Джефф тоже дразнит ее:

— Еще бы!

— Значит, ты находишь меня привлекательной?

— Ну, я ведь не видел тебя без этого наряда, но как девушка, Конни, ты просто супер, высший класс.

Нетвердо держащийся на ногах Джефф наклоняется к Конни, чтобы более ясно выразить свою мысль. Он оказывается так близко и действует на нее так притягательно, что Конни теряет контроль над собой. Она целует его прямо в губы.

— Ч-черт! — Он отшатывается от нее и выскакивает из бара, не попрощавшись и даже не оглянувшись.

Карла дома одна. В очередной раз посмотрев на фотографию Майки, она протягивает руку и снимает телефонную трубку. Она долго плакала, но сейчас уже перестала. Вытерев глаза и переведя дыхание, она набирает так хорошо знакомый номер.

— Алло? — Майки берет трубку буквально на втором звонке. Услышав его голос, Карла непроизвольно опять начинает плакать. Голос Майки совсем не изменился, он такой привычный и родной, и она так соскучилась по нему, что даже не может говорить.

— Алло? Карла, это ты? — говорит Майки. — Детка, я тут ничего не слышу, но думаю, что это ты. У меня на определителе номера код Калифорнии. Значит, ты там? У тебя все в порядке?

Карла слышит, как в замке входной двери поворачивается ключ, и моментально вешает трубку. Они с Конни молча смотрят друг на друга, обе сильно заплаканы.

— Добрый вечер, — сухо здоровается Конни. Ей не хочется сегодня опять ругаться или ссориться с Карлой, да у нее просто нет на это сил.

Карла кивает и, глядя в сторону, одними губами произносит:

— Привет.

Конни проходит прямо в спальню, раздевается и ложится в постель. Она закрывает голову подушкой, чтобы Карла не слышала ее всхлипываний. Естественно, она и сама при этом не слышит, что рядом, в гостиной, навзрыд плачет Карла. Слезы — вот что объединяет их еще долгие часы, только ни одна из сестер об этом не догадывается. Едва ли не самую тяжелую ночь в своей жизни они проводят порознь, хотя и всего в нескольких футах друг от друга, и при этом ни одна из них не уверена, сможет ли она когда-нибудь снова нормально общаться с сестрой и подругой.

Письменный стол Руди завален дешевыми сувенирами, привезенными Тибором с последних гастролей: тут и пресс-папье, гравировка на котором возвещает: «I LOVE NEW YORK»; и палочки для чесания спины в виде аллигаторов с надписью «FLORIDA!» на брюхе; и кофейные кружки с эмблемой штата Миссури и соответствующей надписью.

Руди ходит по кабинету из угла в угол, слишком расстроенный и озабоченный даже для того, чтобы заняться упражнениями на стоящем в углу тренажере.

— Эти женщины просто испарились. Понимаешь, пропали они, — говорит ему Тибор уже в третий раз.

«Идиот!» Люди не испаряются и не пропадают, если они, конечно, не мертвы и не похоронены. Он их не убивал, а значит, они не могут быть мертвы. Ergo, они не испарились и не пропали.

Руди тайфуном вырывается из кабинета и марширует в холл. Он и сам не знает, куда идет, но видеть Тибора он больше не в состоянии ни секунды. Он сворачивает за угол, заходит на склад и тотчас же натыкается на своего племянника Эла, который сидит на штабеле ящиков и, как обычно, перекуривает.

— Привет, мистер Руди, — говорит Эл.

— Чего расселся? Быстро за работу! — рявкает на него Руди. Вот работничек: только бы ни черта не делать. Руди взял его на склад, сделав большое одолжение жене, которая так дружит с мамашей Эла.

Эл с унылой, как у старой таксы, физиономией выплевывает недокуренную сигарету прямо на пол и берется за ящик с консервированными фруктами.

— Чего ходишь с кислой рожей? Что за гвоздь у тебя в заднице? — спрашивает Руди.

— Да мой приятель меня достал. Это из-за того, что наши девчонки слиняли, а он теперь все ходит за мной и ноет, — отвечает Эл. Он рад с кем-нибудь поделиться тем, как устал от хныканья и стонов Майки по поводу отсутствия Карлы.

Руди с интересом смотрит на Эла.

— Я и не знал, что у тебя есть девчонка.

«Если честно, то я и не думал, что на такого придурка кто-нибудь может клюнуть».

— Пять лет за мной числилась, — хвастается Эл, как будто они говорят о каких-нибудь скаковых кобылах.

— Надо бы поговорить с тобой, — задумчиво говорит Руди. — Общение — вот что самое важное в жизни. Знакомства, контакты — так и собирается по крупицам нужная информация. — Почесав в затылке, он открывает ближайшую коробку и достает из нее бутылку шотландского виски. На физиономии Эла появляется недоуменное выражение. Все это время он был уверен, что перетаскивает консервированные фрукты в банках.

— Ну давай рассказывай, — не столько предлагает, сколько приказывает Руди.

Эл пожимает плечами. Почему бы и нет? Говорить — всяко уж лучше, чем таскать на горбу коробки со склада в грузовик.

Эл перестает говорить, когда Руди начинает хохотать как сумасшедший: у него даже слезы текут по щекам.

— Погоди-ка. Значит, Конни и Карла? — снова переспрашивает Руди. — Те самые две певички, которые подрабатывали в забегаловке в аэропорту? — Тут он снова сгибается пополам от смеха и хохочет до тех пор, пока у него не начинаются спазмы и колотье в боку.

Эл удивленно смотрит на босса.

— Что смешного-то?

— Ничего, парень, ничего, — заверяет Руди, вытирая слезы и сморкаясь. — Так где они?

— Они не хотят нам говорить, — говорит Эл. — Но вчера вечером кто-то звонил Майки и не дозвонился. Его определитель номера показал код 323. Это Калифорния.

— Лос-Анджелес! — восклицает Руди, и через мгновение в голове у него рождается блестящий план. — Послушай, у меня, сам понимаешь, дел по горло, и я не могу прямо сейчас бросить работу и поехать туда с тобой. С другой стороны, от тебя в таком виде здесь толку немного, так что давай-ка мотай туда, посмотрим, сможешь ли ты их разыскать.

Руди достает из кармана пухлую пачку банкнот и протягивает Элу, у которого от изумления отвисает челюсть и глаза лезут на лоб. Руди тем временем продолжает наставлять:

— Как только найдете их, сразу дайте мне знать. Звоните немедленно, в любое время.

— А что случилось-то? — спрашивает Эл, польщенный таким вниманием, но одолеваемый любопытством: до сего дня босс не проявлял к нему никакого интереса и обращался только для того, чтобы обматерить и обозвать тупым куском дерьма.

— Очень уж хочу узнать, чем все это у вас закончится, — говорит Руди, покровительственно хлопая Эла по колену.

— Грандиозно! — восклицает Эл, которому такое объяснение кажется вполне понятным. — Спасибо, мистер Руди.

В глазах Руди загорается убийственно зловещий огонек, и он отвечает:

— Да не за что!

Конни сидит на ступеньках перед своим домом, где чувствует себя в последние дни гораздо уютнее, чем в собственной квартире, где ей приходится все время сталкиваться с Карлой. Другое дело, что и здесь на нее иногда натыкаются люди, которых она не хочет видеть. Или которые не хотят видеть ее.