— Сними наручники! — шепчет Сола срывающимся голосом и впивается в меня сердитым взглядом. Ее явно бесит реакция собственного тела.

— Пожалуйста, синьор Росси, — спокойно подсказываю, игнорируя требование этой стервы, что злит ее еще больше, заставляя глаза вспыхивать всеми гранями изумрудного. Девчонка непроизвольно приподнимает голову, уставившись на меня с немым вопросом. — Давай, — лениво жестикулирую и расслабляю плечи, — теперь повтори все вместе. Будем прививать тебе хорошие манеры.

Сола несколько секунд сверлит меня злобным взглядом, а после натягивает вынужденную улыбку.

— Синьор Росси, не соизволите ли вы освободить мои руки… пожалуйста, — приторно сладко произносит она именно то, что я хочу услышать, акцентируя особое внимание на последнем слове. Ну не стерва ли?

— Сола, — хрипло срывается с моих губ, когда я склоняюсь к ее лицу, — даже твоя притворная покорность заставляет мой член затвердеть.

Молчит, лишь обдает меня тяжелым дыханием, которое учащается от моей близости, пока я ловкими движениями освобождаю скованные конечности. Едва почувствовав свободу, Сола вскакивает, присаживаясь на край кровати, и растирает онемевшие запястья, на которых уже заметны следы от наручников. Тянусь к пострадавшей руке, чтобы осмотреть, но девчонка испуганно отшатывается, чем приводит меня в бешенство. Я раздраженно подаюсь ближе к ней и, схватив за предплечье, сильнее тяну на себя, только вот Сола активно сопротивляется, лишая меня последних капель выдержки. До хруста сжав челюсть, рывком дергаю ее на себя.

— Не надо меня бояться, я не сделаю ничего такого, что бы тебе ни понравилось.

— Уже сделал, — сдавленно шипит она, пытаясь отстраниться. — Ты хоть понимаешь, что похитил человека? И вообще, ты не имеешь никакого права распоряжаться моей свободой!

— С сегодняшнего дня слово «свобода» для тебя — непозволительная роскошь, — спокойно сообщаю, на что Сола злится еще сильнее и дергает на себя руку, кривя в отвращении лицо.

— Пусти!

Делает вид, что ей неприятны мои прикосновения, прекрасно зная, что я ненавижу ложь. Крепче сжимаю тонкое запястье и рывком усаживаю чертовку к себе на колени. Слишком близко. Сам себя мучаю, но не в силах уже остановиться, теснее прижимаю хрупкое тело, отчего девчонка вскидывает голову и пухлыми губами судорожно хватает воздух.

— Радуйся, что ты в моем доме. — Провожу носом по мягкой шее, втягивая сладкий запах нежной кожи. — Будь на моем месте тот человек, к которому тебя хотел доставить Маттео, ты бы быстро присмирела. — Услышав имя моего сына, Сола вздрагивает. — Но со мной ты чересчур смелая. Может, с тобой стоит быть чуточку жестче? Как думаешь?

Прикусываю бархатистую кожу зубами и не могу сдержать сдавленный стон, который переплетается с ее шумным всхлипом, окончательно вышибая из моей головы связные мысли. Чувствую лишь, как она сильнее упирается руками в мои плечи и яростно старается отстраниться, только вот мне плевать на эти жалкие брыкания. Языком скольжу вверх, к самой скуле, обжигая рецепторы ее терпким вкусом.

— Что ты имеешь в виду? — растерянно интересуется Сола, стискивая мой пиджак в кулачках. — Ответь! Что за человек? И зачем Матвею отдавать ему меня?!

Твою мать! Я замираю, восстанавливая дыхание, досадливо цокаю языком и снимаю девчонку с коленей. С иронией наблюдаю, как она отползает подальше. Встаю с постели и отхожу к окну. Не хочу видеть в ее доверчивых глазах страх передо мной.

— Ты что-нибудь слышала о торговле людьми? — спрашиваю ровным тоном, глядя в пустоту и потирая ладони.

— Издеваешься? Рабство? — истерично восклицает она, привлекая мое внимание. — Может ты не в курсе, но его давным-давно отменили. Жаль только, что насилие так и осталось безнаказанным!

— В мире мафии законы гражданского общества не соблюдают, детка. И поверь, твое тело стоит огромных денег, особенно для тех, кто знает, какую ты представляешь ценность для босса Коза Ностры. — Одариваю девчонку тяжелым взглядом. — Для всех ублюдков, что мечтают всадить мне нож в глотку, ты бесценна.

— Ч-что?

— Ты прекрасно меня слышала. Ты попала в эпицентр охоты, девочка, где у каждого только одна цель — ты. А открыл эту чертову охоту Матвей.

— Мафия? Ты в своем уме? Причем здесь вообще… отпусти меня домой! Я не имею никакого отношения к мафии! С чего им на меня охотиться?! И Матвей бы никогда так не поступил со мной! Ты лжешь! Все это чушь собачья! — надрывно кричит Сола, оглушая меня непрекращающимися воплями.

Поддавшись импульсу, достаю из внутреннего кармана конверт и швыряю его на покрывало.

— Открой.

Она замолкает и с минуту гипнотизирует глазами гребаный клочок бумаги, но потом дрожащей рукой все же вскрывает его. Лицо девчонки меняется, когда она понимает, что там всего лишь один билет в Москву. На имя Матвея.

Поднимает на меня недоумевающий взгляд и неосознанно хмурит лоб.

— Один билет. Ты бы не села в тот самолет, Сола.

Она выпускает конверт из рук и прижимает колени к груди, растерянно запуская тонкие пальцы в волосы, словно пытается и никак не может осознать услышанное.

— Ничего не понимаю. Зачем это Матвею? Причем здесь я? Кому я нужна? — бормочет под нос, спрашивая скорее саму себя.

Минуя кровать, подхожу к ней вплотную и приподнимаю пальцами напряженный подбородок, вынуждая вновь посмотреть на себя. То выражение, которое сейчас отражается в глазах малышки, убивает меня.

— Вопрос не в том, кому ты нужна, Сола. Ты просто не в то время, не в том месте засветилась рядом со мной, поэтому и стала миловидной пешкой на шахматной доске. — Мои пальцы грубо очерчивают выемку над ее верхней губой. — Тебе стоит забыть моего сына, девочка. Он никогда не любил тебя.

— Не прикасайся! Оставь меня в покое! — Она резко отталкивает меня ногой. — Это все ты! Не Матвей! Не я! Ты! Играешь в какие-то игры, запугивая меня своими байками! Я не верю тебе! — верещит во все горло и тут же спрыгивает с кровати, отчаянно устремляясь прочь.

Только вот ей не удается добежать даже до двери, потому что за считанные секунды я заключаю Солу в капкан своих объятий, не обращая внимания на то, как яростно она рассекает воздух конечностями.

— Я хочу, чтобы твоя неуемная задница поняла одно, — бросаю ее на кровать, — не ищи во мне врага, Сола, я не желаю тебе зла, — сдержанно цежу сквозь зубы и всей своей тяжестью вжимаю ее хрупкое тело в матрас.

В ответ она только сильнее брыкается. Не верит, идиотка, продолжая неистово толкать ладонями мою грудь, словно безмолвно обвиняя меня во всех своих бедах.

— Ты и есть зло! — злобно рычит мне прямо в лицо.

Изловчившись, девчонка хлестко ударяет меня по щеке, но тут же замирает, испуганно отвернувшись в сторону и явно ожидая ответного удара. А я, вопреки всякой логике, с абсолютным спокойствием отстраняюсь от маленькой истерички и незамедлительно покидаю комнату. Не хочу причинять боль, а она меня постоянно провоцирует. Соле стоит поголодать. Во всех смыслах этого слова. Не хочет ценить мою доброту, пусть наслаждается моим истинным лицом.