Адрес торгового представительства тех времен известен: Адзабу-ку, Когаи-тё, 4. Адрес Клаузена с трудом, но читается на плане дома, нарисованном агентами полиции после его ареста в 1941 году: Адзабу-ку, Хироо-тё, 2. Не сходится? Перепроверим. Результаты рассмотрения старых карт снова удивляют. Оказывается, что дом 2 в Хироо-тё находился на границе квартала Хироо с кварталом Когаи. Сейчас этой точке примерно соответствует адрес Ниси-Адзабу, 3–8. Причем в Когаи-тё значатся почему-то два дома № 4, и оба они расположены на землях барона Ниси — японского «друга» Василия Ощепкова. От дома Клаузена до торгпредства 3–4 минуты пешком. Могла машина полицейских дежурить на улице перед радиоточкой? Теоретически могла. И это объясняет то, почему Клаузен не заметил ее сразу, — это не была постоянная точка наблюдения — торгпредства отсюда не видно. Скорее всего, автомобиль служил опорной точкой для группы японских агентов, обложивших советскую торговую миссию.

Но есть и еще один нюанс. Японские источники указывают, что в соседнем с Клаузеном доме жил некто Иванов, сотрудник военно-морского атташата СССР в Токио. Именно за ним, ближайшим соседом Клаузена, и было организовано постоянное наружное наблюдение всех японских спецслужб, которые были уверены, что Иванов является одним из руководителей легальной резидентуры советской военной разведки в Токио. К сожалению, установить, служил ли действительно в те годы в аппарате военно-морского атташе Советского Союза товарищ Иванов, пока не удалось. Зато точно известно, что именно в это время одной из основных фигур нашей легальной резидентуры в Восточной столице был майор Михаил Иванов. Тот самый Михаил Иванович Иванов, что двадцать лет спустя рассказал Юрию Гагарину историю о Рихарде Зорге. В начале шестидесятых годов этот офицер разведки был советником посла СССР. Военные годы, с февраля 1941-го, Иванов провел в Токио в качестве сотрудника консульского отдела. Он ли был соседом Клаузена? С февраля 1933 года военно-морским атташе был капитан 1-го ранга Александр Семенович Ковалев, погибший в 1941 году на Балтике. Его сменил капитан 1-го ранга А.И. Родионов. Переводчиком в аппарате военных моряков служил лейтенант Н.П. Кикенин. Никакого Иванова, кроме известного нам Михаила Ивановича, нет. Может быть, японцы ошиблись? Возможно и такое. Во всяком случае, в этой странной истории еще много загадок. Кстати, М.И. Иванов о Зорге знал и за полгода работы в Токио минимум дважды встречался с ним, принимая микрофильмы с секретными материалами и отчетами и передавая деньги для группы.

Инструкции об отмене поездок в Шанхай и Гонконг, где обычно проходили встречи с курьерами из Москвы, в связи с их высокой опасностью пришли в Токио в январе 1940 года и были адресованы Клаузену: «Отныне вы будете получать деньги и поддерживать связь с через товарища в Токио. Он пришлет вам два билета в Императорский театр. Человек, который сядет рядом с вами, будет вашим товарищем». Билеты в театр, располагавшийся (и сейчас так) рядом с отелем «Империал», пришли Клаузену на почту, и он благополучно обменялся материалами с советским дипломатом по фамилии Вукевич. В других случаях он встречался со связным из посольства СССР в других театрах, в кино, в ресторанах. Иногда вместо радиста на встречи ходил сам Зорге. Точно известно, что 6 августа 1941 года «Рамзай», ставший к тому времени «Инсоном», и сотрудник легальной резидентуры посольства по кличке «Серж» — Виктор Сергеевич Зайцев спорили о перспективах войны Германии и России прямо в офисе Клаузена (вероятно, тоже на Адзабу — где же еще?). Последняя встреча Клаузена с Зайцевым состоялась 1 октября, и радист передал курьеру схемы системы ПВО района Кэйхин — Токио и Иокогамы. К следующей встрече, назначенной на 20 ноября, группа уже находилась в тюрьме Сугамо. Прежде чем мы отправимся на место, где находилось это мрачное и зловещее здание, несколько слов, подводящих итог нашим топографическим исследованиям мест жительства и работы героев группы Зорге.

