– Брат – и что?

– Ну как, защищать честь и достоинство сестры, стращать никудышных женихов. У тебя же тоже есть брат, разве он не?.. – Илья замолчал, наткнувшись на мой непонимающий взгляд. – Господи, Мира, да как ты вообще выжила в этой своей ненормальной семейке? Хотя… – и он снова усмехнулся, на этот раз печально, – у тебя никудышных женихов стращала артиллерия потяжелее.

– Но… ты самый кудышный, – отчаянно прошептала я.

Илья улыбнулся криво, но и этого хватило, чтобы звёзды на небе вспыхнули ярче, а затем провёл подушечками пальцев по моей щеке в каком-то коротком, наполненном нежностью и обречённостью жесте, который пронзил меня насквозь, эхом отдался во всём теле, и раньше, чем я набралась смелости об этом даже подумать, я произнесла:

– А ты ещё хочешь меня поцеловать?

Он опустил взгляд на мои зудящие, умоляющие губы, снова посмотрел в глаза.

– Очень, – сказал он. И добавил: – Пойдём, я отвезу тебя домой.

И я опустела. Вмиг покрылась ледяной коркой снаружи и промёрзла до самой крохотной косточки внутри. Ведь было так легко и просто повторять горячие «прости», не зная, что самое трудное, самое непосильное будет после, когда вскроется оно – нежелание продолжать. Илья и так был слишком щедр ко мне, с чего я вообще взяла, что у этой щедрости нет пределов?

– Держись крепче, – велел он, когда я с трудом заставила непослушное тело усесться на мотоцикле позади него, и я вяло нырнула руками ему под локти.

А он поймал мои заиндевевшие пальцы, сам соединил их в замок на своём животе, накрыл ладонями и отклонился назад, упираясь в меня спиной, уничтожая малейшее расстояние между нами, выбивая нужную-ненужную искру одним этим касанием и безжалостно швыряя меня в пучину незабытых чувств и ложных надежд.

На этот раз Илья ехал медленно и аккуратно, будто специально растягивая время, отсрочивая неизбежный момент прощания, когда мне придётся расцепить руки, отпустить его, пожелать счастливой жизни и уйти, и я заранее ненавидела эту минуту. Правда, реальность оказалась куда находчивей: когда мы подъехали к дому тёти Агаты, в свете фонаря на крыльце я увидела припаркованный хёндэ с наклейкой компании по прокату авто на заднем стекле. А потом встретилась глазами с сидящим на водительском кресле Романом.

Больше всего на свете мне сейчас хотелось лечь на влажный песок и смотреть на хрустальные звёзды. Или прибиться, как несчастный полуночный мотылёк, к лампе висящего на крыльце фонаря, опалить крылья и ослепнуть – да что угодно, лишь бы спрятаться от подступающей черноты, уже знакомой, но по-прежнему невыносимой. Той, что не позволяла мне задержаться на мотоцикле на одну крошечную лишнюю секунду, упиваясь теплом тела Ильи; той, что не позволяла рвануть навстречу Роману, заглянуть ему в глаза и спросить, возопить, потребовать ответа на вопрос, что он здесь делает, что он так не вовремя здесь делает.

Но вместо этого, мысленно отмахиваясь от клацающих зубами теней, я молча слезла с мотоцикла, одёрнула платье и потянула за молнию куртки.

– Спасибо, – подав её Илье, шепнула я.

– Всегда пожалуйста, – отозвался он, и между строк нейтральной вежливой фразы я прочитала сотню других слов, уловила десяток оттенков, перекрыла черноту яркими пятнами надежды на новую встречу и новый разговор, ещё один, маленький, необходимый.

Фантазёрка.

Илья перекинул куртку через бензобак, завёл мотор и, коротко глянув на меня, умчался в ночь, а мне показалось, что я осталась совершенно одна, даже несмотря на то, что всего в паре шагов от меня находился мой… всё ещё жених. Вздохнув, я развернулась, обошла машину и забралась на пассажирское сиденье, от рассеянности громко хлопнув дверцей.

