— Никак, отходит, — произнёс Демьян, снимая шапку.

— Врёшь, не возьмёшь, — ожесточённо прошептала Дуня и приложила к грязной повязке на груди гусара ладони.

Глаша свои руки приложила к голове раненого. Гусара окутало зеленоватым коконом, по которому проскакивали золотистые искорки — это к магии присоединила своё заклятье Ворожея.

Остальные с благоговением смотрели как начинает розоветь мертвенно бледная кожа раненого, как уходит с лица маска смерти, как ровно начинает вздыматься грудь.

Когда Дуня, Глаша и Ворожея убрали руки, раненый выглядел намного лучше.

— А почему в себя не приходит? — спросил Кузьма, чьей раной занялась Ворожея.

— Я погрузила его в сон, — ответила Ворожея, — с такими увечьями денька два-три надо во сне провести, чтоб последствия потом не мучали.

— Уходим, — скомандовала Дуня и попросила: — Раненого осторожнее везите.

Но, несмотря на просьбу, поехала рядом с телегой, лошадь которой вёл под уздцы Оська.

— Не боись, матушка барыня, в целости и сохранности доставим. Повезло гусару, почитай, второй раз на свет народился, — произнёс он.

— Судя по форме, это Александрийский полк, — сказала Дуня.

— Дуня, а ты разве его не узнала? — спросила Глаша, кивая на гусара.

Дуня пригляделась и с трудом удержалась от удивлённого возгласа. На телеге лежал поручик Александрийского гусарского полка Алексей Соколкин, её несостоявшийся жених.

Глава двадцать пятая. Спасательный отряд

Не зря в народе говорится: человек предполагает, а Бог располагает. Задумывал Михайла Петрович добраться до Дуни с Глашей и их из опасного места вывезти, да не так всё пошло чуть не с самого начала.

На земли, французами занятые, отряд прошёл незаметно. Помимо Захара, что по прямой дороге не раз ездил, нанял Михайла Петрович охотника, тайные тропы ведающего. У помещика выкупил, до чьего поместья враг ещё не дошёл. Помещик, смекнувший выгоду, тройную цену загнул, но Михайла Петрович не поскупился, хотя в другое время мог бы поторговаться. Охотник, которому по окончанию похода обещана была вольная, расстарался: даже мимо своих казаков, караул несущих, без шума проскользнули, что уж о французских разъездах говорить.

Двигались по тропам звериным медленно, Михайла Петрович извёлся весь, душой-то уже рядом с сударушками любимыми был.

— Ваше степенство, дозволь, на разведку сходить, — попросил Захар. — Коли спокойно всё, по дороге двинемся. Кто-то один впереди поедет, кто-то позади. Ежели врагов заметят, свистнут, мы скрыться успеем, лес-то, вот он.

— Езжайте, — разрешил Михайла Петрович.

Вернулся лазутчик быстро, запыхался, так спешил.

— Там французы деревню грабят, а мужики да бабы от них вилами отбиваются, — выпалил Захар.

— Ружья, сабли наизготовку, — скомандовал Михайла Петрович. — Не позволим никому на земле нашей бесчинства творить. Вперёд!

Выскочивший из леса конный хорошо вооруженный отряд стал для французских фуражиров полной неожиданностью. В бой они даже вступать не стали, вскочили на коней и прочь помчали, оставив две наполовину гружёные телеги.

Вслед от жителей деревни неслись свист, ругательства и издевательский смех. Когда отряд Михайлы Петровича подъехал, от толпы отделилась высокая старуха в чёрном платке. Она опёрлась на вилы, воткнув в землю, и произнесла:

— Поклон вам земной, люди добрые. Думали, уж и не отобьёмся. В первый раз получилось, так ироды большим числом пожаловали, — затем обратилась к Михайле Петровичу, безошибочно определив в нём старшего: — Тебя, барин, как звать-величать?

Михайла Петрович спрыгнул с коня, люди его тоже спешились.

— Зови Михайлой, мать. Вот только не барин я, а купец, — произнёс он.

— Отряд купца Михайлы, значица, — протянула старуха и неожиданно попросила: — Возьми к себе в отряд мужиков наших. Моих сынов трое, внук, да ещё с половину деревни. Рвутся ворогов бить, да ведь без руки умелой сгинут. Тебя нам сам Боженька послал.

— А как же вы одни, без мужиков управитесь? — спросил Михайла Петрович.

— Да мы теперь учёные. Провизию припрячем. Скот на день угонять будем на дальние луга, — ответила старуха.

— Я бы взял, мать, да еду дочь и воспитанницу выручать. Дочь моя графиня в имении Лыково-Покровское. Слыхали о таком?

— Я, я слыхал! — вперёд протолкался щуплый подросток. — А дочь твою, купец Михайла, своими глазоньками видел.

— Рассказывай, не томи. Где, когда? Здорова ли? — спросил Михайла Петрович.

Подросток торжествующе обвёл глазами окружающих и сказал:

— Вот, а вы не верили, что есть отряд, где графиня командует!

— Да говори же! — рявкнул Михайла Петрович, начиная терять терпение.

— Меня отсюда в Лаптево продали аккурат перед войной. Это в семи верстах от Лыково-Покровское и Покровки. Так вот слухи у нас пошли, что имение занял чёрный колдун со своими войсками. Ни в доме, ни в деревне ни единой души не застал, только свой отряд порубанный. И стал колдун по округе рыскать, что тот волк, искать мага, который людишек его извёл, узнал, что не маг это, а магичка, графиня Лыкова. Да вот только графини и след простыл. А в лесах появился отряд Матушки барыни. Не стало врагам проклятым покоя ни днём, ни ночью, ведь в помощниках у Матушки барыни магичка сильная, все её слуги и крепостные. Появлялся отряд ниоткуда, бил врага и уходил в никуда. Говорят, язычники их приютили и помогают всячески. Не все у нас в Лапино слухам верили, пока нас самих захватчики грабить не начали. Мы отбивались, да куда там. Вдруг, откуда ни возьмись, появились конные и впереди две девицы красы неземной. Одна как колосок гибкая, волосом светлая, с глазами синими, вторая чернявая, что цыганочка! Да как начнут по врагам огнём прямо из рук палить!

— Они, ей-ей, они! Авдотья Михайловна да Глафира Васильевна! — воскликнул Захар, не удержавшись.

— Дальше сказывай, — велел подростку Михайла Петрович.

— Да что сказывать? Слуги Матушки барыни всех французов порубали, и умчался отряд прочь, как и не было. Я решил, пока барина нашего нет, домой податься.

— Сможешь к язычникам отвести? — спросил Михайла Петрович.

— И рад бы, да к ним ходу нет. Только те попасть могут, кого они сами пригласили. Тут тебе лишь на нежданную встречу надёжа, — ответил подросток и попросил: — Возьми в свой отряд, дядька Михайла!

Захар тут же отвесил подростку подзатыльник.

— Язык придержи! Нашёлся племянничек!

— Андрейка, а ну подь сюда, — коротко приказала подростку старуха, и, когда тот