– Твою мать, да что же это… – Прицел Серов выверил, словно ювелир, но результат не радовал. – Пьяные они, что ли?

Один за другим рванули выпущенные оставшиеся в обойме четыре снаряда. В бинокль было видно, что Иван накрыл позицию…

– Командир! – крик наводчика стеганул по ушам, они ленту добьют и всё, кожух наверняка пробит! Долго не протянут!

– Если бы так. – В оптику было отлично видно, как на рыльце МГ вновь расцвёл красный цветок, задрапированный сгоревшим порохом. – Дай ещё пару снарядов, нехрен жалеть.

– Да сейчас…

После второго разрыва пулемёт наконец замолк. Но делов он натворить успел, и самое гадское, что пехота залегла.

– Вань, дай туда ещё пару. – Как там Ермолов говорил, кажется, «огнём орудий подавлять пулемёты»? Попробуем, а то фиг «махра» встанет.

– Есть, кашу маслом не испортишь…

Я так и не узнал, что практически подобравшийся к «машингеверу» белогвардеец (последний, кто умел им пользоваться) был убит первым же выстрелом.

– Твою ж, куда, сволочи! Не сметь, назад!

– Где? – отчаянно вертя головой, я старался увидеть, что же увидел Серов.

– Да слева.

– Не вижу! – Мне просто хотелось выть: слева как раз загораживал обзор водитель. – Стой!

Мягко качнувшись, броневик замер.

– Командир! – крикнул Ромка, перекрикивая движок. – Долго не простоим!

– А, твою налево! – заорал я, стараясь криком подбодрить себя.

Дёрнув ручку и толкнув тяжёлую дверь, высунулся наружу. Особенно тревожно стало на левом фланге, где стрелки не выдержали огня и залегли, некоторые начали отползать к мелкому овражку, который был метрах в десяти позади цепи. Пулемёт там просто захлёбывался лаем, бил и бил длинными очередями, не давая поднять головы. Внезапно рядом с ним разорвался снаряд. Затем ещё и ещё один. Позицию заволокло поднятой пылью, а снаряды продолжали рваться, даже когда прекратился огонь. Оказывается, пока я воевал, успели подойти полковые пушки, и теперь артиллеристы, не жалея снарядов, пытались загнать китайцев на дно окопов или, если повезёт, в блиндажи. Рисковать я больше не стал, юркнул вниз и легко, словно это была пушинка, закрыл броневую дверь.

– Ориентир – ближний холм, одинокий камень, от него левее 0—15, цель – пулемёт.

В нарушение всех правил у меня был поднят люк. Но зато какой обзор! И с биноклем я вижу китайцев как на ладони.

Получив новую цель, Серов начинает пристрелку. Спустя пару минут над пулемётным гнездом вспухают разрывы шрапнели. Всё, цель поражена.

– Направо. Ориентир – одиночный камень, право 0—30, пехота…

Дзан-дзан-дзан – противно бьют пули по броне. Плохо, китайцы пристрелялись, придётся позицию менять, а жаль, отсюда мы простреливаем хороший кусок окопов. Так, уже и остальные стрелки залегли, а ведь осталось-то совсем чуть-чуть. Вон промоина, там с десяток бойцов сидит и палит по китайцам, а те их достать не могут. Видать, ошиблись их сапёры, поскольку мёртвая зона в этом месте.

Изредка вспухает облако шрапнели, «полковушки» стараются накрыть только пулемёты. Чёрт, пехота залегла явно окончательно, постреливает в сторону китайцев, но вперёд не идёт.

– Уваров, давай к тем орлам, – ткнул я в ближайшую группу бойцов. – Иван, дай по брустверу осколочными штуки три.

– Понял, – прохрипел в наушниках голос Серова. Броневик медленно тронулся. Но в этот момент недалеко от активно стреляющих бойцов, бывших в промоине, поднялся куст разрыва. Ромка рефлекторно нажал на тормоз, и броневик пошёл юзом, разворачиваясь бортом к китайцам.

– Мать!.. Водила… – от души матюгнулся Серов. – Смотри, куда едешь!

– …тудыть твою… налево и… – Взвизгнув на больших оборотах, двигатель практически заглушал ответную брань Уварова.

– Радист! – включив связь, крикнул я в микрофон. – Радио срочно! «Обстреляны предположительно из „мотовок”, не менее батареи». – Снаряды китайских орудий хотя и падали беспорядочно, но этого хватило, чтобы пехота стала отползать назад. – «Атака сорвалась». Ромка, давай к тем, – ткнул я рукой в сторону промоины, где остались бойцы.

– …онял. – И аккуратно стронулся с места.

– Эй, пехота! – ору в открытую Уваровым до половины дверь. – Давай к борту прижимайся, мы вас обратно доведём!

– Поняли! – И один за другим поползли к машине. Всего подобрал таким манером семерых.

– Едем! Не отставать!

Едва тронулись, пришлось матюками вразумлять пару воинов, которым чуть ноги не переехали. Ну да ничего, разобрались в конце концов. Серов ещё раз пальнул на ходу, влепив снаряд в бруствер. Особого вреда нет, но китайцам хватило, чтобы нырнуть вниз…

– Товарищ комбат, – обратился к Сергачёву радист. – Вам шифрограмма от Мельникова.

Тот, прочитав донесение, задумался. Артиллерия связывала отряд по рукам, его финт с мобилизацией автотранспорта удался, и, закатив в кузова «мотовки», он одно слабое звено убрал. Ситуация из откровенно паршивой превращалась в довольно неплохую, но дьявол скрывался в мелочах. Сейчас всё портила его главная ударная сила. Парадный ход у танков не более 10 км в час, а сейчас и того меньше, рота мотопехоты Ермолова в теории даст под 30 км в час. В данный момент и ледяной наст его тормозит, но всё равно он гораздо быстрее.

– Ермолову передать: не ждать танки, а идти к месту прорыва, с ним – только пехота и взвод БА-27. – И, немного поколебавшись, решился: – И сапёры с артиллерией. Выполнять.

Адъютант записал всё, положил бумагу в пенал, подхватил фонарь и стал сигналить мотоциклисту.

Разделять отряд было неправильно, однако танки, его главную ударную силу, по воздуху не донесёшь. А потому приходится вводить полк в бой по частям, всё как у союзников под Камбре и Суассоном. Главное в данный момент – перебраться через этот проклятый ров.

Стиснув кулаки, комбат отчаянно надеялся, что к его прибытию части 107-го полка сумеют хотя бы прорваться в первую траншею и там закрепиться. Пусть даже не везде! Плевать, захваченный участок траншеи будет подобен отверстию в плотине. Вода постепенно расширит его, и в конце концов всё сооружение обвалится.

Чем ближе рота мотопехоты подходила к передовой, тем отчётливей слышались выстрелы пушки броневика. Правда – вот чудо! – вплетались и выстрелы «полковушек», хотя огонь был явно беспокоящий. Сидевший рядом с командиром военком поёжился, причём не только от холода. Рисковал комбат, ой как рисковал, разделяя бронегруппу и оставляя танки. Если атака сорвётся, да ещё потери не дай бог… Примерно о том же думал Ермолов: не ошибся ли Сергачёв, приняв такое решение. Хотя, положа руку на сердце, нужно честно признать: батарея нужна, чтобы сбить совсем не окопавшегося или едва окопавшегося противника. Весь его опыт фронтовика, прошедшего Германскую, буквально вопил: для взлома обороны нужны жерла, хотя бы старые добрые 42-линейные орудия.