Если и существовал некто, к кому возносил молитвы Волошин, он этим молитвам явно не внимал.

Большинство фельетонов «д-ра Фрикена», как и положено фельетонам, были однодневками. Кому, кроме узких специалистов, интересны ныне дебаты в Кубанской раде, полемика между кубанскими и донскими газетами разного толка или скандал по поводу издания, уличенного в плагиате? Однако некоторые фельетоны Маршака не утратили актуальности, по крайней мере отчасти, столетие спустя после публикации, как едва ли не первый «маленький фельетон» «д-ра Фрикена» в «Утре Юга» от 29 ноября (11 декабря) 1918 года под заглавием «Кому живется весело»:

Хорошо тому на свете,

Кто, не впутавшись в долги,

Без стеснения в бюджете

Может справить сапоги.

Только тот на белом свете

Этой жизни бренной рад,

У кого всегда в буфете

Есть песок и рафинад.

Для того лишь в этом мире

Жизнь – сплошная благодать,

Кто не должен о квартире

В наше время помышлять.

Но живя в своей квартире,

Безмятежен только тот,

Кто ни штатских, ни в мундире

Реквизиторов не ждет.

Без тревог живет на свете

Тот, кто в нынешние дни

Чужд политике, как дети,

И наивен, как они.

Хорошо тому на свете,

Кто ни явно, ни тайком

Не участвует в газете

И с цензурой незнаком.

С рафинадом и песком проблем, кажется, уже нет – разве что с их излишним потреблением. Но вот с остальным…

Четвертого марта 1920 года Красная армия взяла Екатеринодар. Теперь время вновь пошло вперед: на «красном» календаре было уже 17 марта. «Утро Юга», конечно, закрыли, а в редакции газеты уполномоченный ЧК в первый же день реквизировал пишущую машинку. Согласно рассказам сына Самуила Маршака Иммануэля, отец вспоминал, что после этого якобы отправился в ЧК, в тамошней неразберихе отыскал редакционную машинку среди ее конфискованных «сестер» «и преспокойно вынес ее мимо единственного стоявшего около ворот часового». Иммануэль, как и отец, был вундеркиндом: окончил школу в 15 лет, а в девятнадцать уже окончил физический факультет Ленинградского государственного университета. «Воспоминания» о событиях 1920 года он написал на основе собственных смутных воспоминаний о рассказах отца и, возможно, каких-то семейных преданий: ведь в 1920 году ему исполнилось три года.

Согласно рассказу Иммануэля Маршака,

в первые же дни после освобождения города с отцом произошло другое происшествие, которое могло обернуться очень серьезным образом. Он зашел в чью-то квартиру, в которой была устроена засада, – в ней задерживали всех, кто бы туда ни являлся (очевидно, искали какие-то связи). Отца тоже задержали, и он провел там чуть ли не две недели в компании с большим количеством малознакомых и вовсе незнакомых людей. Время от времени кого-нибудь из квартиры уводили на допрос. И вдруг отца выпустили (мой дед, который пришел его встречать, рассказывал, что охранявшие квартиру военные неохотно с ним расставались – очень им по душе пришлись его жизнерадостность и живые беседы). Оказалось, за него поручилась та самая молодая подпольщица-большевичка Дора, которую отец укрывал при белых, когда она заболела тифом. И не только поручилась, но, насколько я могу судить по смутным воспоминаниям о рассказах отца, она именно познакомила его с бывшим начальником политотдела освободившей Краснодар Девятой армии… Михаилом Александровичем Алексинским, который вскоре возглавил Кубано-Черноморский отдел народного образования.

Подобно Станиславскому, могу лишь воскликнуть: «Не верю!» Как это – зашел в «чью-то» квартиру?! Исследователь кубанского периода жизни Маршака называет его арест случайным, никак не связывая с газетной работой Самуила Яковлевича. Святая простота! В случайность ареста «д-ра Фрикена» так же сложно поверить, как в то, что в течение двух недель пребывания в заключении Маршак лишь развлекал чекистов, а на допрос водили каких-то других людей. Апокрифом выглядит и история с тифозной подпольщицей Дорой, так и оставшейся бесфамильной. А ведь это по всем законам жанра должно было стать центральным эпизодом жизни Маршака при белых! Гипотетическая Дора водила (якобы) знакомство с начальником политотдела армии, значит, была отнюдь не из рядовых партийцев.

Думаю, все было проще: в течение двух недель шла проверка. Вряд ли чекисты тщательно изучали публикации Маршака, тем паче что почти все они появлялись под псевдонимами, а большинство было критично по отношению к кубанским самостийникам, да и вообще порядкам на белом Юге. Новая власть нуждалась в работниках на самых разных «фронтах», в том числе на «детском» – проблема сиротства, беспризорничества была чрезвычайно острой. Очевидно, Маршак был сочтен достаточно лояльным для привлечения его к работе с детьми, причем по профилю. Он был далеко не единственным из сотрудников антибольшевистских органов, привлеченных к работе с детьми. Его ближайшие соратники по детским учреждениям в Екатеринодаре – Краснодаре Елизавета Васильева и Борис Леман и вовсе служили в деникинском ОСВАГе! В общем, своеобразная компания руководила Детским городком.

Областной отдел народного образования был создан в Краснодаре 31 марта 1920 года. А уже 2 апреля Маршак был назначен заведующим секцией детских приютов и колоний. Несомненно, при этом назначении был учтен его опыт работы в такого рода учреждениях.

А как же сборник «Сатиры и эпиграммы», содержавший высокую концентрацию откровенно антибольшевистских текстов? Думаю, он в руки чекистов не попал. Тираж был невелик, и вполне резонным представляется предположение, что Маршак предпринял меры для уничтожения доступных экземпляров. О самом существовании этой опасной книжки он никогда не упоминал, как и не сообщал никаких подробностей о своей жизни при белых. Сборник считался безвозвратно утраченным. Публичной библиотеке в Ленинграде его подарил, вместе с альбомом, содержащим собрание вырезок газетных публикаций Маршака, включая екатеринодарский период, его друг и почитатель Дмитрий Ефимов в 1961 году, когда это уже не представляло особой опасности. Возможно, на условиях конфиденциальности. В Ленинке книжки не было. В том же 1961 году в главную библиотеку страны передали из Публички микрофильм, несомненно, без указания подлинного имени автора. И сборник сочли принадлежащим перу врача-психиатра Аркадия Александровича фон Фрикена (1869–1940), автора научных работ! Если существовал реальный доктор Фрикен, зачем искать кого-то еще? Автор «Сатир и эпиграмм» до сих пор обозначен в библиографической карточке Российской государственной библиотеки: Фрикен, Аркадий Александрович. И никаких Маршаков.

Что было дальше, хорошо известно. Маршак, патриарх советской детской литературы, сам вкратце изложил это 27 сентября 1962 года в письме