регулярного раньше, то хоть в сортире полечу, плевать. Пусть к шасси меня привяжут, если нужно. Я готов даже в двигатель залезть, как афганский беженец.

Набираю Бэллу – тишина. Вне зоны доступа. По спине проносится острая волна паники. Набираю Роберта. Тоже тишина. Тоже вне доступа… Опять матерюсь. Всё, что мне остается, связаться со своей охраной и приказать им приглядывать за их квартирой. По информации безопасности дома, они не выходили на улицу, камеры видеонаблюдения оперативно просмотрели… Господи, почему же все через одно место? Тяжело дышу, пытаясь хоть немного выйти из шока и ступора.

Теперь меня ждет еще один звонок. Очень важный. Я действую наугад, потому что за столько лет он мог уже и не подойти к своему номеру, поменять его, да что угодно… Кто пользуется десятилетиями напролет одним и тем же номером? Конечно, мне не составит особого труда узнать новый, но это тоже время. Проклятое время, которое сейчас работает против меня.

Когда я слышу долгие гудки, чувствую, как по венам кровь бежит словно бы быстрее.

– Алло, – слышу взрослый мужской бас.

– Алло, Барин, здравствуй. Это Алан Атабеков. Помнишь такого?

– Помню, что бы не помнить, – отвечает тот дружелюбно. – Как дела, Алан? Чем обязан? Ты у нас теперь шишка большая… Что нужно от старого пенсионера-тренера?

– Спасибо, всё хорошо… По крайней мере, надеюсь на то, что будет хорошо. Барин, ты прости, мне сейчас не до расшаркиваний и милых бесед. Я тебя сейчас по факту кое-что спрошу, а ты постарайся припомнить. Это важно…

– Чем смогу, помогу. Валяй свои вопросы.

– Помнишь моего менеджера Давида? Ну, тогда, когда я в Москву перебрался, со мной парнишка был. Помню, когда мы в Чехии на бое встретились в первый раз с тобой, ты его знал… Я тогда не обратил внимание на тот факт, что мы с тобой не знакомы, зато с ним вы знакомы… Это как произошло?

– А что там вспоминать? Твой Давид прибегал ко мне, в команду просился… До того, как к тебе подался работать. Кстати, он и на бой меня тогда твой пригласил посмотреть. Я ж в судействе тяжеловесов был. Тебя пришел оценить по его рекомендации.

Мое сердце замирает, пропуская несколько ударов.

– А как давно он к тебе до этого просился?

– Ну, приблизительно за полгода… Где-то так… А что?

– Да так, ничего особенного… Слушай, а что ты про него вообще знаешь? Откуда он взялся?

– Да что мне там знать. Он же из ваших… Ничего толком не знаю. Правда, ребята мои на него косились. Говорили, немного странноватый, замкнутый, закрытый. Мне тогда мои и сказали, что мутный. Одним говорил, что только из республики приехал – Москву покорять. Другим, что его с республикой ничего не связывает и он сирота… Короче, не знаю, странный он был. Я, честно говоря, удивился, что ты его пригреб. Ну да вам там было виднее, среди своих…

– Спасибо… – сухо отвечаю я, чувствуя, как работают мои серые клеточки. Через пять минут чертыхаюсь, потому что понимаю, что ничего не понимаю… Ни черта в этом во всем непонятно…

В Москву мне удается вернуться только через четыре часа. Когда я несусь по пробочному заснеженному городу в сторону Сити по выделенной полосе, собирая все камеры и проклятия вслед, ярость и паника уже граничат с помешательством. Я врываюсь в их корпус настоящим монстром, готовым крушить на своем пути всё и вся… И буду крушить, если понадобится, ради нее.

Поднимаюсь на нужный этаж и звоню в дверь до тех пор, пока ее не открывают.

На пороге Роберт. В деловом костюме. Спокойный. Такой, что с порога хочется дать ему кулаком в глотку.

– Где она?! – хватаю его за лацканы пиджака.

– Успокойся, Алан, – звучит трезво и холодно его голос. Надо отдать должное мужику, он не боится. Смотрит открыто и даже почему-то невраждебно, сочувственно. Как врач на психически больного в период обострения. – Ее здесь нет. Но она в безопасности…

– В безопасности?! – взрываюсь я снова, накидываясь на него и все-таки втаскивая ему по скуле. – Это ты, что ли, ее гребанный безопасник, да?! Я всё знаю, Роберт! Я знаю, кто ты!

– И кто же я? – спрашивает он, трогая сразу вспухшую скулу. – Поведай мне, Алан, а то я сам до сих пор так и не понял, кто же я…

Я пытаюсь выдохнуть. Хотя бы немного успокоиться. Открываю свой телефон и молча протягиваю ему. Там фотографии. Их три или четыре. Для меня они – шок. Для него – память. На фотографиях Роберт на фоне красивой природы. С девушкой. Они позируют и улыбаются. Обстановка непринужденная. Это, должно быть, майевка, пикник какой-то, потому что оба в спортивных костюмах. Качество фото не очень, понятное дело, сколько лет прошло, но и оно позволяет без труда рассмотреть девушку рядом. Красивая, статная. Улыбчивая. Длинные темные волосы, светлая кожа. И глаза. Глаза Бэллы. Только это не Бэлла. Это Айза. Ее сестра.

Роберт внимательно смотрит на дисплей. Его лицо сейчас каменное. Реально, словно бы высечено из гранита. А мне опять хочется ударить его в глотку. Потому что у самого сейчас в глотке так распирает ком, что вот-вот взорвусь.

– Скажи, Роберт, ты придумал это твое «Иза», потому что оно было созвучно с «Айза»? Ты решил, что она правда сможет ее заменить? Решил украсть настоящую жизнь Бэллы, потому что не хватило сил забыть ее сестру?

Он поднимает на меня глаза и неодобрительно качает головой.

– Ты думаешь, что понял правду, Алан. Нет, парень… Правда намного сложнее и уродливее… Виски будешь? Давай выпьем.

Глава 22

Алан

Роберт сейчас выглядит сильно постаревшим. Он вообще сдал с того момента, как мы в последний раз виделись на долбанном «семейном ужине». Или мне сейчас так кажется. Но глядя на него, я сейчас вижу немолодого, уставшего от жизни мужчину с потухшими и печальными глазами. О таких можно сказать, что они не хотят бороться. Руки опустили.

Мы сидим за барной стойкой на кухне. Я нервно ерзаю по мраморной поверхности столешницы бокалом и смотрю на то, как в нем трепыхается янтарная жидкость. Сюда бы пару кусочков льда, но «хозяин дома» не предложил, да и мне, скорее, нужно залиться заветным глотком алкоголя, нежели эстетствовать.

– Никогда не думал, что судьба будет меня ждать на окраине мира, – усмехнулся он, – роковая судьба… Я приехал в их поселок в рамках контрактных обязательств с работодателем. Вернее… Ладно, что уж юлить. У