Кеды, яркие чулки с рисунком. Пышная юбка и короткий топ. Волосы заплетены в косы. Не яркий макияж. Лишь губы. Малиново-клубничные. Выглядела Элина как дерзкий, но счастливый подросток. Вдоль Сены по всему Парижу идут бесчисленные набережные. На одних сидят и рисуют художники, а на других устраивают пикники парижане. Она пила вино и ела мороженное. Пританцовывала с городскими танцорами. А на одной из площадок задержалась дольше, чтобы исполнить одну из любимых своих песен. Маленькие узкие улочки, кафе, бары и веселая атмосфера.

Елисейские поля — Улица шириной 71 метр известна своей буржуазностью и стилем. Дорогие магазины, кинотеатры и изысканные рестораны. Парковые зоны. Фонтанчики. Триумфальная арка. И конечно же Эйфелева башня.

Она сидела на каменных ступенях, спускающихся прямо к воде. Уже стемнело. Но не было ни страшно, ни холодно. Наоборот. Волнительно. У нее нет телефона. Нет ничего, кроме денег, которые она стащила у своего мужа. Усталость от долгой прогулки. От общения с веселыми людьми. Покой на душе. И слезы в глазах.

Дюймовочка. Как же она любит сказки. И сейчас, проживая свою жизнь, так многое в них становится понятно. Когда-то в ее жизни был Тотошка. Затем железный дровосек. А теперь тот самый слепой крот. Тобольский затянул ее в свою темную пещерную жизнь. Где нет места танцам на улице. Песням в подворотне. Нет места открытой радости. И скоро она окажется на больничной койке. И даже нет гарантии, что сможет после этого ходить. О ребенке он больше ничего не говорил.

Сейчас Элина на самом деле боялась и не доверяла. Он получил то, чего хотел. И кто знает, ищет ли он ее сейчас. Будет ли ее жизнь продолжаться. У нее нет документов. Нет ничего, чтобы сказать, что она самостоятельная личность. Она потерялась. И в какой-то миг поверила.

Но радость от прогулки по Парижу улетучивается. И снова остается лишь темная, холодная пещера. И полная неизвестность будущего. Возможно, Тобольский умело манипулирует ею. Так же, как он ловко проворачивает миллионные сделки, и сокрушительные махинации. Он, как язва, пожирает каждого, кто мешается на его пути. И до сих пор остается вопросом — почему он так и не стер с лица земли ни одного из Соболевых. Ведь они все словно палки в колесах его огромного механизма.

Дима. Темные порочные глаза, прожигающие насквозь одним взглядом. Кривая ухмылка на красивых губах. Жар его тела. И бешеная энергетика от близости. Таксофоны на улицах Парижа это реальность. И Элина воспользовалась этой реальностью. Не родителям, которые точно волновались, но не смогли бы ее выслушать. Не сестре. Не Саульской, которая ждет новостей. Ни чей голос она не хотела слышать здесь, в мире ее новой жизни. Его номер она помнила наизусть. Из-за него она все еще сомневается. Лишь Дима все еще держит ее.

— Да, Соболев слушает. — она прижала ладонь ко рту. Нет. Ничего не забыто. Ничего не закончено. И нет ничего хоть немного похожего к Сергею, как с Димой. — Элли. — он произнес ее имя, словно выдохнул. А в ее груди закончился воздух. И пустота сжигала остатки сил. — Элли, не молчи. Скажи, что с тобой все хорошо.

Дима. Димочка. Она шептала имя, но звуков не было. Перехватило горло.

— Мы скоро встретимся. — он знал, что это те самые слова, которые она хотела услышать. Он отпустил ее, чтобы связать их еще сильнее. Он отпустил ее, чтобы она поверила в их связь! Занудные гудки оборвали звук его голоса. А рядом стоял охранник Тобольского.

Ее нашли. Его охранники. И снова самолет. И Арины уже нет. И охранники, которые были рядом именно с Элиной, сменились.

Он пил виски. Расслабленный. Или казался таковым. В кожаном кресле. В салоне самолета больше никого. Куда они летят, бесполезно спрашивать.

Элина молча взяла бокал. В этот раз ее не остановили. Налила и выпила. Затем еще. Она уже пила вино. Курила. Сигареты! Щелкнула пальцами, доставая из маленького рюкзачка сигареты. Но пачка вылетела из ее рук. Бокал выскочил из руки. И звон разбитого стекла оглушил. Она опьянела. Засмеялась. Тобольский ногой отшвырнул маленький столик, и опрокинул Элина на колени. Он знает ради чего был этот побег. Он знает, кому она звонила с таксофона. Все равно!

— Бить будешь?

— Хотела прогуляться, могла сказать об этом.

— Я хотела погулять без тебя. И как видишь сделала это.

— Хорошо. — он отставил бокал. Элина попыталась встать, но руки на плечах не позволили. — Пусть наши желания исполняются. — он медленно щелкнул пряжкой ремня и потянул молнию вниз. — а сейчас я хочу минет. В исполнении юной девки, только что с улиц Парижа. — ладонью он прошелся по ее пухлым губам, растирая остатки яркой губной помады. Она на самом деле опьянела. И голова плыла, как кораблик по Сене. И смешно было. И во рту образовалась слюна. В голову ударил жар прошедшей ночи.

— Нет! — она снова попыталась встать.

— Тогда, снова наручники. И секс по моей воле. Долго. И в рот, но с кляпом. Есть такой специальный. Ты никогда и ничего не будешь контролировать. Элина. — он вздернул темную бровь. Ладонью прошелся по ее щеке. Слегка ухватил за темные волосы и потянул. Она могла отказаться. Но в итоге безвольно все равно исполнит то, что он хочет. Никто, в целом мире не избавит ее от того, чего желает этот мужчина. А желает он сорвать свою сдерживаемую ярость. И то, что он зол не вызывало никаких сомнений. Она виновата. Пусть так. Но хуже всего то, что она хотела этот член в свой рот. Еще утром. И ночью. Она хотела облизать его! И это убивало на много сильнее, чем его жестокие приказы. Она шлюха. Самая обычная. Каждый ее сексуальный партнер всегда был важен для нее. Связь. Не просто секс, а именно связь.

Элина потянула брюки вниз. И под брюками не было белья. И это не в первый раз. Этот мужчина умел удивлять. Его член уже вздыблен, как бита. Большой, покачивающийся перед ее лицом. Она снова подняла глаза. И его затопила еще большая ярость. Потому что девчонка приняла наказание, как возбуждающую игру. Лишь только ее ладошка обхватила ствол, застонал, откинув голову. Шире расставил ноги, чтобы не упасть. Ее рот обхватил головку. Острый язычок прошелся по тонкой кожице. Сергей прерывисто втянул воздух. Сильнее сжал ее волосы в кулак. И дернул голову, проникнув глубже. Да! Эта картина столько раз лишала его сна. Лишь в мечтах. Проникнуть в