РЕАЛЬНАЯ СИТУАЦИЯ. К счастью, кадрами арматурный цех обеспечен. Но зовут его «женским монастырем»: семьдесят процентов токарей — женщины, причем молодые. Как говорит старший мастер Владимир Сергеевич, каждая молодая женщина — это потенциальная мама: вышла замуж и минимум на год «выходит из колеи». Пять мальчишек только что из ПТУ, им еще доплачивать придется, они «деньги съедят, а часами не отдадут». Один хороший токарь лег в больницу, надолго выбыл из строя. Оборудование старое, восемьдесят процентов станков в возрасте за пятнадцать лет, а потому ремонт поглощает солидную часть машинного времени. Пошли очень плохие резцы, крошатся в песок, а других на складе нет и не будет. И так далее.

Теперь войдите в положение начальника цеха Алексея Николаевича Болинова. Он прикидывает, и получается, что недобор в нормо-часах может быть очень приличным. Что делать? У Болинова три возможности. Первая — пойти к руководству и уговорить его снизить цеху план. На заводе говорят скромнее: скорректировать. Если руководство пойдет Болинову навстречу, то все проблемы в масштабе цеха будут решены. Правда, они останутся в масштабе завода, потому что никакие внутренние корректировки не освобождают предприятие в целом от необходимости выполнить директивное плановое задание. Так что надежд на исправление плана у Болинова почти нет. Вторая возможность — любыми хитростями и неправдами добиться нового оборудования, хороших резцов, гарантированного отказа девушек в течение года выходить замуж и рожать, волшебного роста пэтэушников и т. д. Как понимает читатель, этот путь для начальника цеха в чем-то естественно нереален, а в чем-то очень уж хлопотен. И тогда остается третья возможность — обойтись тем, что есть, но увеличить нагрузку таких станочников, как Черняев, Анисимов и Чкалов.

То есть сделать ставку на их ударный труд.

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СМЫСЛ. Он уже ясен читателю: ударничество Черняева должно гарантировать цеху выполнение плана. Как в авторалли: от пункта А до пункта Б машина должна пройти за определенное количество времени, и пройдет, если будет держать среднюю скорость, положим семьдесят километров в час. Но обеспечить такую скорость очень трудно. То непредвиденная поломка, то плохой участок дороги, то недомогание водителя. Если в одном месте машина едва тащится — в другом должна лететь. В среднем и получится семьдесят километров в час. Если два пэтэушника сделают в месяц по 150 нормо-часов вместо положенных каждому двухсот, Черняев должен сделать триста. И цех гарантирует себе приход в пункт Б точно в срок.

Нужно ли Болинову от Черняева что-то большее? Если бы, положим, и с кадрами, и с квалификацией рабочих, и с оборудованием, и с технологией, и с дисциплиной было бы в цехе нормально, и каждый токарь делал бы свои двести нормо-часов в месяц, и годовой план спокойно бы получался, и пятилетка выходила за свои законные пять лет, имел бы ударный труд Черняева какой-нибудь экономический смысл?

Да, имел. Но касался бы тогда не количества, а качества продукции и ее себестоимости. Больше того, ударный труд Черняева мог даже привести к перевыполнению плана цехом по количеству, но при условии, если бы «встречный» цеха был заранее учтен заводом и сбалансирован с планами других цехов и смежников, которые, в свою очередь, тоже взяли бы повышенные обязательства. В противном случае мог получиться диссонанс: с одной стороны — затоваривание деталями, которые сегодня заводу не нужны, с другой — перерасход на них металла, очень заводу нужного.

Иное дело, если речь идет о дефицитной продукции, необходимой стране практически в любых количествах. На том же «Красном Сормове», делающем, как известно, суда, один участок выпускает в виде ширпотреба кронштейны для сельского хозяйства. Тысячу штук сверх плана? — спасибо. Десять тысяч? — тоже спасибо. Найти сбыт легко. Его всегда легче найти, нежели поставщика. Но участок может выпустить «сколько хочешь» кронштейнов, если не будет требовать дополнительного металла, а обойдется сэкономленным.

Понимает ли это Черняев? Я бы сказал — лучше всех, и не просто понимает, а видит собственными глазами, почему и для чего его ударный труд так жизненно необходим цеху. Кстати сказать, никто на заводе и не собирался скрывать от Черняева истинный смысл ударничества. В «Обращении ко всем молодым рабочим», которое подписали восемнадцать самых уважаемых и достойных людей «Красного Сормова» и других заводов области, сказано:

«Мы должны стремиться к тому, чтобы каждый рабочий и в целом предприятие закончили пятилетку за три с половиной года. Но возможно ли это? Нет, невозможно. Один может выполнить пятилетку за три с половиной года, другой — только в срок, а планы всех предприятий увязаны единым государственным планом поставок комплектующих изделий, сырья, материалов и так далее. Возникает вопрос: а не вхолостую ли мы работаем? Нет! Своим ударным трудом мы подтягиваем к нашему уровню всю остальную молодежь…»

С этого «Обращения», документа чрезвычайно интересного своей политической и экономической зрелостью, и началось формирование на заводе ударного отряда пятилетки.

ВОСПИТАТЕЛЬНЫЙ ЭФФЕКТ. Когда Черняев взял повышенное обязательство и вошел в ударный отряд, он одним этим фактом поставил себя в особое положение на участке: стал примером. Я спросил Ивана Ежова, семнадцатилетнего пэтэушника, который лишь несколько месяцев работает в арматурном цехе и пока едва дотягивает до ста пятидесяти нормо-часов в месяц: «Скоро ты сможешь делать триста?» Ежов поправил тельняшку, тыльной стороной ладони провел под носом и сказал: «Как Черняев, что ли?» «Как Черняев» — это очень дорого стоит. Пятьсот разговоров об ударничестве не заменят одного живого и убедительного примера. Даже с точки зрения психологической: Черняев одним из первых на участке преодолевал высоту, на которую Ваня Ежов мог теперь замахиваться или, по крайней мере, ее не пугаться. Кроме того, официально став передовиком, Черняев ускорял собственное созревание. При одном, конечно, условии: если не был «липовым» ударником. Я бы сказал более категорически: только там возможен положительный воспитательный эффект, где есть эффект экономический.

Итак, реальность обязательств — вот непременное условие любого ударничества. Что значит реальность? На заводе ее понимали в двух смыслах. Во-первых, соизмеримость с планом. Во-вторых, исполнимость. Если план сегодня обсчитывается в нормо-часах, то и обязательство должно быть в нормо-часах — до этого мы, слава богу, нынче додумались. Но правильный выбор критерия — еще не все, чтобы сделать обязательство реальным. Необходимо, чтобы оно было Черняеву по силам. Потому что и в нормо-часах можно брать цифры с потолка, провозгласив, положим, выполнение пятилетки за один год.

Черняев не провозгласил. Остановился на трех с половиной годах. Почему? Потому что перед началом кампании экономисты «Красного Сормова», выполняя приказ директора завода, сели за расчеты. И даже в этих солидных условиях Черняев сказал комсоргу цеха: