РАФАЭЛЬ

Сегодня даже привычный рассвет не кричит о наступающем дне. Мрачное небо вперемешку с порывистым ветром говорят о приближающихся переменах. Я не сплю уже второй день. Не могу даже принять горизонтальное положение, ведь тело напоминает ржавую пружину. Больше всего на свете ненавижу ждать. Сейчас это единственное препятствие на пути к какому-либо решению. Впервые я сомневаюсь. Впервые впереди маячит неизвестность. А это настораживает сильнее бессонницы.

— Маттео в сговоре с Каморрой. — Потерявшись в водовороте мыслей, я даже не заметил появления Уго. — Как мы и догадывались, люди Каморры поставляли наркоту в Москву. Но это еще не все. Представь себе… в ответ твой сосунок обеспечивал их русскими девочками. Устраивал кастинг для тупых дырок на счастливую жизнь за границей, — иронично усмехается Гирландайо. — А что касается непокорной принцесски, я польщен, как тонко они зашли через твоего трусливого щенка. Игра в одни ворота. Теперь смело могу предположить, что и подрыв машины — это их рук дело. Убрав тебя, Маттео получил бы весь капитал и власть, а Пелагетти бы успешно продолжил начатое и заручился поддержкой босса Коза Ностры. Эти идиоты думают, что умнее всех. — Слышу, как Уго садится в кресло и раздраженно продолжает. — Он нарушил все твои запреты. Маттео теперь ждет участь изгоя или…

— La famiglia prima di tutto[1]… — едва слышно выдыхаю в пустоту и прикрываю глаза, по-прежнему стоя спиной к другу.

Маттео предал меня, связавшись с кланом, с которым мы враждуем уже много лет. А все из-за гребаной наркоторговли. В голове вновь и вновь раздается вопрос: чего же не хватало этому щенку? Он имел больше положенного. У него было мое доверие. Моя любовь. Но сын решил выбросить все это разом. Ради чего? Ради денег? Власти? Маттео и так все получил бы, и он прекрасно это знал, но все равно всадил топор мне в спину и пересчитал им все мои позвонки. Внутренности словно пропустили через мясорубку, меня выворачивает от привкуса кровного предательства. Родной сын просто уничтожил меня, убил последние капли человечности и разбудил зверя в душе. Теперь пощады не будет. Никому.

Мысли накатывают новой волной, разъедая мозг. Только вот винить кроме себя мне некого. Сколько история видела поражений из-за любви? И неважно, будь то любовь к женщине, детям или братьям. Любовь — это проявление слабости. Испытывая это коварное чувство, становишься уязвимым. А я, не имея на это права, все же позволил ослепить себя.

Я избаловал Маттео, и он совершенно забыл, что меня стоит бояться. С самого детства давая ему только лучшее, оберегал от всех бед, чтобы мой ребенок никогда не прочувствовал на своей шкуре, что такое боль, страдания, поражения, чтобы всегда был победителем. Я так хотел сына, что в какой-то момент размяк перед ним. Мне хотелось отдать ему все, что имею, и только верный Уго останавливал меня, взывая к рассудку. Поэтому сейчас я ощущаю высшую степень уважения к своему другу. Когда я ослеп, он был моими глазами. Всем, что у меня есть, я обязан Гирландайо. Он — мои руки, мои глаза, моя голова, мы связаны нерушимыми узами, и я без колебаний пролью за него кровь.

На месте Уго должен был быть мой сын. Я отчаянно желал этого, но молодость, непомерные амбиции и слепая уверенность — верные соратники алчности. С каждым годом Маттео хотелось все больше и больше. Видя стремление получить от бизнеса не только деньги, но и уважение окружающих, я готовил этого неблагодарного себе на замену. У него определенно имелись задатки вожака, но трусость, которую воспитала в мальчике тупая мамаша, взяла верх. Мне не следовало отпускать его в Россию. Тогда казалось, что я все контролирую. Наблюдая за тем, как у него успешно развивается ресторанный бизнес, в какой-то момент я расслабился, и это стало моей роковой ошибкой. Маттео, конечно, тут же воспользовался моей добротой. Этот щенок поставил себя выше меня. Гордость за свое детище и высокое положение в обществе заставили сына поверить его в превосходство над другими, а ведь это, как и блестящее золото, затуманивает рассудок, а порой даже заставляет переступать опасные границы. Он слишком увлекся, решив, что вправе расширить свой бизнес с помощью криминала. Парню вскружил голову фальшивый успех. Маттео прекрасно знал, какое наказание ждет предателя, но наивно полагал, что ему все сойдет с рук. Однако, такой трус, как он, никогда бы не пошел на это без покровительства. Кто же свел его с Пелагетти? Как найти крысу среди своих? Кто посмел играть против меня?

Меня хотят лишить власти, и выбрали для этого отличный способ — через Солу. И я сам все испортил, позволив им подобное. Еще два года назад не следовало подпускать к себе эту девчонку. Я предвидел последствия, но ее красота вскружила мне голову. Сола словно хрупкий мотылек порхала вокруг, не представляя, что ее ждет рядом с таким человеком, как я, что лучше не провоцировать во мне бурю. И в какой-то момент мне стало наплевать, если я погублю свою дикую розу, столько лет расцветающую вдали от меня. Одним прикосновением она стерла все границы. Держаться на расстоянии оказалось выше моих сил. Тогда я впервые проявил слабость, сделал первый шаг навстречу собственной гибели. Даже сейчас пальцы покалывает от призрачного ощущения ее бархатистой кожи, а легкие наполняются запахом сладкого персика. Эта девчонка имеет надо мной власть, о которой никогда не узнает. В ту ночь я проявил к ней интерес и автоматически привлек лишнее внимание. Показал свое слабое место. Поэтому факт, что мой сын сделал предложение через полгода отношений, привел ту самую девушку в мой дом, не могло быть простым совпадением. Бабник, который всю жизнь искал только отношений на одну ночь, вдруг полгода встречается только с одной женщиной? Я изначально чуял подвох, но вмешиваться уже не мог.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ну и долго мы будем играть в молчанку? — Уго разводит руки и шумно опускает их на бедра.

Я растираю ладонями лицо, пропуская пальцы сквозь волосы, и присаживаюсь на край стола.

— Ты уверен, что он поехал к Пелагетти? — Скрещиваю на груди руки и устремляю тяжелый взгляд на Гирландайо.

Сегодня былой легкости я в нем не замечаю. Как и я, он не спал эти дни. Мы оба чуем подступающую со всех сторон опасность. Нужно быть начеку, и в этих условиях сон для нас — впустую потраченное время. От очередного потока тревожных размышлений в висках начинает стучать, и мне приходится надавить на них, чтобы унять боль.

— Раф, мы проследили за ним до самого порога Каморры. Тебе стоит признаться самому себе, что твой сын оказался грязной крысой.