— Я уезжаю в другой город, пришёл попрощаться, — кивнул Аргус. — Но я всегда буду помнить о тебе. Если не хочешь…

Мия, не дав ему договорить, обняла крепче, уткнувшись в шею мокрым от слёз лицом.

— Я буду снова тебя ждать, — глухо и отчаянно всхлипнула она. — Каждый день буду!

И, как бы странно это не звучало, в тот момент их внезапно вспыхнувшие чувства и смелые слова были абсолютно искренни.

Аргус осторожно сдвинул с головы обнимавшей его Мии простенький светлый платок, ласково погладил яркую рыжую макушку, любуясь таким непривычным, таким огненным цветом. Мягко отстранил её от себя, заглянул в глаза, нежными прикосновениями оттирая с щек слезы — и потянулся вперед, прижимаясь к губам в первом поцелуе.

Тело моментально обдало горячим ветром — как захлёстывает солёной волной стоящего на пристани человека. Сердце застучало как бешеное, сорвалось в галоп, и, когда вздрогнувшая вначале Мия робко ответила и потянулась навстречу, Аргус уже не видел и не слышал ничего. Ни появившуюся у входа в сад монахиню, тут же кинувшуюся за подмогой, ни криков сбежавшихся сестёр, принявшихся оттаскивать Мию… Аргуса толкнули, едва не попав в лицо, он отпустил руки, потерял равновесие, полетел вниз — но видел перед собой только лицо зовущей его Мии. Она сияла. Сияла, как самый настоящий ангел.

Мию заперли в келье, Аргус же уехал в столицу. Покой потеряли оба.

Аргус был так занят путешествием и поиском работы на новом месте, что не сразу заметил странные изменения в себе — а позже решил, что, падая, сильно ударился головой. Перед глазами то и дело мелькали какие-то полупрозрачные силуэты, порой они вели себя как разумные существа, а иногда он слышал странные шепотки. Хуже всего, что порой, глядя на людей, Аргус видел ужасные вещи.

Он долго терпел, не желая пугать своего дядю, которому и так приходилось мириться с нежданным нахлебником под своей крышей — хотя Аргус отдавал ему все заработанные деньги, это пока были жалкие копейки. Но однажды испуганно отпрянул от пустого места — и тем выдал себя. Аптекарь, что странно, племянника за психа не принял и заставил всё подробно рассказать. А на следующий день, дождавшись, когда стемнеет и жена ляжет спать, приказал Аргусу надеть плащ с глубоким капюшоном и следовать за ним.

По правде сказать, ступая по узким извилистым переулкам, Аргус начал всерьез опасаться, что дядя решил от него избавиться. Однако аптекарь привёл своего племянника к едва приметной двери, дважды постучал — и вместе с ним шагнул в жилище мрачного сорокалетнего мужчины.

А дальше, в течение нескольких часов, ничего не объясняя, Аргусу задавали множество вопросов: о детстве, о семье и предках, о здоровье, о последних событиях, видениях и снах. Водили над ним какими-то кристаллами, читали заклинания… В итоге вымотали настолько, что ближе к полуночи он стал клевать носом и задремал прямо на стуле. И лишь вполуха слышал разговор взрослых и дядино согласие его оставить.

Так Аргус стал учеником шамана и узнал о своём проснувшемся даре.

Несколько следующих лет он потратил на то, чтобы научиться им управлять. Чтобы привыкнуть к обнажившейся изнанке мира, узнать её правила, разобраться в том, что он видит — но не показывать это окружающим. Сойти за обычного человека, умея читать чужие судьбы. Быть шаманом оказалось гораздо труднее и интереснее, чем лепить горшки.

И Аргус нарушил своё обещание: он почти не вспоминал о Мие. Изредка она приходила к нему во сне тихим зовом в окружении яркого свечения — и в дни после этого Аргус не мог сосредоточиться на учёбе. Всё думал о том, как теперь вернуться, не примет ли его воспитанная в монастыре девушка за одержимого.

Да и наставник его был откровенно против любых отношений ученика. «Женщины отвлекают. Женщины задают слишком много вопросов и лезут, куда не следует. Женщины слишком болтливы — и всё рассказывают соседям». Аргус чувствовал, что за всеми этими фразами стоит какая-то печальная история, но с расспросами не лез. Он был уверен, что Мия — совершенно особенная девушка, и подобные наговоры — не про неё. Вот только за столько лет ожидания она уже могла разочароваться и принять монашеский постриг.

Кое-как сладив со своим даром, Аргус не выдержал и упросил наставника его отпустить. Тот особо и не запрещал, привыкнув полагаться на высшие силы: «Эта женщина у тебя в судьбе, — пожал он плечами. — Много боли и горя принесёт, но хочешь — езжай».

И Аргус уехал. Его не пугали мрачные предсказания, он был молод, влюблён, и оттого — самоуверен. Да и какое зло мог сотворить этот рыжеволосый ангел?

На каменный забор уже никто не лез, Аргус напросился на встречу с самой настоятельницей и, когда та выделила ему несколько минут своего драгоценного времени, прямо заявил о намерении взять Мию в жены. Аргус назвался помощником аптекаря, упомянул, что лавка перейдет к нему по наследству — и в этом был недалек от истины. И повода для сомнений вроде бы не было: ведь для несчастной сиротки хорошо одетый молодой человек, живущий и работающий в столице — уже отличная партия. Но настоятельница наотрез отказала. Заявила, что Мия никогда не покинет священной обители и судьба её — молиться о прощении грехов до конца своих дней.

Аргус вышел из себя. Какие еще грехи?! Где и как могла нагрешить эта невинная девушка, шага не сделавшая за ворота монастыря! А если речь идет о том поцелуе, то нет ничего более правильного, чем сочетать их после этого браком!

Его, само собой, никто не слушал.

Но Аргус не стал опускать ни голову, ни руки. Он направился к воротам, оглядывая немногие выходившие во двор окошки и раздумывая над тем, как его новые способности могут ему помочь. Для начала — выяснить, где находится Мия, и как подать ей весточку.

Но всё оказалось куда проще. У самых ворот к Аргусу подбежала одетая в серый балахон девочка — такая же воспитанница сиротского приюта при монастыре, как Мия когда-то — и, быстро сунув в руку скомканный листок, юркнула в ближайшую дверь.

А, выйдя в город и развернув послание, Аргус прочитал: «В полночь в саду» — и сердце его забилось быстрее в ожидании предстоящей встречи.

Как и условились, молодые люди встретились у раскидистой яблони, когда пробили башенные часы: и Аргус вновь в первые мгновения не узнал Мию. В длинном белом платье, больше походившем на ночную сорочку, с бледным в свете полной луны лицом она казалась призраком. Но, едва заметив Аргуса, тут же, без слов, бросилась на шею, так крепко обняла, прижалась пылавшей щекой, что все сомнения пропали — это была она.

Аргус помог Мие перелезть через стену — и они побежали по спящим улочкам, как он когда-то обещал ей в детстве. С тех пор прошло уже семь лет, но именно так оба себя и ощущали: сбежавшими из-под замка детьми. Аргус мог бы отвести Мию к себе домой, но он слишком боялся, что её отберут и вновь вернут в монастырь. Поэтому они отправились в дорогу сразу же — Аргус видел, что путь благополучен. Нигде не останавливаясь на ночлег, они уже к утру были в соседнем городе, где нашли святое лицо, согласившееся их обвенчать — деньги решают любые моральные дилеммы. Только после этого, став перед небом мужем и женой, они облегченно выдохнули, посчитав, что никто теперь не сможет их разлучить.