Она выбросила из плафона люстры зубную щётку, прыгнула следом, оседлала её на лету и спикировала к паркету.

– К поезду, бегите к поезду! – кричала она, пролетая над рядами квартирных феев.

Те ошеломлённо задирали головы. Не все сторожащие их игрушки могли смотреть вверх, их головы назад не загибались. Утёнок, две куклы и акула упали на спины, чтобы увидеть – что происходило над ними. И ничего не увидели. Пока они соображали, что делать, Янка уже улетела.

– К поезду, не стойте, быстрее!

Но феи стояли, оглядываясь на своих конвоиров. Игрушки тоже стояли, они подчинялись приказам Марка. А Марк, беснуясь, орал что-то нечленораздельное. Он то бросался в погоню за Янкой, то сворачивал к вокзалу, выписывая в воздухе петли. Степан, Фёдор и Машка перелетали от одной группы гномов к другой, крича то же, что она:

– Бегите к вокзалу!

Вот один из феев сделал шаг в сторону, но его тут же прижал лапой к паркету большой плюшевый рыжий кот. Последний приказ, отданный игрушкам – не позволять феям расходиться – никто не отменял. В дело вступили гномы и лесные феи. Тех, кому приходилось иметь дело с настоящими медведями, волками и великанами – игрушечными котами, даже большими, не напугать. Гномы по трое, по четверо бросались на игрушки, валили их на паркет и связывали лапы травяными верёвками. Лесные феи хватали игрушки за уши, хвосты, загривки, и затаскивали на книжные полки. Те жалобно мяукали, гавкали или рычали, что кому свойственно, но прыгать вниз боялись. Кое-где гномы разбирали собранных этой ночью деревянных и пластиковых уродцев на запчасти, деловито запихивая отломанные детали себе в рюкзаки. Квартирные феи, глядя на этот кавардак, испуганно жались друг к другу.

Тогда Янка с друзьями спешились, и за руки, по одному, потащили их к поезду. Феи растерянно хватали за одежду тех, кто поближе, схваченные хватали ещё, и к вокзалу потянулись длинные цепочки феев. Дело пошло быстрее: увидев движение, феи наконец-то сами пошли в нужном направлении, решив, что так и надо.

На перроне гномы усаживали феев в вагоны, на все вопросы отвечая:

– Потом, садитесь, потом вам всё объяснят.

Из тоннеля показался ещё один поезд.

– Состав отправляется, – закричал гном по имени Митрофан, и дёрнул за язык вокзального колокола.

Колокол оторвался от столба, тогда Митрофан взял его в руку и затряс, как колокольчик (которым тот и был), как будто объявляя конец урока:

– Заканчиваем посадку!

Янка подлетала к перрону:

– Ещё место есть, упихивайте их, упихивайте давайте!

– А? – не поняли гномы.

– Там же ещё стоячие места есть, и вообще совершенно свободно!

Кто бы мог подумать, что опыт поездок в московском метро пригодится ей в такой ситуации.

Гномы, прошедшие мгновенный курс обучения, утрамбовывали феев в вагоны.

– Просим прощения, потерпите, ничего, тут недалеко, всего две станции.

* * *

– Ты мне ещё поверти глазами! Ты мне ещё порычи! Я из тебя подушку сделаю! Для иголок!

Кто-то тащил к поезду тигрёнка за связанные лапы.

– Толстый!

– О, привет Янка. Клёво тут у вас.

– Э, ну да, ничего так.

– А я решил сестрёнке подарок привезти. Не знаешь, он у нас шевелиться будет?

– Не-а, – Янка помотала головой.

– Не будет?

– Не знаю.

– Ну, ничего, тогда будет просто игрушка. Можно взять? – запоздало спросил Толстый.

– Да бери, чего уж там. Будем считать его военнопленным.

– Во, и я то же самое Белке говорю, а она: детей без игрушек оставляешь, детей без игрушек оставляешь… – состроил морду Толстый.

– Да, детей без игрушек оставляешь. Брось сейчас же. Привет, Янка.

Подоспевшая Белка дёрнула тигрёнка из рук Толстого.

– А она мне разрешила! – завопил Толстый, показывая на Янку.

– Разрешила, разрешила, – подтвердила Янка. – Пусть берёт. Чем меньше у детей таких игрушек, тем, наверное, лучше.

– О, правильно, я ещё возьму.

– Всех связали! – раздался голос сверху.

– А это наш Малыш, помнишь? Давай вниз, – Толстый махнул рукой, свободной от тигрёнка. – Научился у фей летать, теперь вообще почти не ходит. Вниз, говорю, давай, воробушек наш ободранный.

– Привет, Янка! – поздоровался Малыш. – Все игрушки связаны. Ну, почти. Несколько кукол закрылись во дворце, никак выковырять не можем, – доложил он.

– И не надо, – это подошёл Профессор. – Мы их снаружи заперли, пусть сидят сколько хотят. Я только что оттуда. Здравствуй, Янка.

– Привет!

Вокруг Янки крутилась такая карусель, что голова её тоже стала немного кружиться.

– А как вы сюда? А где крёстная? Как здорово, что вы успели! – не знала она, что сказать.

– Успели, как видишь, да. Крёстная ваша – это что-то. Нас нашла, сказала, что от тебя. Ну, мы же вчетвером не справимся, надо всех поднимать, – рассказывал Профессор. – Мы её к Митрофану, главному гному в нашей деревне. Малыш к феям слетал, привёл Феста. Это вроде как староста у лесных феев. Они вдвоём сначала такие: мы не можем, мы в дела квартир не вмешиваемся, и куда мы их всех поселим, и чем их будем потом кормить… Потом они к Митрофану в дом ушли, так ругались, что крыша подпрыгивала. Что ваша крёстная там с ними сделала, я не знаю, но вышли они тихие такие, собирайтесь, говорят, надо помочь нашим братьям и сёстрам. Каким ещё братьям и сёстрам, нет у нас здесь родственников. Ну, главное, всё получилось, так ведь?

– Да-а… – протянула Янка, которая сама ещё не поняла, что же у них получилось. – А где фея-крёстная?

– Да откуда мы знаем, я сам себя не могу найти в этой вашей квартире, – ответил за всех Толстый. – Какой же у вас кавардак! – добавил он с восхищением.

– Ладно, подождите, я сейчас.

– Подожди, – придержала её Белочка, – ещё потеряемся в суматохе. Давай, так: встречаемся у последнего вагона, в него садимся. А если нас уже не будет, найдёшь меня с Малышом в Новой деревне, или Профессора с Толстым в Старой. Поживёшь у нас, хорошо?

– Спасибо Белочка! Обязательно. Конечно! С радостью!

Это предложение пришлось очень кстати. Куда ей самой податься, после освобождения квартиры, Янка пока не думала. Она села на щётку, подпрыгнула, взлетела и поднялась повыше.

– Ну, одно слово – городские, летают, на чём попало, – сплюнул Малыш и пару раз взмахнул крыльями из птичьих перьев. С конца левого крыла свисала длинная шерстяная красная нитка.

* * *

Крёстную Янка не нашла, зато нашла Степана.

– Я её только издалека видел, и, по-моему, она гналась за Марком.