Ядвига прикрыла глаза, слушая тихий хрипловатый шепот. Слова складывались в тихую музыку для ее души. И, кажется, будто за спиной расправились крылья огромной бабочки.

— До тебя я не знала жизни, — шепнула Ягуша, зарываясь пальцами в волосы на затылке Степана. — Я люблю тебя, Кружавчик.

Степан медленно отстранился, заглянул в обжигающие его душу глаза. Смахнул одинокую слезинку с девичьей щеки. Оставил легчайший поцелуй на губах. Но это прикосновение было наполнено такой любовью и нежностью к одной вредной девчонке, что даже администратор тактично отвернулся, оставляя пару наедине друг с другом.

— Я тебя сильнее, — выдохнул Степан, чувствуя, как его сердце колотится, сбивается с ритма и несется галопом, а потом замирает и бьется в унисон с нежным сердечком Ягушки.

— Позволю тебе так думать, — фыркнула Ядвига, но Степан видел, как дрожали ее пальцы, когда она медленно проводила ими по его лицу.

Перехватив ладонь, Ажур сжал ее нежно и поцеловал каждый пальчик, развернул ладонь и оставил долгий поцелуй в самом ее центре.

— Кто-нибудь одолжите мне носовой платок! — вторгся смутно знакомый голос в сознание Ядвиги, — Сейчас умру от умиления!

Следом раздались легкие аплодисменты. И Ядвига, вскинувшись, взглянула на напряженное лицо Степана.

— Еще слово, и ты улетишь не только из ресторана, но и из города! — рявкнул Ажуров, не поворачиваясь к женщине, стоявшей за его спиной.

Своей крупной фигурой Степан прикрывал Ядвигу, кажется, от всего мира, в том числе и от ядовитой гадюки, посмевшей вторгнуться в их маленький, но счастливый мирок.

— Не дай мне наделать глупостей, — одними губами едва слышно пробормотала Ядвига, и Ажуров толком не понял, была ли фраза адресована ему, или же так выглядела короткая молитва Ядвиги Высшим силам.

Вместо ответа Степан обнял Ядвигу, практически до хруста в ребрах, и прижал к своему боку. Его порадовало то, как доверчиво девушка положила свою ладонь на его грудь. Он посчитал это хорошим знаком.

— Тетушка Ло! — оскалилась Ядвига, и Степан понял, что окончательно влюбился в свою вредную девчонку, ту, что не спасовала в трудный момент, не позволила чувствам руководить ею, и, судя по всему, собирается разворошить прошлое. — Даже как-то не ожидала наткнуться на вас в приличном месте. Что, в серпентарии день открытых дверей?

— Да кто ты вообще такая?! — возмутилась женщина, не ожидавшая получить такой ответ.

— Ну, же! — еще шире улыбнулась Ядвига, — Напрягай все, что ты по ошибке считаешь извилинами и, дай Бог, вспомнишь.

Женщина прищурилась. Степан молчал. А Ядвига лихорадочно соображала и всеми силами уговаривала себя не буянить. Где-то здесь, в ресторане за столиком сидит ее будущий свекор, и, разумеется, скандал трудно считать хорошим началом знакомства. Тем более, Ягушке глубоко в душе очень хотелось произвести положительное впечатление на Семена Викторовича Ажурова и его жену.

— Избушкина! — воскликнула тетушка Ло. — Признаться, удивлена. Думала, ты гниешь в каком-нибудь притоне. По примеру своей мамаши.

Женщина ехидно улыбнулась, наигранно вздохнула, покачала головой.

— Эх, Степа, Степа, — погрозила мадам пальцем. — Вот уж не думала, что твой вкус стал настолько неразборчив. Признайся, заказал девку на ночь, а она к тебе с чемоданом заявилась? Кому уж, как не мне, знать, какой ты отзывчивый!

— Вот тут не поняла, — пробормотала Ядвига, чуть отклоняясь от Степана и заглядывая ему в глаза. — Готовься, Кружавчик, как только приедем домой — потребую пояснений. Подробных и достоверных.

— Все, что захочешь, родная, — улыбнулся Степан, понимая, что девчонка вновь смогла его удивить. А он, дурак, боялся рассказать ей подробности о своей родне.

— «Родная»? «Кружавчик»? — фыркнула мадам. — Вы сами себя слышите? Блевать не тянет от такой ванильки?

— Степа, родной, вызывай службу отлова сбежавших гадюк, — спокойно произнесла Ягушка. — Тут одна особь явно просится домой.

— Паршивка! — уже начала выходить из себя женщина. — Вот уж не думала, что в нашу семью захочет влезть такая босячка и хамка!

— Да упаси Бог! — хохотнула Ядвига, поднимая руки вверх. — Ты и твой братец можете катиться ко всем чертям! Мне ваше родство никуда не упиралось!

— Ягуш, а можно ты меня удочеришь? Мне чет родство гадюк тоже надоело, — раздался спокойный голос Емельяны, а Ядвига только теперь взглянула на девчонку.

— Степа? Пожалуйста, скажи, что ты никогда не спал с этой гадиной, — потеряно прошептала Ядвига, зажмурившись и утыкаясь лбом в широкую мужскую грудь.

— Так уж получилось, Ягодка, — пробормотал Ажуров, поглаживая девчонку по затылку и плечам.

Тем временем Илона что-то тихо выговаривала дочери, схватив ту за запястье. Но девчонка сопротивлялась, стараясь вырвать руку из захвата. И когда у Емели это получилось, то она тут же встала за спину отца, который не заметил короткого столкновения между матерью и дочерью, поскольку все его внимание было адресовано Ядвиге.

— Знаешь, Избушкина, он не только спал со мной, но и мечтает все это повторить! — злобно прошипела Илона. — Иначе давным-давно женился бы на какой-нибудь девочке- припевочке! Лучше меня его никто не знает. А ты всего лишь очередная девка в его постели.

— Кажется, сейчас кого-то разорвет от зависти, — хмыкнула Емельяна, вызвав улыбку на лице Ядвиги.

Избушкина собиралась высказать многое. Хотела, как минимум, схватить тетушку Ло — родную сестру по линии сбежавшего отца, оказавшуюся матерью Емельяны, за волосы и протащить метров тридцать-сорок мордой об асфальт. Но вместо этого она поняла, что не может перестать улыбаться, а потом из ее груди вырвались первые смешинки. Сначала смех был тихим, Ядвига пыталась закрыть рот ладонями, чтобы хоть как-то приглушить булькающие звуки. Но потом смех перерос в хохот, от которого из глаз брызнули слезы.

— Ты не гадюка! — хохотала Ядвига, согнувшись пополам, держась рукой за рубашку Степана, а второй — за собственный живот. — Ты жаба! Мерзкая, квакающая жаба!

Возможно, Степан бы тоже расхохотался. Сходство было на лицо. Зеленое платье Илоны оттеняло ее бледность. И в ярком свете ламп было четко видно, как лицо, ухоженное и подтянутое при помощи хирургического вмешательства, превращается в серую маску, искаженную злостью.

— Мне кажется, пора завязывать со спектаклем, — раздался спокойный голос за спиной Илоны. — Степан, я дождусь уже, когда ты представишь мне свою избранницу?

— Еще минуту, отец, — кивнул Степан седовласому мужчине, ставшему свидетелем сцены, разворачивающейся в холе ресторана. — Как только оторву голову твоей.

— Ик…, - очень громко и нескромно икнула Ядвига, рассматривая отца Степана, — Вот это поворот, Кружавчик! Она еще и твоя мачеха! Я балдею от вкуса вашего семейства!