нельке.

Егор вопросительно глянул на зама. И тот продолжил:

- Трещали минут сорок. Какой-то поток сознания. У вас же идеальная семья, Лукин, чего происходит? Загулял, что ли? Так что? Ума не хватило скрыть? Ты вторую такую, как Олька, не найдешь.

- Это ты меня сейчас жизни учишь?

- Ну, кто-то же должен. У тебя отчим слишком правильный, чтобы чему полезному научить.

- А у тебя из личного опыта? – поинтересовался Егор.

- Допустим. Речь не обо мне! Хочешь сохранить семью: ноги в руки – и каяться! И обещать все что угодно. В церковь ее потащить можно – бабы такое любят. Типа гарантия, что навсегда. А не на мне с Сухорук отрываться!

- Ничего не бывает навсегда, - ответил Лукин и усмехнулся. – Иди работай, психолог доморощенный.

- Если не я, то кто же? – хохотнул Марценюк и поплелся к двери. На пороге еще раз оглянулся и добавил: - А про церковь – подумай, я серьезно.

Оттает!

Что Егор и сделал. Подумал, достал телефон и позвонил.

Руслане.

Только вот трубку не брали – полный игнор со всех сторон, конечно, уверенность в себе мог подкосить даже у самого толстокожего чурбана. Но в данном случае обошлось. После десятого длинного гудка в телефоне раздалось легкое шуршание.

- У аппарата, - произнес приглушенный и чуть более хриплый, чем обычно, голос.

- Привет! Отвлекаю?

- Ннн…. Немного… - точно. Не только приглушенный, но еще и гундосый.

Голос.

- Ну я ненадолго. Приглашаю тебя сегодня на ужин.

На другом конце что-то затрещало. Видимо, Росомаха сопела в трубку.

Старательно так сопела. А потом еще более гундосо – сейчас отчетливо слышалось, что она то ли плакала, то ли… черт знает что! – выдала:

- Прости, я не смогу.

Егор задумался на мгновение, оценивая ответ и голос, потом спросил:

- Что-то случилось?

- Ну… я простудилась, - сказала она неуверенно. – Сопли, температура.

Вирус, наверное.

- Наверное, - согласился Лукин. – Сезон. Тогда выздоравливай!

- Спасибо! Ты это… тоже… береги горло!

Он отключился. Некоторое время рассматривал дождь, лупивший по стеклу и превращавшийся в стекло под ногами, судя по температуре. Немудрено простудиться.

Сеанс психотерапии от Марценюка принес еще один результат – в своем созерцательном настроении Лукин очень скоро свалил из офиса и часа через полтора, вооружившись по дороге в супермаркете двумя пакетами цитрусовых и прочих полезных при простуде продуктов, звонил в дверь квартиры Русланы.

Не открывала она так же долго, как и не брала трубку.

Но куда ты денешься с вирусом из дому?

Спустя полминуты щелкнул замок, и в дверном проеме показалась росомашья мордаха, являвшая собой в эту минуту самую яркую из возможных демонстраций так называемого «вируса».

- Блин, - сдавленно пробормотала Руська.

Он же, довольно быстро оценив всю красоту багрового кровоподтека на скуле и опухшего глаза, ухватил Руслану за плечо, втолкнул в квартиру и захлопнул за собой дверь.

- Что случилось? – уточнил Егор свой давешний вопрос, продолжая крепко ее держать.

- Какого черта ты прикатился? – возмутилась Росомаха, глядя ему в глаза и теперь совсем не желая скрывать замысловатой яркости красок на своем лице, но рот ее при этом кривился так, будто она сейчас заревет. – Я же сказала, что болею!

- Решил уточнить название твоего вируса.

- Бл*дь! – резко вырвалось из нее, а она сама отстранилась, как-то разом оказавшись у противоположной стены и обхватывая себя руками. Кажется, ее даже потряхивало. – Ну, уточнил. Если хочешь, могу сварить тебе кофе.

- Что случилось?

- Случилось.

Действительно случилось. И по зрелом размышлении не случиться не могло.

День накануне был самый обыкновенный. Такой, как всегда бывает, когда она надолго зависает в Киеве. Сейчас, если не считать вылазки в Одессу, как раз такой случай. Конец ноября. Припорошило снегом. Кроссовки для утренней пробежки выбраны с шипами на подошве, чтобы не скользили.

Бегать не очень удобно, но она любила… преодолевать.

В сущности, чего только в своей жизни она ни преодолела!

Подумаешь, снежочек выпал.

Но как побежала с утра, так до самого вечера не могла остановиться.

Потому что, вернувшись около шести часов утра в квартиру, все-таки собрала рюкзак и рванула в Винницу, объезжать склады. Занятие было малопривлекательное и совершенно непродуктивное. Но зато с ним справилась – ожидаемо ничего не разузнав. Их было всего семь, из них два продуктовых, которые ей не представлялись интересными, один – трикотажный, один – склад соли. Оставалось три, по которым Росомаха и прошвырнулась.

Для того, чтобы возвращаться домой, в Киев, поздно вечером, голодной, злой, разочарованной и с настойчивым голосом Лукина в голове, вещавшим что-то про черную полосу.

Но полоса, наверное, не была бы столь непроглядно черна, если бы не случившееся в тот момент, когда Руслана вошла в подъезд.

Свет не горел, но это нормальное явление. Напряжение скакало, и лампочка перегорала часто. Она успела мрачно подумать о том, как бы не переломать ноги, когда по стене мелькнула тень, на которую она едва ли обратила внимание. Поднялась по лестнице на свой этаж, свернула в закоулок в конце коридора, где располагалась ее квартира – жить в некоем уединении на этаже было забавно. Предбанник она совершенно искренно считала своим собственным. А потом прямо перед ней промчалась кошка, о которую Росомаха чуть не споткнулась. И в то же мгновение была подхвачена под руки, а в лицо ей ударил сильный запах мужского одеколона. Она только и успела что взвизгнуть.

- Не ори! – хрипло отозвался воздух, пока чьи-то руки зажали ей рот. – И слушай внимательно, поняла?

Руслана закивала, лихорадочно вспоминая, что в рюкзаке был газовый баллончик. Она всегда возила его с собой в своих вылазках. Вообще всегда. Так какого лешего он в рюкзаке, а не в кармане? Идиотка!

- Бросай нахер играть в следака и не делай проблем хорошим людям.

Поняла?

Она снова закивала, в действительности почти ничего не понимая. А впрочем, нет. Кажется, в следующее мгновение уже вполне себе понимая.