знают с детства. Я им, как родная. И с Костей тоже мы дружим. Куда мне было деваться вечером?! В Пугачево все равно не добраться. Я им рассказала про тех солдат, которые провода резали. Кажется, я их напугала. Не надо было говорить?

– Брось. Ты ни при чем, – попытался успокоить Лизу Мамин.

– Товарищ Мамин…скажите. Война будет? – Лиза схватила Алексея за руку.

Мамин посмотрел Лизе в глаза.

– Не…знаю, – выдавил он, – Но лучше бы тебе уехать отсюда подальше.

***

Форт № 4, где располагалась саперно-маскировочная рота 18 отдельного пулеметно-артиллерийского батальона был окружён сухим рвом, укреплённым с внешней стороны кирпичным контрэскарпом (ближний к противнику внешний крутой откос рва), обстреливаемым из двух капониров (ниша для ведения огня) и двух полукапониров. Внешний вид форта даже в 1941 году выглядел полуразрушенным, поскольку, как рассказал Пилипенко, в 1915 году был подорван оставлявшими его частями. Сейчас его помещения использовались как временные, пока не будут построены необходимые для дислокации пункты.

Под валгангом (верхняя часть крепостного вала, спереди защищенная бруствером и служащая для безопасного либо скрытного перемещения личного состава внутри вала) внутреннего вала располагались казематы, без изменений сохранившиеся от первоначального проекта – 3 пороховых погреба с потернами и 8 убежищ, в центральной части форта из кирпича была построена сводчатая казарма на одну роту. На маскировочно-саперную роту. Туда Пилипенко и повел Мамина.

Территория форта не походила на войсковую часть с привычным периметром, вышками наблюдения и караулами. В небольшой рощице стояли четыре зачехленных сорокапятки. Без охранения. В двух ДОТах, мимо которых прошли Алексей с интендантом, слышались голоса. Было понятно, что расчеты на своих местах. В метрах пятидесяти у деревянного барака, сколоченного из досок, стояла дымящаяся полевая кухня, возле которой суетились трое красноармейцев. Вот и все. Других людей Мамин не увидел.

Подойдя к крепостному валу с севера, обнаружился вход под вал, как догадался Мами, ведущий в казарму. Так и есть. Спустившись по кирпичным ступеням, они вошли в темное, пахнущее сыростью помещение.

Казарма состояла из 9-ти жилых казематов, каземата кухни с хранилищем для продуктов, каземата туалета с выгребной ямой и напротив туалета – каземат карцера. Второй слева жилой каземат с перегородкой был разделён на две части, большая часть предназначалась командирскому составу роты, в меньшей – устроена оружейная комната.

Вход в казарму, коридор и расположенная в конце коридора умывальная располагалась между 3-м и 4-м жилыми казематами. 8 жилых казематов использовались для размещения личного состава роты. В каждом из них находилось 8 двойных кроватей – по 4 у каждой стены и по одной одиночной кровати у дальней стены. Каземат, примыкающий к кухне, использовался как столовая.

Несмотря на полумглу, Мамин заметил, что в фасадной стене вмонтированы печи. Он насчитал не менее десяти. Вообще, основательность и продуманность устройства помещения вызывала неподдельное уважение.

У входа в командирский каземат стоял дневальный. Это был рядовой, одетый в хлопчатобумажную гимнастерку с шароварами, на ногах ботинки и обмотки. Оружия у дневального не было.

– Дежурный по роте на выход, – прогорланил рядовой.

Из глубины каземата для личного состава появилась фигура солдата. Она быстрым шагом приблизилась, на ходу поправляя гимнастерку.

– Товарищ интендант 1 ранга, за время дежурства происшествий не случилось. Дежурный по роте, старшина Рехин.

– Где комроты? – спросил Пилипенко.

– В полевом выходе, – сообщил дежурный.

– В казарме только наряд?

– Так точно.