Несложный анализ показывает, что, за исключением Одзаки Хоцуми, большинство членов группы выбрали для жизни в Восточной столице очень странные места, с ног на голову переворачивая наши дилетантские представления о конспирации. Сам резидент «Рамзай», хотя и снял неприметный японский домик в тихом переулке, по каким-то неизвестным нам причинам нашел его рядом с посольством Советского Союза, за которым велось постоянное наблюдение, и напротив полицейского участка Ториидзака, что также не могло добавить чувства успокоения и безопасности Зорге.

Бранко Вукелич, видимо, спонтанно поселился у православного собора Николай-до, вокруг которого исторически складывалось место проживания «белых русских» — эмигрантов, бежавших из России от большевиков, и за которыми традиционно присматривала токийская полиция. Спустя год семья Вукеличей переехала в другой дом, находящийся на задворках Императорской военной академии, в район, насыщенный военнослужащими японской армии и в то время малопригодный для жизни иностранцев.

Мияги Ётоку, приехав из США, обосновался в Токио между двумя крупными воинскими частями, по соседству с Зорге и, как выяснилось, бок о бок с Клаузеном. Учитывая, что члены группы долгое время не знали даже фамилий друг друга, а только псевдонимы, придуманные Центром, такое соседство выглядит по меньшей мере странным и опасным. Зачем они так поступили? Ответа нет.

Сам Макс Клаузен сначала жил в доме напротив КПП 3-го пехотного полка, что доставляло ему немало хлопот и портило нервы. Однако по каким-то причинам, неизвестным нам, он съехал оттуда только три года спустя, найдя жилье под носом у службы наружного наблюдения токко, так как оказался соседом не только советского торгового представительства, в аппарате которого могли служить люди, представляющие интерес для японской контрразведки, но и в непосредственной близости от легального разведчика — сотрудника военно-морского или военного атташата СССР. Почему? Нет ответа.

Почему, наконец, точки проживания Мияги и Клаузена совпали с предполагаемым местом жительства предыдущего резидента — Василия Ощепкова? У Москвы были какие-то соображения по поводу этого района? Или это простое совпадение? Не знаю, как мои читатели, а я начинаю в совпадения верить — в жизни порой случаются порой самые удивительные пересечения судеб, в том числе и в топографии столь далекой от Москвы точки на карте, как Восточная столица японской империи.

Как бы то ни было, но в октябре 1941 года, после шести лет работы в стане противника — и это беспрецедентный случай, если речь идет о Японии, — все наши герои в последний раз сменили свои адреса, и сделали это не по своей воле.

11 октября 1941 года рано утром у себя дома был арестован Мияги — человек, с которым Зорге в последние годы контактировал чаще всего, за исключением, быть может, только Клаузена. Считается, что полиция токко ожидала обнаружить во время обыска документы, свидетельствующие о связях Мияги с американской коммунистической партией, но вместо этого нашла переведенный на английский язык секретный меморандум ЮМЖД. Больной туберкулезом Мияги поначалу несколько дней пытался сопротивляться. Во время первого допроса в полицейском участке он выпрыгнул из окна второго этажа, но упал на густую крону дерева и только сломал ногу. Конвойный не раздумывая выпрыгнул за ним и доставил беглеца обратно. На следующий день Мияги Ётоку признался в том, что является членом иностранной разведывательной группы, состоящей из Зорге, Одзаки, Клаузена, Вукелича и субагента — Каваи. Утром 13 октября были арестованы еще два субагента. Еще сутки потребовались токко, чтобы решиться на арест влиятельного германского журналиста и человека, вхожего в высшие круги японской политики.