Перед нами открылась дворцовая площадь. Здесь всегда царила торжественная тишина, но в то утро она была особенно торжественной. В разных местах площади лежали люди, группами и в одиночку. Все — в одной и той же позе: ничком, подобрав под себя ноги, как будто совершали земной поклон в сторону высочайшей резиденции…

Роман Ким. Тетрадь, найденная в Сунчоне

В анналах советской разведки агента с именем Кин Ёрю нет. Такой человек вообще почти никому неизвестен. Но он существовал. Он был даже более чем реален, потому что существовал не только в своем физическом теле, но и в своих произведениях. Два миллиона экземпляров книг этого популярного в пятидесятые — шестидесятые годы автора политических детективов были изданы (и выходят по сей день) под одним из его имен: Роман Николаевич Ким.

Имен у него было много — русских, корейских, японских. Как Кин Ёрю он был известен в те годы, когда жил в Восточной столице. Нет, он не был там разведчиком в общепринятом значении этого слова, но с самого детства готовился именно и исключительно для этого. Когда вырос, стал настоящим суперагентом, но уже не в Токио, а в Москве, возглавив со временем все японское направление советской контрразведки. Своей работе он дал другое определение, впервые написав кириллицей слово, известное ныне каждому ребенку: ниндзя. Запутанно? Еще бы!

Будущий «русский советский писатель, автор популярных шпионских романов» Роман Николаевич Ким родился во Владивостоке в 1899 году. В те времена на Дальнем Востоке довольно много корейцев переселялись в пределы Российской империи, крестились и принимали русские имена и фамилии. Так было и с родителями нашего героя, но биография их тоже далека от банальности.

Отец Романа Кима — Ким Пен Хак, он же Николай Николаевич, в приморской столице стал купцом 2-й гильдии, исполнял подряды по строительству Владивостокской крепости. Среди его, как сегодня сказали бы, «бизнес-партнеров», были русские, корейцы, китайцы, японцы. Он получал русские военные заказы и одновременно фрахтовал японские корабли, даже поставлял во Владивосток мясо из Австралии. Размах деятельности, масштаб, а главное — ведение торговых и экономических операций явно необычны для простого купца, мигранта из малюсенького северокорейского городка Пукчона, не так ли? А чем занимался Ким Пен Хак в Пукчоне? Чтобы ответить на этот вопрос, надо узнать, кем была его жена.

Корейское имя матери Романа Кима до нас не дошло, но зато известно, что Надежда Тимофеевна (так ее назвали в крещении) была близкой родственницей, возможно, младшей сестрой великой королевы Мин — жены корейского монарха — вана династии Ли, правившей этой страной с 1392 года, по имени Коджон. Надежда Ким окончила французский колледж в Пекине и говорила, как минимум, по-корейски, по-китайски, по-русски и по-французски. Сама же королева Мин прославилась как женщина с мужским по твердости характером и женским по изворотливости умом. Фактически она сумела создать в рыхлом и разрозненном политическом бомонде Кореи тех времен свою партию, благодаря которой надеялась сделать своего мужа, а точнее себя, абсолютным и независимым ни от внутренних, ни от внешних влияний, монархом. Увы, ее жизнь пришлась как раз на ту эпоху, когда две значительно более могущественные, чем Корея, силы — Россия и Япония решили, что Корейский полуостров не может обладать самостоятельностью. Первым препятствием для их империалистических устремлений была королева Мин. Министр иностранных дел Японии граф Иноуэ говорил о ней: «Мало найдется в Корее людей, равных Ее Величеству по проницательности и дальновидности. В искусстве же умиротворения врагов и завоевания преданности подданных у нее нет равных».

Когда в 1894 году началась японо-китайская война, королева Мин отчетливо поняла, какая опасность грозит ее стране, и стала во главе негласной, но очень влиятельной русофильской партии при дворе. Ее девиз был прост: «Ближе к России, дальше от Японии». Неудивительно, что, как только Япония победила Китай, 8 октября 1895 года королева Мин была убита в своей резиденции японскими головорезами, а ее муж — монарх Коджон — попал под домашний арест.

К тому времени отец Романа Кима, бывший ранее одним из казначеев короля Коджона, уже десять лет находился в ссылке. В декабре 1884 года, когда Корея ориентировалась не на Россию, а на Китай, он поддержал восстание крупного чиновника и главы прорусской политической группировки Ким Ок Кюна. Мятеж не удался, и отец нашего героя был отправлен в ссылку на север Кореи, где стал простым рыбаком. За время его изгнания политические взгляды королевы изменились, и семья ее родственницы была прощена. С убийством же японцами королевы Мин возникла опасность для всего ее клана, особенно для людей, разделявших появившиеся в последние годы симпатии правительницы к России.

Супруги Ким бежали во Владивосток, где приняли русское подданство. Но память о событиях, случившихся в Сеуле, ненависть к японцам, жажда кровной мести и верность делу освобождения Кореи никогда не покидали эту семью. Родившийся 1 августа 1899 года Рома Ким даже своим внешним видом напоминал родителям о возмездии — он был удивительно похож лицом на зарубленную японцами королеву Мин.

Николай Ким отлично понимал, что месть — блюдо, которое подают холодным, и начал готовиться к ней загодя, прибегнув к способу, хорошо известному среди тайных кланов многих дальневосточных народов. Вскоре после окончания Русско-японской войны, когда, по выражению историков, наступил «золотой век» в отношениях между этими недавно воевавшими странами, Ким-старший обратился с просьбой о содействии в небольшом семейном деле к двум японцам — Сугиура Рюкити, представлявшему во Владивостоке крупную японскую торговую компанию, и студенту-русисту, работавшему в японском консульстве, — Ватанабэ Риэ. Просьба была следующая: надо было помочь семилетнему Роме Киму — корейскому ребенку с русским подданством — поступить в элитную токийскую школу Ётися при престижном университете Кэйо. Об этом университете отец Кима знал с корейских времен. Глава мятежников Ким Ок Кюн был близко знаком с основателем Кэйо японским мыслителем и общественным деятелем Фукудзава Юкити, не раз бывал у него в Токио.

Более того, Ким Ок Кюн добился принятия в Кэйо группы корейских студентов, которые, однако, вскоре вынуждены были вернуться на родину. Был ли среди них отец Кима? Мы не знаем. Но то, что он знал о Кэйо и о том, что при университете действует начальная школа Ётися и один из восьми (на всю Японию) колледжей, готовящих к поступление в самые престижные императорские университеты, знать был должен.

По японским данным, приехавший из России Роман Ким — он же Ким Ян Ён, сын корейского купца из Владивостока, был принят в школу Ётися 13 сентября 1906 года. Попечителем выступил Сугиура Рюкити, а деньги на обучение (30 иен в месяц — достаточная сумма по тем временам) регулярно переводил из Владивостока отец мальчика. Кстати, родители его скоро развелись (не по причине ли расставания с сыном или споров о его дальнейшей судьбе?). Мама — Надежда Тимофеевна — уехала в Сеул, но оттуда не раз навещала сына в Токио.