— Что-то не так? — обиделся Денис.

Турецкий отобрал у него ножницы и стал орудовать по собственному разумению. Денис приготовил кофе, уселся в кресло и принялся давать советы. Турецкий старался пропускать их мимо ушей. Денис не унимался.

— Телевизор, что ли, посмотри! — наконец не выдержал Турецкий.

Божена так и не объявилась.

Правительство закончило заседать только в половине десятого. Зато после этого Промыслов примчался без пятнадцати десять.

Он вбежал в столовую и замер. И простоял так неподвижно минуты три, не меньше.

— А можно посмотреть родинку, — сказал он неуверенно.

— Нельзя: гипс. — Турецкий немедленно разозлился. — Вы что, собственного сына узнать не в состоянии?!

— Вы же видите, что они с ним сделали. С его прической. На кого он стал похож? По-моему, надо постричь его налысо, будет лучше.

Денис опять взялся за бритву и несколькими движениями удалил Жеке остатки волос, благо их и так уже немного оставалось. После этого Промыслов еще раз внимательно посмотрел и сказал:

— Не он.

— Точно? — упавшим голосом переспросил Турецкий. Кошмар. Более идиотской ситуации не придумаешь. Нашел сыночка, называется.

— Абсолютно. Что ж я, по-вашему, собственного сына не узнаю?!

Промыслов ушел.

Турецкий, Денис и неизвестный остались.

— Что с ним прикажете делать, Александр Борисович? — запоздало и фальшиво возмутился Денис. — Оставим до прояснения сознания или вернем туда, где взяли?

Денис тщательно прятал улыбку, но она все же прорвалась наружу. Турецкий, однако, и не подумал обижаться.

— Его надо в поликлинику сдать, для опытов, — ответил он, подражая известному персонажу.

Он набрал «03» и вызвал неотложку.

— На что жалуемся? — поинтересовался у лже-Промыслова приехавший через полчаса доктор.

— Поскользнулся, упал. Очнулся — гипс, — ответил за него Турецкий.

— А-а-а. А что здесь? — Врач постучал по загипсованному бедру. — Золото-бриллианты?

— По нашим данным, героин, — прошептал Турецкий и приложил палец к губам, — полкило как минимум. Он его кожей всасывает, видите? — Он провел рукой по голове больного. — Уже все волосы выпали.

— Понятно. Пить побольше жидкости и чаще гулять на свежем воздухе. Желательно утром, во избежание перегрева. Примерно через месяц гипс под действием героина начнет шелушиться и отслаиваться чешуйками. Когда заметите — обращайтесь в травматологию.

Врач решительно двинулся на выход. Денис поймал его за рукав, а Турецкий сбегал за корочкой работника Генпрокуратуры. Зафиксировав, что врач после предъявления оной проникся к ней уважением, он потребовал:

— Забирайте его отсюда, к чертовой матери.

— А кто он такой?

— Наркоман. Очухается — вспомнит, может быть. Если не вспомнит — запишите адрес и телефон.

Денис недоуменно посмотрел на Турецкого.

— Александр Борисович, — сказал он, когда не-Промыслова вынесли, — дядя Саша, вы дали…

— Знаю. Это адрес и телефон Гетьмана.

— Сидишь? Ждешь у моря погоды? — Грязнов просунул в дверь кабинета Турецкого свою пегую, лысеющую башку, а вслед за ней перенес через порог и отставшую часть туловища. Начальник МУРа загадочным образом сиял, как начищенный ботинок.

— Угу, — откликнулся Турецкий.

Последние минут десять он смотрел в окно на примостившуюся на карнизе горлицу, которая в свою очередь жадно косилась на его бутерброд с сыром, и решал животрепещущий вопрос: съесть бутерброд самому или все-таки отдать бедной птице, та отчетливо сглатывала слюну и пританцовывала от возбуждения. Но с другой стороны, она выглядела такой жирной…

— Считай, дождался. — Грязнов бесцеремонно и моментально сожрал бутерброд, разрешив таким образом дилемму, после чего горлица шумно взлетела, оставив на карнизе маленькую серую кучку. — Ха! Мои орлы такую боевую операцию провернули — закачаешься!

— Арестовали генерального в борделе за нарушение общественного порядка и беготню голышом за путанами? — уныло предположил Турецкий.

— Обижаешь, начальник, обижаешь, — возмутился Грязнов. — Недооцениваешь. Такое и зеленый опер провернуть может. А вот вскрыть цельную дилерскую сеть наркоторговли, да еще преступную сеть уноновцев, покрывающих вышепоименованную цельную дилерскую сеть, — это, я тебе доложу, не цацки-пецки.

— Врешь небось?

— А ты завидуешь. — Грязнов с театральной медлительностью поставил на колени «дипломат», щелкнул замками, вынул папку, из папки пластиковый файл, из файла — бумагу и протянул ее Турецкому: — Читай, Фома, и учись. Дениска мне какой-то сырой-пресырой материальчик подкинул, а мы из него такую конфетку сделали!

«Начальнику МУРа

генерал-майору милиции

Грязнову В. И.

РАПОРТ

Наружным наблюдением за гражданином Кожаевым Р. Р. подтверждается, что Кожаев является уличным торговцем наркотиками.

В 12.10 объект принят под наблюдение на платформе станции метро «Курская-кольцевая». К нему сразу же подошли два покупателя, с которыми у объекта возник спор, возможно связанный с его опозданием (покупатели ждали более получаса, курсируя по платформе).

В 13.02, в момент, когда пришел очередной железнодорожный состав и на платформе образовалась толпа, объект сблизился с мужчиной (на вид 28–32 года, рост средний, телосложение среднее, лицо круглое, волосы светлые, коротко стриженные, уши оттопыренные; был одет: черные джинсы, голубая футболка, солнцезащитные очки в металлической оправе). Не вступая в переговоры, они обменялись пакетами: неизвестный мужчина передал объекту нечто обернутое в полиэтиленовый пакет. Объект в свою очередь передал мужчине газетный сверток. Мужчина не сел ни в один из подошедших поездов, а поднялся на эскалаторе в здание вокзала.

Мною было принято решение установить за ним наблюдение силами старшего лейтенанта Рублева.

В течение последующих двух часов двенадцати минут объект имел контакты с 14 (четырнадцатью) покупателями. Все они были сфотографированы мной непосредственно в момент контакта с продавцом, т. е. Кожаевым Р. Р. Личности покупателей устанавливаются.

В 15.22 объект покинул станцию метро и на частном такси (МОТ 452) проследовал к своему дому.

Ст. лейтенант милицииГутыря И. А.»

— Прочитал? Читай дальше. — Грязнов отобрал у Турецкого первую бумажку и протянул вторую.