– Значит так. Это капитан Мамин Алексей Степанович, заместитель командира саперно-маскировочной роты. В общем, поступаешь в его распоряжение.

– Есть, – козырнул старшина.

– Ну, извини капитан. Помочь мне тебе больше нечем. Забирай вещи из машины. Ну..и обживайся. А у меня дел за гланды, еще до семи надо вернуться на железнодорожный вокзал. Стебунцова я у тебя забираю. Хватит, покатался, – заулыбался Пилипенко.

– На вокзал? Уезжаешь? – удивленно спросил Мамин.

– Нет, что ты! Куда мне?! – интендант подумал мгновение, – Служба!

– Слушай, я хотел бы с Семеном попрощаться.

– Да чего прощаться-то? Чай не война. Увидишься ешшо.

Они пожали руки, и Пилипенко вышел из казармы.

Мамин через дежурного поднял отдыхающую смену. И отправил за своим скарбом к машине.

Дневальный вернулся не один. Вместе с ним в казематы спустился молодцеватый лейтенант в промокшей гимнастерке, перетянутой ремнями. Утерев рукавом слипшиеся от пота волосы на лбу, он представился.

– Командир 18 маскировочно-саперной роты лейтенант Сокол.

Во дела! Командир роты младше по званию своего зама.

– Захар,– подумав секунду, добавил он.

Еще и «захар». Тоже мне, ЗИС-5, блин.

– Капитан Мамин. Замкомроты.

Командиры пожали руки.

Сокола Захара Ильича можно было назвать классическим карьеристом. Это был востроносый, с узким подбородком парень 22 лет от роду. Выглядел он еще моложе и, наверное, поэтому старался быть всегда серьезнее, чем к тому обязывала ситуация. В движениях Захар был тороплив, даже суетлив, что выдавало в нем неуверенность и озабоченность, какое он впечатление производит на окружающих, не выглядит ли смешным. В батальон он прибыл недавно, три месяца назад. Несмотря на молодой возраст, он успел уже поучаствовать в «зимней войне», то есть был боевым командиром. Правда, лавров там он не снискал. Но, зато помнил армейскую мудрость: «плох тот солдат, который не мечтает стать генералом». Поэтому, приехав на новое место службы, и, заняв должность командира роты, Сокол развил чудовищно активную деятельность, пытаясь зарекомендовать себя с самой лучшей стороны. Разумеется, личному составу, который он гонял до седьмого пота, это не пришлось по душе.

Известие о прибытии заместителя из какой-то закрытой спецшколы Сокол воспринял без энтузиазма. Неуверенный человек, он сразу почувствовал угрозу своим карьерным притязаниям. Поэтому, как ни старался лейтенант скрыть неудовольствие при встрече, это не ускользнуло от Мамина.

– Уже наслышан. Через час нас ждет у себя командир батальона.

– А пока мне поставлена задача, ознакомить вас с расположением лагеря. Пройдемте за мной, – скомандовал Сокол и двинулся наверх.

Алексей улыбнулся, неторопливо шагая за лейтенантом.

Обходя позиции батальона, Сокол познакомил Мамина с командирами пулеметно-артиллерийских расчетов в ДОТах. В основном, это были позиции 2-й роты лейтенанта Борисова в районе деревень Митьки и Бернады. Сплошной линии обороны здесь не было, ДОТы стояли поодиночке и находились еще в стадии достройки и маскировки.

Полуготовые ДОТы являли собой двухэтажные бетонные коробки с толщиной стен 1,5–1,8 метра, врытые в землю по амбразуры. Верхний каземат делился перегородкой на два орудийных отсека. Планировка выделяла галерею, тамбур, отводивший взрывную волну от броневой двери, газовый шлюз, хранилище боеприпасов, спальный отсек на несколько коек, туалет. Как и рассказывал Пилипенко, в ДОТах находился артезианский колодец.

Вооружение состояло либо из 76-миллиметровой пушки и двух станковых пулеметов, либо – из 45-миллиметровой, спаренной с пулеметом