– Привет, Ром, – глупо сказала я.

– Привет… крош. Давно не виделись.

– Что-то случилось? Я думала, ты уехал.

– Так я и уехал, – кивнул Роман, смахнув рукой бесплотные, несуществующие пылинки с приборной панели. – Даже почти до аэропорта добрался. А потом, знаешь, подумал, а не пойти ли этому Янсену к чёрту? Кто вообще назначает рабочие встречи на утро воскресенья? Я и так уже неделю пасу его в Амстердаме, а мог бы наслаждаться заслуженным отпуском, валяться на пляже, попивать коктейли. С тобой.

– Но это важный проект, – робко напомнила я. – Ты же так долго добивался этой встречи.

– Да просто как-то это неправильно, – нахмурился Роман. – Бежать на дурацкую работу, когда у меня тут… любимая женщина светится. А я никогда раньше тебя такой не видел, Мира. Ты здесь… ты здесь совсем другая, ты горишь, ты смеёшься громче, ты… ты будто настоящая, живая. А ещё ты сегодня весь день пыталась мне что-то сказать, но я, – он мотнул головой, – зачем-то помчался на работу и не выслушал тебя.

Роман закинул руку на руль и глухо побарабанил пальцами по оплётке.

– В общем, я решил вернуться. Сначала поехал в то кафе, где тебя оставил и, понятно дело, уже не нашёл. Зато встретил там подругу твою, Светлану. И она довольно экспрессивно и прямо-таки артистично поведала мне о том, как ты покинула вечеринку вместе с её парнем. Ну, с Ильёй. Который, оказывается,твойпарень. С ума сойти, правда?

– Он не мой парень, Ром, – произнесла я и сама испугалась той тоски, что звучала в моём голосе. – То есть, – тут же попыталась оправдаться я, – да, мы когда-то встречались, но это было очень давно. Мы не виделись и не общались много лет.

– Об этом Светлана мне тоже доложила. Знаешь, она, конечно, была нетрезва, но рассказывала всё так складно, так детально, даже излишне подробно. Вот прямо взяла и сходу вывалила на меня целый пласт твоей, Мира, жизни, которую ты сама от меня почему-то скрыла. Ты точно уверена, что она твоя подруга? Потому что она говорила такие вещи, что… уфф! – Роман округлил глаза. – Но наверняка всему этому найдётся разумное объяснение, да?

– Наверняка, – промямлила я.

– Вот и я так подумал. Поэтому приехал сюда, понапрасну растревожил твою тётю, потому что дома тебя тоже не оказалось, а телефон твой так и валяется на зарядке. Решил подождать в машине, и, пока ждал, всё крутил и вертел в голове слова этой девчонки. И вроде бы в чём-то она точно ошиблась, твой отец – ни разу не депутат, например, но в остальном… А потом вдруг всё сложилось. И я понял, почему ты вчера за ужином была такая нервная, а сегодня – загадочная. И почему ты… светишься здесь! Не из-за местных красот – боже, какой я идиот. Не из-за красот, Мира. Не из-за красот.

Роман до скрипа сжал руль и замолчал, а я не нашла в себе духу возразить. Ведь он был прав: если я и светилось – хотя самой мне казалось, что я разве что моргала с противным жужжанием, как старая люминесцентная лампа, – то всё это из-за Ильи, без которого местные красоты оставались всего лишь красотами.

– А помнишь, когда мы только начали встречаться, я рассказал тебе про Ксению? Объяснил, почему мы развелись и почему я не хочу второй раз через это проходить. Тогда я прямо сказал тебе, что мы сможем пережить любые трудности, решим любые проблемы и выпутаемся из любых обстоятельств. Но единственная вещь, которую я никогда не прощу, вот просто физически не смогу простить, – это измена. А теперь скажи мне, пожалуйста, Мира. Ты целую неделю провела здесь с… ним. Ты… ты мне изменила?