В 97-м вдруг объявился Витька Гусев. Они учились в одной группе, а потом потерялись. Оказалось, что Витька – большой человек. Владеет заводом по изготовлению оптических приборов. Недавно выиграл тендер на оборудование кинотеатров нового типа. Витька предложил разработать модель оптического блока для киноэкрана. Шура опешил:

– Шутишь?

– А что ты испугался? Шурик, главное знать: не боги горшки обжигают.

Тогда уже все началось с Мариной. Только он еще не понимал, что происходит, не мог ни на чем сосредоточиться, целыми днями сидел и искал выход. Ему казалось, что, если поймет свои ошибки, все исправится. Абсурдное предложение неожиданно показалось выходом. Может быть, это его отвлечет? А то так и рехнуться недолго. Да и Марина зауважает. А главное, будут деньги.

– Шурик, мы с тобой так договоримся. Получится – хорошо, нет – я тебя к себе возьму. Торговать будешь. Или ты хочешь в своем Маяке всю жизнь тухнуть?

И он сделал. Когда принимали продукт, инспектор отозвал Шуру:

– А штука интересная получилась. Я тебе советую это запатентовать.

Шура засмеялся:

– Тоже мне бином Ньютона.

– А что ты думаешь, только биномы патентуют. Профукаешь – потом жалеть будешь.

И Шура вступил в неравную борьбу с бюрократическими структурами. Сейчас он понимал, что помогло ему отчаяние, которое жило в нем и мешало сидеть на месте. И он выиграл. Первым делом принес бумагу отцу. Тот долго разглядывал и менялся на глазах. Таким счастливым Шура не видел его много лет.

Фирма помещалась в Кфар-Сабе, недалеко от Тель-Авива. Кадровичка долго вертела бумажку, пытаясь найти в ней ивритские буквы. Потом отдала обратно:

– Этого пока не надо. Если понадобится, мы попросим.

Диплом об образовании был переведен на иврит и заверен Министерством просвещения, поэтому с ним проблем не возникало. Неделю назад позвонили и вызвали снова. Начальник отдела, Кальми, пожал Шуре руку и сказал, что тот может выходить со следующей недели. Шура заволновался:

– Дело в том, что я пока работаю. Временно… Мне надо предупредить.

Кальми перебил его:

– Нет проблем. Сколько тебе нужно?

Шура растерялся. Что он скажет Гарину?

– Ну, может. полторы недели.

– Замечательно. Выходишь через месяц. Если хочешь, машину можешь взять сегодня.

Шура поблагодарил. Сказал, что с машиной, пожалуй, подождет.

Он давно хотел поговорить с Гариным, но каждый раз откладывал. Его новость звучала кощунственно на фоне нынешних забот с журналом. И все-таки больше тянуть нельзя было. Зазвонил телефон. Он поднял трубку и услышал мамин голос:

– Шура, машину не подключили.

– Какую машину?

– Стиральную. Сегодня приходил мастер. Сказал, фабричный брак. Надо позвонить в магазин, чтобы ее забрали и вернули деньги.

Шура засмеялся:

– Щас! Держи карман шире.

– Я понимаю, тебе не до меня. Я бы не обращалась. Но ты же знаешь, я не могу сама позвонить.

– Мам, здесь денег не возвращают.

Мама начала сердиться:

– Шура, не надо от меня отмахиваться. Это дорогая вещь. Я тебе говорила, давай посмотрим в нескольких магазинах. Но тебе же некогда. Вот купили…

Шура вздохнул. Выразительно посмотрел на Гарина. Тот стоял рядом и внимательно слушал.

– Не в магазине дело… Мы как раз пошли в хороший.

Какое-то время мама молчала.

– А как же они не боятся? К ним же никто не пойдет после этого.

Шура засмеялся:

– А куда идти? Всюду одно и то же. Это ж евреи.

Мама произнесла устало:

– Ты становишься антисемитом.

– Подожди, и ты скоро станешь… Диктуй телефон.

Гарин наконец присел и закурил:

– Шурик, надо поехать туда и разругаться так, чтобы они не только поменяли, но и скидку сделали. Понял?

Шура посмотрел на него удивленно:

– Ты чего, с дуба рухнул?

– А что ты думаешь? Вон израильтосы орут так, что окна лопаются. И добиваются. Ну и нам хватит терпеть.

– Ты так умеешь?

Гарин промолчал.

– Вот и я тоже. Да, Миш, от тебя я таких выпадов не ожидал. Все-таки ты не мама.

Гарин посерьезнел:

– Мама, конечно, много денег привезла, но не надо их так бездарно разбрасывать. Тебе с ней надо поговорить.

Шура насторожился:

– Каких таких денег?

– Ну как же? Ты сам говорил. Она же квартиру сдала.

– И что?

– Шурик, ты не кипятись! Послушай меня и не перебивай. Если мы сейчас журнал не спасем, то потом будем локти кусать. Не хотел я говорить, но скажу: одни серьезные люди пообещали бабки. Но не сейчас, а через три месяца. Вот я и подумал. Может, мы одолжим пока у твоей мамы, а потом отдадим, да еще с процентами. Как?

Шура хотел сказать что-нибудь грубое, но вспомнил о своих планах и постеснялся.

– Миш, давай поговорим как художник с художником. Во-первых, у мамы таких денег нет. Во-вторых, мы оба прекрасно знаем, что никаких денег мы не получим. А потом, где твой каблан?

Миша поморщился:

– Слинял, гад. Журнал, видите ли, стал убыточным. А когда он был прибыльным? Только раньше мы ему нужны были. А сейчас пишите письма мелким почерком…

– А долгов много?

– Пока нет. Но через месяц новый квартал начнется. Ицик, адвокат, говорит, надо срочно оформлять банкротство.

Шура обрадовался:

– Вот и надо оформлять. Не будешь же ты с ветряными мельницами бороться?

Гарин посмотрел подозрительно:

– А ты?

– И я не буду.

И он поведал о своих планах. Гарин слушал на удивление спокойно. Потом сказал задумчиво:

– Значит, тоже линяешь.

– Я не линяю, Миш. Тебе долги на сегодня посчитали? За мной половина. Только в рассрочку. Я тебе расписку дам.

Гарин изумился:

– Чего так много? Ритка же еще в доле?

– А с Риткой вы сами договаривайтесь.

– Блаародно.

Некоторое время курили молча, потом Гарин спросил:

– И что работа? Лучше прежней.

Шура засмеялся:

– Мне б хоть какую. А вообще фирма большая. Хотел патент свой показать, но говорят, не надо…

Гарин всплеснул руками:

– Ты, Шурик, неисправим. Ну, куда ты лезешь со своим патентом?! Вот, смотрите, я самый умный. Тебе сидеть надо тихо и повторять: я дурак, я дурак. Чтобы сам поверил. Тут же вся хитрость в том, что надо слабым быть. Именно быть, а не притворяться. Иначе живо выведут на чистую воду. И все, рассылайте резюме. Понимаешь, если ты работать хочешь, то должен играть по их правилам… Но ты ж у нас упорный.